Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

— Оу…оу…, — послухалось из лазейки, откедова днесь выглядывала висящая почти до полу ужа, верно у то кричал Крас, волнуяся за мальца. Борила беспокойно воглянулси, не ведая як предупредить парня, шо с ним усё ладно, а опосля глянув на светящееся обок воблачко, молвил:

— Бчёлки… водна бчёлка лёти до Красу… перьдай, шо у меня усё добре. От воблачка, без промедлению, отделилася такусенькая малюсенькая капелька жёлтогу света, тихочко зажужжав, она приблизилася к устам мальчонки… така прозрачно-желтоватая… и едва коснувшись верхней губёнки, зависла над приоткрытым ртом, ожидаючи повеления.

— Усё…усё у мяне добре… Жди мене, я вмале вярнуся. Некуды не уходи, — шепнул у той капле отрок. И тадыличе капля света светозарна вспыхнув обярнулася бчёлкой и абие воспорив увысь, исчезла у лазейке. Борила, меж тем, продолжал стоять, обдумывая куды-кось тяперича йтить, понимая водно, шо нонече от егось выбора зависеть жизть Гуши, да дядек Быляты и Сома, не смея не то, абы повернуть вспять, но пужаясь избрать не верну стёженьку— управо аль улево. Наконец вон поднял леву руку, и, разглядев висящу на ней тонюсеньку ножку подлой Ворогухи креплённой к евойному пальцу волоском, сдёрнув, скинул её на пол. Засим снял с ладоней ручники и скрутив их, поклал на пол под верёвкой. Да порядив ходють уперёдь, то есть на право, у надежде найти тамась прислужников Озема и Сумерлы, и, казав им знак Велеса, просить отвесть егось до Богов, двинулси тудыкась, а сказочно-ясное воблачко полятело осторонь освещая вэнтов пречудный Подземный мир.

Борила шёл медленно, созерцая энту боляхну печеру. Николиже мальчик не помышлял, шо унутри землюшка-матушка может быть такой чарующей и чудной. Стены и свод, до коего было неможно достать рукой, поражали дивной игрой цвета. Та печора у ширшину была не меньче десяти шажочкев, у то отрок померил, пройдяся от стенки до стеночки и верно таку ж имела и вышину. Блики ярого жёлтогу сияния воблачка отражалися то у одной стяне, то у другой какими-то лучистыми брызгами света от глубого до синегу, от златого до багряного, от лазурного до синевато-зелёного. По мере ходьбы, у печере становилася усё тяплее и тяплее так, шо на лбу мальчонки выступили капельки пота, а тишина правящая туто-ва былась таковой, шо слухалось жужжание клубка бчёлок и Борилкина поступь. Пештера не всё время шла ровненько, а имела круты повороты. Два раз сице свярнув вона пошла нямногось наклонней, словно Борила стал спускатьси кудый-то углубину оземи. Впреди зрелси ещё водин сгиб и тоже направо. Стоило мальцу подойти ко няму ближее як он увидал, выходящу из тогось изгиба, каку-то яркость света, точно за тем своротом печора была озаряема. И упрямь, токмо отрок свярнул направо описав небольшой круг, як пред евойными очами открылася иная пештера. У то гляделася поширше и повыше печера, стены и свод у ней имели чешуйчато-слоистый вид, а цвета на ней чередовалися от почитай тёмно-зелёного до чёрногу. Посторонь правой стяны протекал тонким ручейком горящий рдяным светом поток, у котором полыхал жёлто-кумачовый вогонь. Пламя выбрасывало увыспрь коротки и вузки полыхающе лоскутки, по усей поверхности ручейка, выпускало из собе мельчайши багряны искорки и вельми легохонько шипело. «Эвонто юшка землицы», — повдумал про собе мальчишечка, перво-наперво бросив взгляд на горящий источник огня. Опосля вон облюбовал осеняемую ентим пляшущим светом вогня печеру.

И в витающем свете лицезрел ражие валуны бурого цвета, кажущих обличие людей, тока дюже могутных и у росте, и у мощи. На оных валунах просматривалося выпукло изображение образов воинов с легко угадывающимися чертами ликов, с крепкими телами, ногами и с мячами, сжимаемыми у руках. У воинов были гладки тела почти орехового цвету, а руки и ноги гляделися вяще тёмными. Оченно чудна глава имела вудлинюный квёрху вид, завершаяся покатостью, словно копна сена.

