Шимун Врочек - Фатум. Самые темные века [сборник litres]

– Свечу в стоун весом, и признаюсь во всем Даниэле. И три… нет, пять дней не буду воровать.

Жуя хлеб с сыром, почти не чувствуя вкуса, Джос рассматривал один из барельефов, на котором Кхалем, судя по всему, наказывал провинившегося почитателя. Под городом, если Джос правильно помнил рассказы Марвуса, было еще два храма – фарсийского Урога и запрещенного Бехота из гористой Ильвы. Джос не помнил, каким словом называл их Марвус – тоническими или хроническими, – но речь шла о том, что все они были подземными богами, потому и храмы строились под землей. Но если ритуалы Бехота были связаны со смертью и болью, а у его жрецов была недобрая слава некромантов, то Урог с Кхалемом являлись своим приверженцам в разных ипостасях. Знали ли их служители что-то запретное, Марвус не рассказывал.

– Ладно. За дело. – Джос встал, отряхнул хлебные крошки.

Втроем они подошли к воротам. Те не были закрыты, и сквозь заметную щелку между створками проникала сложная смесь запахов. Даже в запретный день двери храмов должны быть открыты для тех, чья боль, обида и желание обратиться к своему небесному покровителю были сильнее запретов.

Шуггар молча указал наверх. Джос кивнул. Над створкой ворот в кованом держателе был закреплен небольшой колокол, который звучал, если приходил или уходил кто-то из прихожан.

Так же молча Гомбо встал у ворот, упершись руками в покрывавшую их резьбу. Ему на плечи взобрался Джос, а через пару мгновений на его плечах утвердился самый легкий из них Шуггар. Оторвав от своего камзола, изрядно потрепанного после встречи с пауками, неширокий лоскут, он намотал его на язык колокола, лишив того дара речи. Спрыгнув на каменный пол, Джос осторожно потянул одну из створок ворот на себя. Та мягко отворилась, и он, а за ним и Гомбо с Шуггаром, проникли внутрь.

Они оказались в просторном зале, разделенном колоннами на несколько частей. Стены были покрыты панелями из светлого дуба. С потолка свисали несколько больших светильников, утыканных свечами, но сейчас свечи зажжены были только на одном из них. В воздухе витал аромат пряностей, свечного воска и неизвестных носу Джоса трав. В торце зала виднелся алтарь, над которым, высеченный в камне, склонился Кхалем. Черепа на его ожерелье, казалось, касались алтаря. Почудилось Джосу или камень алтаря в самом деле в засохших потеках красного цвета?

Они стояли за колонной, когда справа от них скрипнула дверь и кто-то зашагал к ним. Джос прижался к холодному камню и потянул из ножен корнак. Рядом замерли друзья. Как только из-за колонны показался высокий мужчина в плаще, Джос прижал лезвие корнака к шее незнакомца.

– Стоять, – прошипел Джос. – Молчи, а то отправишься прямиком к своему богу.

Мужчина – Джос был уверен, что это тот самый жрец, которого они с Альтой видели вчера, – замер на месте. Голова его скрывалась под капюшоном.

– Медленно повернись и опусти капюшон, – приказал Джос.

Жрец неторопливо развернулся и открыл лицо. Рука Джоса дрогнула: такого урода он не встречал даже в самых темных уголках городских трущоб. Жрец был примерно на полфута выше Джоса. Голова обрита наголо. Правая половина узкого лица – сплошной шрам: причудливая путаница старых рубцов и свежих струпьев. Вздернутая рассеченная губа открывает зубы так, что казалось, будто жрец скалится. Половина правого уха отсутствует, а вместо правого глаза – не прикрытый повязкой розово-белесый провал. Зато левый – ярко-зеленый, внимательно рассматривает Джоса.

– Я здесь один и не буду сопротивляться, – сказал жрец. Голос его был неожиданно звучным, бархатным и спокойным. – Если вам нужно золото, то здесь его нет. Лишь несколько серебряных подсвечников и пожертвования прихожан. Забирайте.

– Мы не грабители. Нам нужны ребятишки, которых ты похитил, свиное рыло, – сказал Гомбо, выйдя из-за спины Джоса. За ним появился и Шуггар.

– Похитил? – недоуменно спросил жрец. – О чем вы… ах, я, кажется, понял, о чем речь. Но не понимаю, с чего вам пришло в голову… Могу я вас провести в спальную комнату? – спросил он, обращаясь к Джосу. – Разъяснять долго, лучше показать. Уверяю вас, вы все поймете.

– Веди, но медленно и молча, – решил Джос и махнул Гомбо. – Осмотри зал.

Гомбо кивнул, давая понять, что ничего подозрительного не видно, Джос подтолкнул жреца, и тот, развернувшись, медленно пошел туда, откуда недавно слышались его шаги. Они прошли несколько ярдов, и Джос заметил в стене дверь. Жрец открыл ее, но Джос ничего не увидел: небольшую часть комнаты освещала масляная лампа и стоявшая в помещении жаровня, а дальше все терялось в темноте.

– Пожалуйста, тише, – сказал жрец. – Они сейчас спят. – Осторожно ступая, он зашел в комнату, снял с крюка лампу и поднял высоко над головой. Свет лампы осветил б о льшую часть комнаты, которая оказалась заставлена кроватями. А на кроватях спали дети: мальчики и девочки, возрастом не больше десяти лет. Джос, а за ним Шуггар, зашли в комнату. Джос подошел к одной кровати. Лежавший в ней мальчик спал, тихо посапывая, и лицо его во сне было ясным и спокойным.

– Это как? – За спиной Джоса шумно задышал Гомбо.

Джос молча развернулся и вышел из спальни. Когда вышедший последним жрец закрыл дверь, Джос спросил:

– Что все это значит? Вы подбираете этих детей с улиц Раковины? Зачем?

– Меня зовут Кьявор, – сказал жрец. – Позвольте, я вам все объясню. Здесь прохладно, пройдемте туда, – махнул он рукой в сторону дальней стены.

Когда Джос с друзьями подошел ближе, он увидел, что часть пространства у стены отделена от общего зала переносными ширмами. Жрец раздвинул одну из них, и Джос увидел большую жаровню, наполненную ярко-малиновыми углями. Возле нее стоял круглый стол, несколько кресел и высокий шкаф, полки которого заполняли деревянные футляры со свитками. Кьявор наклонился и вытащил из-под стола кувшин и четыре кружки. Разлил напиток в чаши и сел в одно из кресел. Джос, поколебавшись, последовал его примеру. За ним уселись за стол и Шуггар с Гомбо. Здоровяк сразу потянулся к кубку и сделал хороший глоток, прежде чем осторожный Шуггар успел его остановить.

– Что за гадость?! – шумно выплюнул Гомбо напиток на каменный пол.

– Это полынная настойка, – ответил Кьявор, едва улыбаясь. – Освежает и поддерживает силы… если пить ее не спеша и маленькими глотками.

Шуггар захихикал и отпил из своей чаши. Гомбо, что-то бормоча под нос, достал из мешка сыр, отрезал кусок и стал жевать. Он был недоволен тем, что в храме не нашлось никого, достойного удара его молота.

Джос молча смотрел на жреца, стараясь не отводить взгляда. Лицо служителя Кхалема, казалось, живет своей жизнью, беспрестанно подергиваясь. Немного помолчав, Кьявор сказал: