Елена Асеева - Веремя странствий [СИ]

А Борилка пристально всматриваяся у эвонто лико сына Коровы Дону и внука Коровы Земун… Ясуня, оному кадый-то вусыпили память предков, отчавось вон ступил на стёженьку ЧерноБожью и поддалси злу, припомнил слова сказанные яму у ночь на Купала Асуром Крышней: «Это зло, что идет на земли бероские, создал человек… потому только человеку… беросу его и победить…» Подумав, что можеть у то зло и создал кавкой-то берос, перьметнувшийся на сторону Зла и кыего вядут нынче у те самые дасуни и демоны ЧерноБоже. А засим нежданно припомнил ваяводу града Люпеля Чернява, смурного, жадного до чужого добра бероса, як сказывал про негось Сеслав имеющего «дурной… тёмный глаз…» Да чистой, светлянькой своей душонькой уразумел, шо тот шагающий на их земли с панывичами человек направилси по оврингу ЧерноБожьему, а Чернява, ваявода Люпеля, по Лунной торенке, идеже его встретяли приспешники и челядь Асура Дыя.

— Мене не нужны… ни золото… ни власть… ни ву то довольство жизти, — вступил после тех дум у разговор мальчик и токась чичас заметил, шо зелёно-голубые лучи, начертавшие знак Велеса, паче не пробиваютси с под холста рубахи, верно потухнув. Вон шагнул ближе к каменной главе веки на которой, дрогнув и затрещав поехали увысь открывая тёмно-синие очи. — Я тось эвонто золото и николиже у глаза не видывал да и видывать не вжелаючи… У то мене без надобности.

— Не видел золота? — перьспросил Валу и пошевелил верхней губой, да над ней ураз захрустев задвигалися златы каменны волосья в вусах. — А у меня усы, брови, борода из этого самого золота и созданы. Упавые волосы?

— Упавые…, — киваючи, изрёк мальчонка и тряхнул своими не мнее купавыми светло-пошеничными волосьями. — Токмо я нонче стока красот узрел… дух аж ёкаить!.. и в там… в той пештере, — и отрок поднял леву руку и указал ею на проем чрез какавой сюдыличи вошёл. — Там таки сказочны стены… будто глубокими морщинами исколешенны… наподобие чешуи змяиной. И усё то перельваитси… блистает… а пол каков хупавый, — мальчик опустил к долу руку и присев провёл пальцами по ентовой гладкости. — Усё в нём откликаитси… позадь же мене вогняный ручаёк бяжить… и у то посему юшка оземи. — Борилка поднялси с корточек и взглянул у очи Валу, вжесь сице схожие с небесным сводом, да добавил, — раньче я думал, шо землюшка наша токась сверху утак ладна… А днесь спонял она не мнее дивна и изнутрей… просто глаз ня можно отвесть… А то золото на вусах твоих Валу сице воно для мене ничавось не значить… Оно были б ву тобе каменны вусищи аль таки гладки аки ентот пол, усё для мене едино… чудо усё энто!.. Чудо, да, и тока!

— Чудо— это правильно ты подметил, хлопчик, — отозвалси голос Валу от каменных стен громким эхом и точно вулетел у проёмы в дальни да не мнее чарующие печоры. — Когды Индра срубил мне голову… и погиб я, душа моя не смогла уйти ни в Пекло, ни в Ирий-сад… Потому, что творил я страшные злодеяния будучи живым… Потому, что обратился перед гибелью в валун, и разбитый на множество кусков не смог быть предан огню… Оттого и стала витать по Бел Свету беспокойная душа моя, влачимая суровыми порывами сыновей СтриБога, жалеемая лишь Догодой… Остаточки каменьев, прислужники Озема и Сумерлы, собрав, принесли и уложили в этой горнице… Много веков пролежали они тут, пока смилостивившийся, по просьбе Сумерлы, Озем не придал им очертания моей головы, и, оживив, не позволил вселиться моей душе…

И буду обитать я в этом каменном месте до тех пор, пока не смогу обрести новое тело и новую жизнь.

— А кады ж эвонто случитси? — поспрашал Борила и томительно вздохнул, ужось вельми ему стало жаль Валу заточённого у каменье.

— Когда призовёт меня Отец Небесный Сварог или кто из его Сынов, и позволит искупить вину перед людьми и Бел Светом… Перед отцом моим родным и перед Богом, — пояснил Валу, неприятно для слуха издав резкий, трещащий звук устами. Мальчуган вуслыхав таки не важнецкие пояснения, ащё больче взгрустнул… скумекав, шо высвобождение сына Дону будять не дюже скоренько, и взглянув на каменных воинов, тоже заточённых у тех валунах, вопросил:

— А енти… енти воины, — да кивнул на них. — Вони кто таковы?