Серебристым светом блистали широки мечи, сжимаемый у правой руке.

Лица тех каменных людей были дюже чётко прорезаны так, шо лягко зекалось у там и нос, и уста, и прикрыты веками очи. Зыркнув глазьми на те дюжие каменья Борила ажно! вздрогнул, занеже показалося ему воины жёвые, лишь на миг сомкнули вони очи, може для сна. Воины-каменья поместилися слева у пештере повдоль стяны супротив горящего ручейка, а у серёдке меж них находилси здоровенный валун.

Вон являл токмо водну главу, не токася без рук, ног, тела, но ано и без шеи. На энтовой главе поблескивая златым светом, неподвижно замерли каменны волосья, на круглом лице поместилси большой с обрубленным кончиком нос. Чуток обвислые, полноваты губы и проходящие над ними тонко иссеченные вусы, да два здоровущих ока прикрытые веками также не двигалися. Сама глава-камень была коричногу цвету, а усы и борода, оная касалася пола, златистого.

Энтова голова также чудилась живой, ужотко сице явственно на ней проступала кажна чёрточка, кажный изгиб, и даже от уголков глаз расходилися у разны стороны по три лучика морщинок. Высокий, вжесь потрескавшийся, лоб был покрыт бороздами-морщинами, а златы брови точно изрубленны короткими каменными волосьями. Вудивлённо вуставившись на ту голову, Борюша долзе её рассматривал, зане дюже ему показалось знамым енто лико, точно много раз виденным… тока не ведомо идей-то… и кады-тось. Обаче не токмо огромна глава, окаменелые воины и горящий ручей потрясли мальчика, но и те вобитали кыи у энтой пештере легошенько ходили, вубираючи с пола осыпавшиеся со своду, аль со стен тончайши каменны чешуйки, да пылинки. Вони протирали какими-то лоскутками али масенькими связанными во едино мятёлками, вукреплёнными на длинных, толстых кольях каменных воинов, да копошилися близ горящёго ручейка.

Энтими работами занималися самы настоящи грибы… Грибы— прислужники Асуров Подземного мира Озема и Сумерлы. Тока то были не маненькие грибочки, каковые сбирал Боренька у необъятном краснолесье окружавшем их земли, а боляхные таки, почитай достающие мальцу до пояса, в них было ня меньче двадцати вершков… ня меньче, а можеть и больче тогось. У ентих, будто вышедших из како бероского предания, грибов, по виду напоминавших мухоморы, на белой, иль чуть сероватой ножке находилася ярко-красная або коричная у белу крапинку шляпища локтя два у ширшину. Ножка гриба, уплоть до схожей с воротом тонкой белой кожицы, служила им ликом на котором поместилися два чёрных глазка, кривенький, короткий сучок наспех впихнутый заместа носа, да кругла дырочка-роть. Сама ж кожица, словно прихваченная с двух сторонок нитями, была коловидной и оттедась отходили две пузатые, як бочоночки, толсты ручонки, покрытые бурыми пятнами у основания, кои прям аки у людей раздавались, образовывая по четыре пальца. Две ноженьки, тех прислужников Асуров, выходили прямёхонеко с под вороту гриба и книзу расширяясь зрелися паче могутными, чем свёрху. Потешно, сице прохаживаясь подле валунов грибы перьставляли свои долги, по сравнению су всем востальным телом, ноги и помахивали бочонками— ручишками. У серёдке пештеры пол словно был вустлан гладкими каменьями, отражающими и вспыхивающие блики огня, и перьливающиеся цвета стен, свода, чудливо при том мерцающие светом. И, по первому, Борюше показалось, шо пред ним не каменный пол, а ровна гладь озерца, утак в нём сияло усё находящееся у печоре. Обаче приглядевшись мальчик спонял, шо то просто такой изумительный голыш, доселе николи им не зримый. Пештера была здоровенной, однакось зекая её вон скумекал, шо это лишь водна из горниц, из оной виделси выход схожий с тем по которому вон сюды прибыл. И вон, ентов выход, расположилси супротив входу.