Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Что-нибудь еще нужно?

– Вода. – Капрал взглянул на месиво, которое представлял собой живот Бобби, и покачал головой. – Хотя предупреждаю вас: я не думаю, что…

– Вода, – повторила Винтер и выскочила из палатки.

В лагере царил хаос, и ей не сразу удалось отыскать котелки с водой. К тому времени, когда она вернулась, Графф уже избавил Бобби от мундира, разрезав вдоль рукавов и распластав их по полу, и теперь трудился над нижней рубахой – в тех местах, где она, пропитавшись потом и засохшей кровью, намертво пристала к телу. Винтер почувствовала неловкость при мысли о том, что это зрелище напоминает об охотнике, который свежует дичь, аккуратно, слой за слоем снимая шкуру и постепенно обнажая кровавую плоть.

Таким же неловким для нее было присутствие Феор, которая слезла со своей койки и теперь сидела, скрестив ноги, на полу неподалеку от Бобби. Ее поврежденная рука до сих пор оставалась перевязанной.

– Феор… – Винтер запнулась, прикусила губу. Выставить ее из палатки сейчас просто немыслимо. Даже хандараи из обозной прислуги наверняка не высунут носа наружу, пока в лагере не стихнет шумиха после боя. – Тебе… тебе незачем на это на это смотреть, – неуклюже закончила Винтер.

Феор словно и не услышала этих слов.

– Он выживет?

Винтер глянула, как Графф все так же терпеливо убирает клочки ткани с рваной раны на животе Бобби.

– Вряд ли, – ответила она по-хандарайски.

– Понимаю. – Феор сменила позу, подтянула колени к подбородку и плотно обхватила их здоровой рукой, но не отвела взгляда.

– Мне нужна вода, – бросил Графф, не поднимая глаз. – Полейте вот тут, где кровь, только очень осторожно. Тоненькой струйкой.

Схватив котелок, Винтер поспешила к нему. Вблизи рана выглядела так, что девушку замутило, и сквозь запах боя, запах пота и пороха, все отчетливей пробивалась гнилостная вонь. Стараясь унять дрожь в руках, Винтер наклонила котелок, и тонкая струйка воды полилась на живот Бобби. Розоватые ручейки побежали по бокам паренька, впитываясь в полы мундира.

Губы Граффа зашевелились, словно он пережевывал что-то жесткое.

– Хватит, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы. – Хватит. Добудьте чистое полотно и разорвите его на полосы, а я сниму с него рубашку.

Винтер кивнула и направилась к своему чемодану. Из двух запасных рубашек она выбрала ту, что почище, и разорвала ткань с треском, похожим на отдаленный мушкетный залп. У Винтер были готовы уже с полдюжины неровных полос полотна, когда Графф отшатнулся от раненого, разразившись потоком ругательств.

– Мать вашу, зверя мне в задницу!

– Что такое? – Сердце Винтер мгновенно сжалось. Она обернулась. – В чем дело?

– Да сами гляньте! – пробормотал Графф. – Вот…

Вначале Винтер решила, что речь идет о ране, вокруг которой капрал тщательно вытер кровь, покуда не осталась лишь кровавая рваная дыра в правой части живота. Вслед за тем он расстегнул пуговицы, чтобы снять с Бобби остатки прилипшей к коже рубашки, и тогда…

– Вот оно как, – тихо проговорила Винтер. Взгляд ее скользнул по лицу Бобби – юному, неогрубевшему, не тронутому щетиной женственному лицу, – и сотни деталей в ее сознании со щелчком сложились в отчетливый узор.

– Чтоб меня!.. – выдавил Графф. – Да ведь он…

– Она, – поправила Винтер.

– Она, – тупо повторил капрал. – Я же не могу… то есть я не…

– Продолжай, – оборвала Винтер. – Можно подумать, ты впервые в жизни увидел женскую грудь.

– Продолжать?! Но…

– Потом, – жестко сказала Винтер. – Потом. А сейчас – делай все, что можешь.

Графф поглядел на нее, и девушка приложила все усилия, чтобы ее ответный взгляд выражал полное спокойствие. Капрал судорожно сглотнул, затем кивнул и снова склонился над своим пациентом.

Некоторое время спустя Графф выпрямился. Струйка пота стекала по его лбу, и капрал рассеянно стер ее, оставив на волосах красный след.

– Плохо, – сказал он. – Пуля так и сидит где-то там, внутри, но если стану копаться в ране – выйдет только хуже.

Винтер посмотрела на Бобби. Его, точнее, ее губы беззвучно шевелились, но глаза были плотно закрыты, словно ей снился сон и она никак не могла проснуться.

– Отнести бы ее в лазарет… – начал Графф.

– Это что-нибудь изменит?

– Нет, – признал он. – Скорее всего, нет. У него… у нее слишком сильное кровотечение, и уже началась лихорадка.

– Можешь прикинуть, сколько… сколько еще это продлится?

– Пару часов в лучшем случае, – сказал Графф.

– Она придет в сознание?

Графф устало пожал плечами:

– Я не врач, а всего лишь капрал, который научился кое-как резать и штопать. Хотя сомневаюсь, что даже врач мог бы вам ответить на этот вопрос.

Винтер кивнула:

– Тогда тебе лучше уйти.

– Уйти? – Графф поднял на нее взгляд. – Куда?

– Быть может, еще кому-то в роте нужна твоя помощь. Фолсому по крайней мере.

– Но… – Капрал беспомощно указал на девушку, лежавшую на полу.

– Я побуду с ней, – сказала Винтер. – Не оставлять же ее одну.

Графф отвернулся, но Винтер успела заметить, что на лице капрала промелькнуло облегчение. Она постаралась не винить его в этом.

– Я еще загляну, – произнес Графф, отступая на шаг. – Попозже. А вы можете найти меня и сообщить, если он… то есть когда она…

– Сообщу.

Винтер подтолкнула его к выходу. Когда за капралом опустился полог палатки, она с полминуты устало смотрела ему вслед, а потом повернулась и села около Бобби.

Хотя Графф и перевязал рану самодельными бинтами, на повязке уже проступала кровь. Винтер не сводила взгляда с лица девушки. Оно словно закаменело, исказившись от боли, коротко, по-мужски остриженные волосы слиплись от пота. Винтер отрешенно расправила их одной рукой.

– Только не к мясникам, – пробормотала она. – Ну да, конечно.

Ей самой подобная возможность даже в голову не пришла.

«Эта девочка оказалась куда предусмотрительней, – думала Винтер. Грудь, которая вызвала у Граффа такое потрясение, была совсем небольшая – только начала набухать, и Винтер задумалась, сколько же Бобби на самом деле лет. – Если б только она мне об этом рассказала… – Бредни, конечно. Все, в том числе и Винтер, прекрасно знают, что тайна, хоть раз произнесенная вслух, – уже не тайна. – Но я могла бы задать ей столько вопросов! Как она прошла через вербовочный пункт? Откуда она родом? Как попала в Хандар? Что за чудовищная несправедливость – узнать, что ты не одинока, и через пару часов опять оказаться в одиночестве».

Винтер с удивлением поняла, что плачет. Она крепко зажмурилась, борясь со слезами, но они неумолимо пробивались наружу, текли по щекам и капали на мундир Бобби. Одна слезинка закатилась в уголок рта, и Винтер бездумно слизнула ее – соленую, с едким привкусом пота и пороха.