Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Видится? – переспросила Винтер. Такого она не ожидала.

– Не то чтобы я именно вижу, – сказала Бобби. – Скорее чувствую. Как будто неподалеку что-то есть, и оно словно наседает на меня, но я не могу… не знаю. – Она уставилась в недра своей кружки. – Говорю же – я схожу с ума.

Винтер искоса глянула на Феор. Юная хандарайка пристально всматривалась в Бобби.

– Она говорит, что ей что-то видится, – перевела Винтер, и Феор кивнула:

– Она чует других, тех, кто обладает могуществом. Меня, например. И вполне вероятно, что в городе остался еще кто-то из детей Матери. Все, кого коснулась магия, способны чуять себе подобных – одни смутно, другие отчетливей, но… – Девушка вздохнула. – Как я тебе уже говорила, обв-скар-иот следовало бы соединить с той, которая с детских лет готова принять его дары. Что может обв-скар-иот сотворить с кем-то, настолько не готовым к соединению, – я не знаю.

Винтер снова повернулась к капралу, откашлялась и вдруг осознала, что не имеет ни малейшего понятия, с чего начать. Она заранее продумала этот разговор, но сейчас все старательно подготовленное в уединении комнаты напрочь улетучилось из головы. Винтер попыталась скрыть свою растерянность большим глотком пива, поперхнулась от горького привкуса и снова прочистила горло.

– Ладно, – наконец сказала она. – Дело в том, что…

И опять смолкла, оборвав себя на полуслове.

– В чем? – нетерпеливо спросила Бобби.

Винтер вздохнула:

– Ты не сходишь с ума. Хотя вполне можешь подумать, что с ума схожу… Просто выслушай, ладно?

Капрал покорно кивнула. Винтер набрала в грудь воздуха.

– Тебя ранило при атаке на холм, – продолжала Винтер. – Это ты знаешь. После боя мы разыскали тебя, и стало ясно, что дело плохо…

– Вы обещали, – очень тихо сказала Бобби.

– Никаких мясников, – подтвердила Винтер. – Фолсом отнес тебя в мою палатку, и Графф сделал все, что мог.

– А он… – Бобби наморщила лоб, силясь придумать, как бы половчее спросить, обнаружил ли Графф ее тайну, и при этом самой ее не выдать. Винтер сжалилась над ней и кивнула.

– Я все знаю, – призналась она.

– Ох! – Глаза Бобби округлились. – А еще кто?

– Графф, само собой. И Феор.

– Так вот почему вы взяли ее с собой, – сказала Бобби. – А я‑то ломала голову. – Она замялась. – И вы… вы не…

– Мы никому не скажем, если ты это имеешь в виду.

На лице Бобби отразилось неприкрытое облегчение. Она опустила глаза и, будто бы только заметив пиво, рискнула отхлебнуть из кружки. И скривилась, распробовав вкус.

– В первый раз никому не нравится, – машинально заметила Винтер.

– Зачем же тогда пробуют во второй раз?

– Может, из неукротимого любопытства. – Она покачала головой. – Как бы то ни было, это еще не все.

– Значит, Графф залатал меня?

– Графф сказал, что ты умираешь, – ответила Винтер, – и что он ничего не может сделать. Только после того, как он ушел, Феор…

Винтер остановилась. Все-таки это был критический момент, та самая часть ее рассказа, над которой от души посмеялся бы всякий современный, цивилизованный человек. Правда, Бобби вряд ли станет смеяться – в конце концов, она сама живое свидетельство того, что произошло, – но все равно Винтер помимо воли покраснела.

– Феор излечила тебя, – выдавила она. – Магией. Я даже не стану притворяться, будто понимаю, как она это сделала.