— То я не знаю…, — ответствовал Валу и удруг резко выдохнул отчавось, мальчонку качнуло, а стоящих позадь няго грибов и вовсе повалило на пол, посему они дюже зычно зао-кали. Каменна глава внука Коровы Земун маленечко помолчала, егось уголочки рта сызнова, негромко треща, разъехалися, живописав на лике вулыбку, не оченно широку, но усё ж улыбку.

— Наверно, — изрёк ураз Валу, да малец услыхал як дрогнул евойный голос. — Они тоже ждут, когды их призовёт Сварог… Ведь стоят они тут сыздавна… появившись задолго до меня… задолго.

— Я б тобе жёлал подмочь… токо не ведаю як…, — сокрушённо пробалякал отрок. — Може мене вудастьси попросить за тобе Богов…

Озема и Сумерлу… Можеть они ведают… и молвят мене… и тады б я усё… усё сделал, абы тобе вырвать из того заточения.

— Я бы тоже хотел тебе помочь… помочь добыть меч и изгнать злобных панывичей топающих на беросов, — отозвалси Валу и смежил не токась уста, но и свои скрыпучие очи. И як тока вон их сомкнул, мальчик узрел аки из прикрытого правого глаза, с под каменного века усеянного короткими, золотыми ресничками выпрыгнула внушительного вида багряна, будто кровава слёзинка. Она скользнула по щеке Асура и впала на гладкий пол, чуть слышно звякнув о егось ровненько полотно, и сей миг вобернулася у алый полу-прозрачный камешек. Валу туго… словно с усилием поднял свои веки и вустремив взгляд тёмно-синих очей на прислужников Богов обратилси к ним:

— Грибы… отведите Борюшу к Асурам Озему и Сумерле… Передадите от меня просьбу, чтоб приняли они этого достойного и славного хлопчика с должным почтением… С должным… ибо этот хлопец ведёт бой с самим Паном… тёмным… тёмным Дасунем ЧерноБога… и ему нужна помочь всего Солнечного и Лунного.

— Ок…ок…ок…, — абие послышалось из-за спины мальчонки, и он порывисто обернувшись посотрел на прислужников подземных Богов, каковые до зела яро закивали головёшками, потешно затрясли ярко-красными али коричными у белу крапинку шляпищами, вельми пужаяся вуказаний каменной головы.

— Скажите им, Валу прислал Борюшу… прислал и просил за него… просил помочь, — добавил сын Дону, и внегда грибы вдругорядь заокали, каменна глава изогнув губы дугой, точно собираяся дохнуть на них, заметила, — и нечего спорить со мной… Смотри-ка как разгалделись…

Отведёте, я так велю… да в пути не смейте обижать… а если, что не так… Так я как дуну на вас… и вы враз очутитесь в горящем ручейке да обернётесь жаренными грибочками, которые всё же не стоит кушать…кхе…кхе…кхе, — засмеялси Валу, да напоследях прикрыл свой роть, шоб значить не мотыляло мальчика от порывов евойного дыхания, а Борила вторя каменной главе то ж прыснул смехом, представив собе тако количество жаренных грибов. — Борюша, — немногось опосля, молвил Валу, прекратив свой смех. — Пусть тебе сопутствует удача! и Богиня Среча которая исполняет решения Макоши… Она Богиня Макошь определила уже давно твою судьбу, а Среча, вестница Макоши, подаст тебе предопределённые события… Она — Среча дарует встречу с тем, кто сможет исполнить судьбу твоей жизни… И пусть эти встречи будут лишь светлыми, ибо овринг по кыему ты шествуешь Солнечный путь… путь Асура Вышни, любимца Богини Макоши… Ступай же смело по той дороженьке Борил, сын Воила и Белуни, и помни, что Боги Подземного мира также идут по оврингу. Отрок усё также безмолвно выслухал Валу, вон ужотко давно перьстал смеяться и токась тяперича впитывал слова внука Коровы Земун. Ему весьма желалося вызнать по которой торенке топают Озем и Сумерла, но он не стал то поспрашать… ужесь и сам не знаючи почяму. А после он почуял як муторно и тошненько стало у нягось на душе… Сице жалко яму было разнесчастного Валу, коему ащё тялёночком-ребятёночком пришлось встретитьси с подлым и злобным Паном. Мальчик торопливо шагнул уперёдь, и, прислонившись к каменной щеке Валу лбом, горестно произнёс: