Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 1 [litres]

Что и говорить, в доме теперь вдоволь еды. Пару недель назад на берегу канала нашли громадную рыбу-капабара, да и бывшие несушки уходили в небытие беспощадно, как урчание живота. Или две-три. Вернее, четыре – если считать, что у Ублалы Панга желудок только один, что вовсе не обязательно. Возможно, Селуш знает точно – ведь она обряжала много тел. В конце концов, у тартеналов больше органов, чем у людей. Жаль, что это не распространяется на мозги.

И все же невыразимая грусть одолевала Ублалу Панга. То ли любовь, то ли страх любви. Полукровка жил в мире печали, что, учитывая обстоятельства, было довольно странно. Его несомненное достоинство между ног привлекало множество поклонниц; в горящих женских глазах мелькали жадность, алчность, злобная конкуренция – короче, все черты, присущие духовенству. Тем не менее страдалец Ублала хотел, чтобы любили его самого.

И это превращало его в полного идиота.

– Ублала, – позвал Бугг, нависший над котелком с супом, – сделай милость, погляди наверх, проверь, принадлежат ли эти крохотные глазки, изучающие нас, моему хозяину. И если так, будь добр пригласить его к ужину.

Высоченный Ублала, подняв лицо к Теголу, оказался на расстоянии вытянутой руки. Улыбнувшись и потрепав великана по голове, Тегол сказал:

– Мой друг, если можно, сделай шаг от того, что здесь служит лестницей – а учитывая вялые попытки моего слуги произвести ремонт, это описание я употребляю намеренно, – чтобы я мог спуститься в манере, достойной моего положения.

– Чего?

– Уйди с дороги, олух!

Вжав голову в плечи и пятясь, Ублала заворчал:

– Ну чего он такой несчастный? – Он ткнул большим пальцем в сторону Тегола. – Миру скоро конец, а его это волнует? Нет. Не волнует. Его. Конец света. Да?

Тегол развернулся, чтобы нащупать ступней верхнюю ступеньку лестницы.

– Сладкоречивый Ублала Панг, ну как нам угнаться за потоком твоих мыслей? Я безнадежен. – Он свесился с края люка и начал елозить ногами.

Заговорил Бугг:

– С учетом вида, который вы нам предоставляете, хозяин, безнадежность – подходящее слово. Лучше отвернитесь, Джанат.

– Уже поздно, – ответила она.

– Я живу в окружении вуайеристов! – Тегол нащупал-таки ступеньку одной ногой и начал спускаться.

– А я думал, они – куры, – сказал Ублала.

Пронзительный птичий крик закончился хрустом.

– Ой!

Бугг вспылил:

– Проклятие, Панг! Сам будешь ее есть! Всю целиком! И готовить сам!

– Она первая мне под ноги сунулась! Если бы ты построил больше комнат, Бугг, такого не случилось бы.

– А если бы ты разминал свои проклятущие ноги в переулке – а лучше, если бы ты перестал ходить с кислой рожей и портить настроение постоянным нытьем…

– Тише, тише, – вмешался Тегол, спустившись с последней ступеньки. – Нервы у всех расшатаны, так что лучше нам…

– Хозяин, он только что расплющил курицу!

– Вуайериста, – поправил Ублала.

– …жить дружно, – закончил Тегол.

– Ну, – сказал Ублала. – И где мы это делаем?

– Делаем что? – спросила Джанат.

– Мне надо.

– Иди к сараю, – ответил Тегол, пихая Ублалу к двери, впрочем, безрезультатно. – Облегчись за складом, у сточной трубы. Потом воспользуйся листьями бурачника – он растет на мусорной куче – и помой руки в кривом корыте.

Просветлев лицом, великан юркнул в переулок.

Тегол повернулся к Буггу:

– Ну что ж, минута молчания по бывшей несушке.

Почесав макушку, Бугг выпрямился и вздохнул:

– Извините. Я не привык к таким… толпам.

– Больше всего меня удивляет, – сказал Тегол, наблюдая за выжившими курами, – их мрачное безразличие. Запросто ходят вокруг раздавленной сестры…

– Подождите немного – и они начнут раздирать ее на куски, – сказал Бугг, нагибаясь, чтобы поднять трупик. – И в таком случае я предпочитаю безразличие.

Он поднял мягкое тельце, нахмурясь на болтающуюся шею.

– Тихие в смерти, как и все твари. Ну, то есть почти все…

Бугг резко покачал головой и бросил мертвую птицу на пол перед Джанат:

– Вот вам еще перья, академик.

– Очень подходящее занятие, – пробормотал Тегол, – обдирать милое оперение, чтобы обнажить пупырчатый кошмар под ним.

– Совсем как ненароком взглянуть тебе под тунику, Тегол Беддикт.

– Вы жестокая женщина.

Она помолчала и подняла на него взгляд:

– Если мы видели пупырышки.

– Очень жестокая; я начинаю подозревать, что вы запали на меня.

Джанат взглянула на Бугга:

– Что за лечение вы применили, Бугг? Мой мир словно… уменьшился. – Она постучала по виску. – Вот тут. Мысли проходят какое-то расстояние – совсем крохотное – и исчезают, растворяются. Благословенное забвение. Вот я помню, что со мной происходило, но у меня не возникает и тени эмоции.

– Джанат, большинство этих блоков вы строите сами. Все… расширится. Конечно, потребуется время. В любом случае неудивительно, что у вас развилась привязанность к Теголу – вы рассматриваете его как своего спасителя…

– Тише, старик! Привязанность? К Теголу? К бывшему студенту? Это во всех отношениях отвратительно.

– А по-моему, обычное дело, – сказал Тегол. – Вот в некоторых историях, что я слышал…

– Обычное дело для дураков, путающих любовь с поклонением только для того, чтобы потешить собственное жалкое эго. Обычно это мужчины. Женатые.

– Джанат, а вы… да нет, неважно. – Сложив ладони, Тегол посмотрел на Бугга. – Ух, суп пахнет восхитительно.

Вернулся Ублала, протиснувшись плечом вперед в дверной проем.

– Этот ваш бурачник на вкус отвратительный, – пожаловался он.

Все трое уставились на него.

Первым заговорил Бугг:

– Ублала, видишь вон те плошки – половинки тыкв? Неси их и получи свой вуайериный суп.

– Я бы одну целиком съел, такой голодный.

Тегол показал пальцем:

– Вон там как раз одна, Ублала.

Великан замер, глядя на расплющенный труп. Потом сунул плошки в руки Теголу и сказал:

– Ладно.

– Оставишь мне перья? – спросила Джанат.

– Ладно.

Тегол спросил:

– Ублала, ты не против, если остальные поедят… на крыше?

– Валяйте.

– После ужина, – продолжил Тегол, когда полукровка уселся, скрестив ноги, и оторвал курице лапку. – После, я имею в виду, Ублала, мы сможем поговорить о том, что гнетет тебя, хорошо?

– Говорить нет смысла. – Рот Ублалы был набит перьями, кожей и мясом. – Нужно отвести тебя к нему.

– К кому?

– К поборнику. Тоблакаю.

Взглянув в глаза Бугга, Тегол заметил в них неподдельный ужас.

– Нужно вломиться на подворье, – продолжал Ублала.

– А, ясно.

– Потом сделать так, чтобы он нас не убил.

– Ты же вроде сказал, что нет смысла говорить!

– Сказал. Нет.

Джанат взяла свою плошку супа:

– Так значит, придется лезть по этой лестнице, цепляясь одной рукой? А вы, конечно, ждете, что я полезу первой? За идиотку меня держите?