– Магией? – Бобби посмотрела на хандарайку, и та, не дрогнув, встретила ее взгляд. – Молилась или как? Она ведь, кажется, священнослужительница…

– Нет, не молилась. – Винтер закрыла глаза. – Понимаю, что это звучит дико, но я присутствовал при этом и видел все своими глазами. Магия была настоящая, и… – Она осеклась, не в силах подобрать нужные слова, затем вновь помотала головой и сердито глянула на Бобби. – Ты же видела пятно белой кожи на животе. Оно все такое же странное?

Бобби кивнула:

– Но ведь это просто шрам или вроде того? Разве нет?

– Это не шрам. И ты знаешь об этом.

Наступило долгое молчание. Винтер и Бобби уставились на Феор, но та и бровью не повела.

– Значит… – проговорила Бобби, – значит, она волшебница?

– Говорю же, я сам понимаю не больше твоего. Феор зовет себя наатемом, дословно это означает «тот, кто прочел». Заклинание, которое она использовала, – Феор сказала бы наат, «чтение», – называется, если я правильно понял, обв-скар-иот. Кроме этого… – Винтер развела руками. – Не знаю, насколько тебя это утешит, но Феор, прежде чем взяться за дело, испросила моего разрешения. Наверное, опасалась, что ты не захочешь такой жизни. Я приказал ей действовать. Так что если ты злишься – можешь злиться на меня.

Бобби молчала, только не сводила с нее глаз. Винтер отхлебнула пива.

– Я взял Феор с собой, потому что подумал, что у тебя могут быть вопросы, – сказала она. – Если нужно, я переведу.

Капрал медленно кивнула. Феор искоса глянула на Винтер.

– Я ей все рассказала, – сообщила Винтер по-хандарайски.

– Я догадалась об этом по ее лицу, – ответила Феор. – Спроси, как она чувствует себя сейчас – если не считать странных ощущений.

– Феор хочет знать, как ты себя чувствуешь, – перевела Винтер. – Она говорит, что твои видения – что-то вроде побочного действия заклинания.

– Я чувствую себя прекрасно, – сказала Бобби.

Винтер перевела этот ответ Феор.

– Она будет сильнее, – произнесла та, – и станет меньше нуждаться во сне. Раны ее начнут заживать чрезвычайно быстро.

Винтер моргнула:

– Ты мне об этом не говорила!

– У меня не было времени, – ответила Феор.

Винтер медленно кивнула и повторила ее слова по-ворданайски. На лице капрала отразилось потрясение.

– Так эта штука до сих пор во мне? – Бобби оглядела себя. – И надолго?

Выслушав этот вопрос по-хандарайски, Феор покачала головой:

– Это было не просто исцеление. Обв-скар-иот соединен с нею и не покинет ее до самой смерти.

– Навсегда, – ответила Винтер Бобби. – Или во всяком случае до тех пор, пока ты жива.

В глазах Феор мелькнуло замешательство – словно она хотела что-то сказать, но не могла. Бобби уставилась на свои ладони. Затянувшееся молчание стало невыносимым, и Винтер не выдержала.

– Раз уж речь о тайнах, – сказала она, – думаю, тебя стоит посвятить в мою. Это было бы справедливо.

Бобби подняла на нее озадаченный взгляд:

– Твою тайну?

Винтер кивнула. У нее вдруг перехватило дыхание, и ей пришлось выдавливать из себя слова.

– Да. Мою. – Она собралась с духом. – Дело в том, что я…

– А! – перебила Бобби. – Женщина. Я знаю.

Винтер разом обмякла, чувствуя, как закипает внутри бессмысленный гнев.

– Знаешь?! Откуда? Неужели это известно всем и каждому?

Бобби примирительно вскинула руки:

– Нет-нет, ты ничем себя не выдала! Я бы в жизни не догадалась об этом, если б не знала. То есть… – Бобби склонила голову к плечу, сообразив, что ляпнула очевидную бессмыслицу. – Если б я заранее не знала, что ты женщина, я бы, глядя на тебя, этого даже не заподозрила.