Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

Вьюноша унезапно сжал плотно уста так чё вони протяжно скрыпнули, точно ломаемые на части зубы и встряхнул главой, а посем резко повертавшись побёг к молодому вороному полкану на котором досель ехал. Орёл подскочил упритык к полкану будто намереваясь с ним обыматьси и чавой-то шепнул ему на ухо. Полкан абие кивнул, и, протянув парню руку, приклонил стан да помог взобратьси на собе. И также скоренько развернувшись прытко пошёл у град, спервоначалу не шибко, одначе вмале ужотко скороходью. Туды… по езжалой полосе у Гарки поместившимся на пологом, вроде як насыпном кургане, обнесённом по колу высокими, массивными дубовыми брёвнами с заостренными и обожжёнными концами, вустремленными увыспрь и по околотку вокружённому глубоким рвом наполненным водой. Борюша тоскливо всмотрелси вослед ускакавшему полкану и прижавшемуся ко нему Орлу, страшась вопросить Стожара о своих, посем он повертал голову и вуставилси взором у даль, туды идеже за борами и гаями таилась его деревенька. Так-таки днесь, тама куды вела наезженна полоса окромя клубившегося паморока толи дыма от пожара, толи марева рождённого самим Злом ни чё ни зрилось. Ано отседова, из такой-то неблизкости, мальчик видал вздымающийся ввысь сизе-чёрный смог, каковой точно вырывалси из самой оземи и касалси своим змеиным языком голубого небосвода, пожираючи посылаемый Асуром Ра свет и тепло. Смурной махонистой полосой наступало Зло, оно ищё було поодаль и заслонялось могутными растущими древами, одначе усяк сиг продвигаясь уперёдь, медленно приближалось. Да токмо страх за своих сродников, появившийся ужо у поселении друдов и обитающий у мальчонке хоть и был здоровущим и часточко сжимал сердце, застилал очи слезьми, но не заслонял первейшего, ведущего его усё то времечко, жёлания избавить Бел Свет, Богов и Мать Сыру Землю от погибели… поелику муторно вздохнувши и убравши усяку слабость кудый-то вдаль, обращаясь к Стожару Борила твёрдым гласом поспрашал:

— А каки деревенские у Гарках имеютси? Стожар также як и иные молча наблюдая за уехавшим Орлом, перьвёл взгляд, и неспешно обозрев мальца с ног до головы, на малеша остановилси очами на сияющих у его лбу самоцветных каменьях, опосля пожав могутными плечьми, негромко ответил:

— Энто мене не ведомо… Може ктой-то и прибёг, разве днесь разберёшь? Токмо из тех чё ушли с Мстибогом, окромя Твердолика да десятка ратников клинских никто не явилси… Да и Твердолика прывезли у беспамятстве. Конь его с полю брани на собе вывез… опосля того деревенские сняли и у сноповозку поклали да потрюхали… от того он живой и прыбыл. Оно и так ясненько чаво усе хлебопашцы вушли с Мстибогом так… чё… так-то, — Стожар смолк судя по сему не жаждая говаривать то, чаво и так було очевидным, да чуток опосля докалякал, убираючи дланью с лика впавши туды космы волосьев, — мы Мстибогу бачили погодь… Погодь дождёмси кадыка усе сберутся и скопом, разом вдарим по ним. Да токась вон не стал ожидать, ушёл…

Право молвить, ей-ей, клинские балякали у панывичей предводителем не человек стоить, а како-то чудище… многоголовое и многорукое…

Ужотко беросы славно бились, собе не жалеючи, одначе кады на них ниспустились иные страхолюдины со небес со долгими топорами тады усё… усё… враз усех побили.

— То летаглы были, — чуть слышно отметил Борилка, чуя аки страх за сродников окутал евойну душу, отчавось стало неможным мерекать и дышать, ощущая чё будто опустела грудь, замерло сердечко и затихла изнывающая от боли душенька.

— Борил! — Огненный Волх шагнул к отроку, и, положивши на его плечо свою могутну руку обращаясь к ваяводе, пояснил, — наш предводитель!

Это он, ваш мальчик бероский, собрал всю эту рать: полканов, друдов, мамаев, духов, зверей и Асуров. Он подвергал свою жизнь опасности, чтобы ноне мы стояли туто-ва на поле брани плечом к плечу. Посему он и поведёт нас всех на бой. И вы беросы, как и мы его скоробранцы, смело шагайте за ним, чтоб изгнать из пределов не токмо ваших земель, но и всего Бел Света Зло ведомое панывичами. — Волх замолчал, а посем слегка сжал плечо мальчугана, васнь забираючи из его тела усю горесть, а засим дополнил, — а днесь нам всем надобно отдохнуть и особлива Борюше… Борюше потому как его овринг был самым дальним и самым тяжёлым. Стожар был высоким мужем, одначе и ему пришлось слухать и глазеть на Асура задравши голову, а кадыка Волх смолк, ваявода негромко крякнув ответствовал:

— Ну, чаво ж… ежели и упрямь наю отрок сбрал да прывёл эвонту рать то ему и главенствовать, зане нам беросам без вашей помочи николиже с у тем Злом не совладать! — Стожар муторно вздохнул сице, будто вёз на собе сноповозку гружённу валунами и утёрши катящий со лба пот, досказал, — тадыличи ну-кася располагатьси… Занеже як завтры к утру али к полудню панывичи подойдуть к Гаркам, — и кивнул напоследях у знак согласия головой. Доколь усё приведённо воинство становилось на ночлег, разжигаючи костры да готовя итьбу, Боренька вустало опустилси посторонь выскочившего из рога Волха огня на землицу и загорюнил о своих сродниках. Чуял он своей изболевшейся душенькой, чё не зря снилась ему зовущая его матушка, и так ныло сердечко за Младушка… чаво верно и неть ужось на Бел Свете их. Тягостны думки, точно мощны волны накрывали собой мальца и вон вже ничавось окрестъ собе не видывал и не слыхивал, ничавось не шамал и почитай не калякал. И як токась воз Ра направилси ко небесной полосе отделяющей землицу и небеса, лёг на растеляный охабень, сомкнул очи и утомлённый тем беспокойством и душевной смурью мгновенно закочумал. Борюша пробудилси глубокой ноченькой, он лёжал на спине и глазел у тёмное, словно застелаемое долгим охабнем Бога Дыя, небушко. Та сама смурь, каковая его усыпила, чичас пробудила и тягучим стоном отдавалась у груди, рокотала, точно гроза подступая ко рту и глазам, желаючи выплеснуться потоками додолы из очей и громким рюменьем из приоткрытого рта. Борилка боролси с собой долзе, одначе чувства были сильнее его, ищё миг и он бы зарыдал и, абы ентого не допустить, мальчонка порывисто сел да огляделси. Околот него усе почивали. Слева от Бореньки почитай чё под его боком скрючившись калачиком лежмя лёжал новый царёк шишуг и отяп-Гуша, он потешно выгибал свову нижню губенцию, тихонько постанывал, вроде як подвергалси страшным истязаниям, да при ентом пущал скрезь сотворённы зубы густые пузырчатые слюни. Сразу за Гушей, на двух охабнях, дарёных Стожаром поместилси Валу. Асур покоилси на спине, подложивши под голову руки, будто мягоньки подухи. Его светлое, солнечно-белое лицо светилось во тьме ночи, особлива кады Месяц ужотко сувсем схожий с жерновом, касалси его кожи серебристым лучом, верно приголубивая сынка свово старшего братца Ра. Валу кочумарил ровным, мирным сном пред страшной сечей.