Анна Алмазная - Вареон [СИ]

— Что, если я попрошу вас спасти моего ребенка… моего и Берила, — с помощью Снежка мысленно послала ему в мозг, и впервые увидела, как побледнел советник.

— Вы с ума сошли… — прошептал Манрад. — Чего вы хотите? Что я могу сделать? Я замолчала. Исчезнувший на время Ганар, вновь появился так некстати, занял свое положение за моей спиной, и тихо шепнул мне на ухо:

— Наследный принц прибудет завтра на рассвете.

— Он увезет меня? — нахмурилась я — неужели теперь, когда я наконец-то нашла себе союзника, мой несносный брат опять все испортит?

— Думаю, что для вас у него другие планы, — заметил Ганар. Наверняка я заметно побледнела, потому как Манрад, чуть покосившись на меня, осторожно просканировал мне в сознание (ортопегасы, оказывается, у антреонов не только для красоты!):

— Вам плохо?

— Завтра возвращается мой брат… с новостями. Зная Нарана, я сказала бы, что дурными новостями.

— Я постараюсь вам помочь, — коротко просканировал Манрад, поклонившись мне и растворившись в толпе, давая этим понять, что разговор закончен. Этими словами мне и пришлось удовольствоваться. Господи, как же это глупо! Мы от всей души завидуем красивым нарядам принцев и принцесс, не понимая, как сложно находится в их положении… А что мне теперь делать? Ждать, пока Наран вновь испоганит мне судьбу? Не в моем характере ждать, а что сделать, когда за каждым моим шагом следят тысячи глаз? Воистину, в каких сказках выдумали пламенную любовь братьев к своим сестрам? Не в сказке про Нарана. Уж мой братец сделал все, чтобы я не исчезла бы во второй раз… Вареон тем временем достиг своего отца. Вран был бледен, но сына принял с достоинством. Обняв Вареона, он поцеловал сына в лоб, и повел принца внутрь дворца. Я со щелчком закрыла веер. Церемония приема для нас закончилась.

Наконец-то. Я люблю Вареона, но теперь меня волнуют другие, более важные проблемы. Я и мой ребенок, у которого никого кроме меня в этом мире не осталось.

— Где ты со своей помощью, когда нужен, Вихрь? — сквозь зубы прошептала я, поклонившись Анлерине. Девушка ответила холодным кивком и я, наконец-то, смогла удалится с проклятого балкона. Только Вихрь мне мог помочь… только он знал правду. Но почему-то мне казалось, что ловушка уже захлопнулась и выхода больше нету. Совсем.

Говорят, женская интуиция вещь полезная, но не для меня. Именно она не давала мне спать всю ночь, заставляя крутиться на кровати, как волчок. Тем более, что в комнате было жарко и душно, над потолком завывал неизвестно откуда залетевший комарик, а за окном тихо плакал крупными редкими каплями теплый летний дождь. Перекатываясь с одного бока на другой, я звала к себе убегающий сон и удивлялась, какие долгие, оказывается ночи, когда человек лишен возможности заснуть. Спать мне, по большему счету хотелось — ум то и дело затягивала пелена сонливости, но все равно дальше тягостной дремоты дело не шло. Утром ко мне пришел свеженький и бодрый посланец Ганара. Даже смотреть на него было тошно — сразу же хотелось грохнуться на кровать и спать, спать, и еще раз спать, но вскоре должен был пожаловать брат, и мне, как любящей сестренке и его подданной, надлежало встретить наследного принца при полном параде. Почему капризному братишке захотелось явиться ко мне с утра пораньше, спрашивать не хотелось. Как и возражать. Именно поэтому я рассвет встретила в нужного цвета конфетной оболочке, а брата — с улыбкой на устах и радостью в глазах.

— Рада видеть тебя, Наран.

— Кто бы сомневался, — ответил принц, бесцеремонно разваливаясь в кресле. Устал он, видишь ли! Прокляв все на свете, я осторожно уселась напротив, радуясь, что между нами хоть какая-то преграда в виде маленького столика.

— Я привез тебе радостные вести, сестра.

— Какие? — насторожилась я, подвигая к Нарану вазочку с его любимыми фруктами, теми самыми, которыми я когда-то восхищалась в своем сне. Теперь я их видеть не могла, как и брата. Зная Нарана достаточно хорошо, я сразу смекнула, что его радостные вести могут оказаться не совсем радостными для меня. И правильно сделала, что насторожилась, потому что следующие слова заставили меня застыть на месте:

— Давай говорить на чистоту, сестренка, — улыбнулся Наран, принимаясь за фрукты. — Ты уже не молода, если сказать честно, то очень не молода, и в твоем возрасте женщине пристало не сидеть в доме отца, а быть хозяйкой в своем собственном доме.

— Говори быстрее Наран, чего ты от меня хочешь?

— Я ничего от тебя не хочу, — холодно заметил брат. — Все, что я говорю, ты должна была давно понять сама, если не дура. А ты никогда не была дурой. Мы уже говорили на эту тему, и мне казалось, что ты поняла.

— Я поняла, брат, — заметила я. — Кого ты мне выбрал в женихи?

— Вареона. Я села, внезапно почувствовав страшную слабость.

— Наран, я…

— Я помню твое письмо, сестра, где ты жалуешься на Берила и на выбор родителей, — да, письмо было — глупое письмо запутавшейся девушки. Тогда я еще не могла до конца выбрать между Вареоном и Берилом, но чуть позднее поняла, что и выбора-то у меня нет. Я люблю Берила, а Вареон навсегда останется для меня лишь младшим братишкой.

— Теперь твоя мечта исполнилась. Вареон сам заговорил о вашей свадьбе, еще в храме. И я дал согласие. Дед одобрил мой выбор.

Сегодня мы провозгласим помолвку, и через полгода ты станешь женой здешнего наследного принца. Боги тебя любят, сестренка, исполняют все твои желания. Все встало на свои места, не так ли, Ритона?

Настоящий убийца найден, честь моего друга восстановлена, и вы можете теперь быть счастливы.

— Господи, как же ты наивен, — прошептала я, чувствуя себя гораздо старше своего старшего брата. — Все не так просто, как ты думаешь…

— Я не понимаю, чего ты хочешь, сестра? — насторожился Наран, вмиг забыв о фруктах. — Все сложилось по-твоему.

— Наран, нам свойственно меняться, — осторожно заметила я. — Я и в самом деле когда-то любила Вареона, или думала, что люблю, но это изменилось…

— Любила тогда, полюбишь и сейчас, — сузив глаза прошипел Наран, явно теряя терпеливость. — Да и к чему вам эта самая любовь? Этот брак выгоден для наших семей, и он состоится — хочешь ты этого или нет! Самодовольный придурок! Но что мне остается делать?

— Помолвки не будет! — твердо ответила я, хотя мой голос слегка и дрожал от скрываемого страха. — Это невозможно!

— Невозможны только твои слова! — зло ответил Наран. — Назови мне хоть одну причину!

— Ребенок! Ребенок Берила во мне! — почти прокричала я. Дальше все произошло быстро. Мы оба медленно поднялись. Наран посерел, как-то состарился и, молча подойдя ко мне, влепил такую пощечину, что я отлетела в другой конец комнаты.