Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Я знаю, что ты хотел сказать, – перебил Маркус.

Воцарилось долгое неловкое молчание. Адрехт поднял изодранную, покрытую кровью рубашку, тихо выругался и швырнул ее прочь.

– Пойдет на бинты. – Он вздохнул. – Эти рубашки сшил для меня на заказ портной в Эш-Катарионе. Они обошлись мне всего лишь в пол-орла за дюжину, представляешь? Хандараи всегда были без ума от наших денег.

– Вероятно, потому что в ворданайском орле до сих пор золота больше, чем свинца.

– А я‑то полагал, что их просто приводит в восторг царственный лик короля Фаруса. – Улыбнувшись, Адрехт натянул мундир на голое тело. – Ладно. Думаю, сейчас самое время посвятить меня в твой план.

– Какой еще план?

– Тот самый. Что, черт возьми, нам делать дальше. – Адрехт криво усмехнулся. – Или от твоего внимания ускользнуло, что помощь к нам так и не прибыла?

– Я это знаю. – Горизонт на юге весь день оставался удручающе пустым. Маркус выставил часовых, приказав следить только за этим направлением и, едва что-то обнаружится, немедленно доложить.

– Значит, нам придется отступить, – деловитым тоном продолжал Адрехт. – Как только мясники закончат возиться с ранеными – отойдем на равнину. Оставим заслоны, чтобы ввести аскеров в заблуждение, вынудим их развернуться для атаки и дадим деру прежде, чем они доберутся сюда. Если повезет, мы сумеем от них оторваться и двинемся на юг.

– Предоставив аскерам полную свободу действий, – сказал Маркус. – Если полковник все еще ведет бой и они ударят ему в спину – будет бойня.

– Ты хочешь остаться, верно? – ровным голосом осведомился Адрехт. – Остаться здесь и держаться до последнего?

– Янус… полковник обещал прийти к нам на помощь. Если он задержался, надо дать ему еще немного времени.

– А если он разбит? Или даже захвачен в плен?

Маркус стиснул зубы и промолчал.

– Ты же понимаешь, что утром здесь начнется резня, – безжалостно продолжал Адрехт. – Уже сейчас, в эту самую минуту, хандарайские ублюдки перетаскивают через переправу свои пушки. Если они доставят на ближний берег хоть одно из этих чудовищных орудий, мы не сможем подойти к берегу и на двести ярдов.

– Мы отойдем от берега, – сказал Маркус. – Окопаемся вокруг храма. Здесь сплошной камень. Даже тридцатишестифунтовым пушкам его с ходу не разнести.

– Верно. Да и холм – недурная позиция, материала для баррикад в достатке, так что идея хорошая. У нее только один недостаток: если мы отступим, ничто не помешает хандараям послать войска в обход городка и ударить нам в тыл.

– Стены храма достаточно прочны и с тыла.

– Меня беспокоит не прочность храмовых стен, – терпеливо проговорил Адрехт. – Как только аскеры доберутся сюда, у нас не останется пути к отходу. Они разнесут храм до основания, а потом возьмут нас тепленькими.

– Если прежде не подойдет полковник.

– Если не подойдет полковник, – повторил Адрехт. Помолчал с минуту и покачал головой. – Вот в чем, стало быть, суть? Ты хочешь поставить на то, что полковник Вальних примчится нас спасать?

– Вроде того, – отозвался Маркус. В горле у него стоял тугой комок.

– И ставкой будут наши жизни.

– Полковник, – заметил Маркус, – просил меня не дать этим хандараям ударить ему в спину. Я намерен исполнить эту просьбу. Пока мы здесь, они не рискнут двигаться дальше, и у них не хватит живой силы, чтобы оставить заслон.

– Согласен, – сказал Адрехт. – У них только один выход: прорваться сюда и перебить нас всех до единого.

– Если прежде…

– Знаю!

Адрехт отвернулся, прошелся по комнате из угла в угол – раз, другой. Маркус молча смотрел, как он завершает третий круг. Тяжесть сдавила ему грудь, мешая дышать.

Наконец Адрехт развернулся к нему и замер почти навытяжку.

– Я только хочу, чтобы ты уяснил одно, – сказал он. – Те, что с нами здесь и сейчас, – это наши люди. Ветераны Первого колониального. Ты хочешь рискнуть их жизнью ради полковника, с которым едва знаком, и кучки новобранцев?

– С ними Вал, – ответил Маркус. – А также Мор и Фиц. – И Джен Алхундт. Эта мысль застала его врасплох, и он поспешил загнать ее поглубже, чтобы разобраться потом.

– Но ты остался бы здесь, даже если бы их там не было. – Это был не вопрос, а утверждение.

Маркус кивнул.

Адрехт шумно, протяжно выдохнул.

– Что за черт! Я у тебя в долгу, Маркус. Можно сказать, я обязан тебе жизнью. Если ты решил выкинуть ее на ветер, кто я такой, чтобы тебе возражать? – Он расправил плечи и четко, по-уставному отдал честь. – Приказывайте, старший капитан!

Маркус ухмыльнулся. Адрехт еще несколько секунд сохранял серьезный вид, затем не выдержал и расхохотался. Напряжение схлынуло, точно вода из ванны, из которой выдернули затычку.

– Им это не понравится, – сказал Адрехт. – Я имею в виду солдат.

Маркус пожал плечами:

– Солдаты всегда найдут причину для недовольства.

Фолсом положил Бобби на пол в палатке Винтер, бережно расправил его руки и ноги, словно устраивал покойника в гробу. Капрал, мертвенно-бледный, уже становился похожим на труп, однако веки его едва заметно трепетали, а когда спина коснулась пола, он слабо застонал.

Графф, до сих пор черный от пороха и покрытый пылью, стянул мундир и швырнул в угол. Его рубашка поражала своей белизной, и только на манжетах, там, где они выступали из рукавов мундира, четко выделялась серая кайма грязи.

Винтер глянула на паренька и прикусила губу. Бобби сказал, что это должен сделать именно Графф, и никто другой.

– Капрал Фолсом!

Здоровяк сидел на корточках рядом с Бобби. Он поднял голову.

– Мне нужны сведения о состоянии роты. Узнай, какие у нас потери, потом отправляйся в лазарет и постарайся отыскать всех наших.

Фолсом снова посмотрел на Бобби, затем перевел взгляд на Винтер. Широкое лицо его окаменело, однако он поднялся на ноги и откозырял.

– По дороге, – прибавила Винтер, – найди пару солдат и прикажи им сесть перед палаткой. Без моего дозволения никого сюда не впускать, ясно?

Фолсом снова кивнул и, пригнувшись, вынырнул из палатки. Снаружи все еще было светло, и края полога на входе подсвечивало ослепительное солнце. Казалось, что в этом есть что-то неправильное. По всем ощущениям, уже должно смеркаться.

Графф расстегнул на Бобби мундир, осторожно раздвинув полы в том месте, где ткань пропиталась кровью. Он приподнял было плечо паренька, чтобы снять рукав, – но Бобби снова застонал, и капрал, оставив его лежать, повернулся к Винтер:

– Не хочу лишний раз двигать его с места. У вас не найдется ножа?

Винтер кивнула и, порывшись в заплечном мешке, извлекла нож для свежевания с массивной рукоятью, который купила целую вечность назад в Эш-Катарионе, поскольку ей приглянулись узоры, вышитые на кожаных ножнах. Она протянула этот нож Граффу: