Татьяна Буньковская - Художник

— Уже бегу, — коротко ответил Ваня и соскочил с кровати.

Пригладив наспех руками взлохмаченные светло-русые волосы, он ринулся в ванну, умылся, выскочил в коридор, обулся и ушел, хлопнув дверью… Вернулся, нашел ключи от квартиры, телефон и опять исчез за дверью.

Брат Ивана, — Максим, был на три года его старше, и внешних сходств между ними не было никаких, кроме ямочки на правой щеке, появляющейся только при улыбке — фамильная отличительная черта, доставшаяся им от их матерей. Максим был слегка выше Вани, с более спортивной фигурой, у него были темные волосы, стриженные коротко на затылке и длинной косой челкой, прикрывающей левую бровь, тогда как у Вани светлые волосы лежали волнами на шее и висках. Максим имел серые, живые, с прищуром глаза, а цвет глаз Вани напоминал голубое небо, к тому же темные ресницы делали взгляд Вани глубоким. Лицо Максима сразу приковывало к себе взгляд живой мимикой, смеющимся взглядом и привлекательностью, у Вани же, кроме необычных, глаз лицо имело довольно простые и классические черты, немного более миловидные, чем следовало бы мужчине — четкие губы и темные аккуратные брови. Да и стиль у Максима был особый, свой — он знал толк в красивых и брендовых вещах, умел со вкусом одеваться, чего не сказать о Ване — одевал то, что удобно, не уделял времени на свою внешность, порой выглядел даже неряшливо. И это нельзя было списать на творческую неряшливость.

Максим уже сидел за столиком с чашкой кофе, что было странным, ведь обычно он предпочитал пиво. Он смотрел на экран своего телефона, коротая время и не упуская возможности заниматься работой. Макс продвигал интернет-магазины, и у него неплохо это получалось, судя по приобретенному месяц назад джипу элитной марки. Торговля была в жилах Максима, сколько Ваня его помнил, он мог продать что угодно еще с детства. И однажды даже получил в нос от лучшего друга за то, что Макс продал подаренный ним блокнот из самой Италии! Не то чтобы Максим был бесчувственным торгашом, любящим лишь свои деньги, просто никогда не понимал, дословно: «Как можно не заработать там, где можно заработать?»

Ваня поприветствовал своего брата рукопожатием, которое у Макса всегда было чересчур крепким. Так он обычно подшучивал над младшим кузеном.

— Боже, что с тобой случилось? — спросил, усмехнувшись, Макс и окинул худощавую фигуру брата.

— А что такое? — насторожился Ваня, замерев над стулом, собираясь сесть.

— У тебя застегнуты все пуговицы, ширинка, завязаны шнурки! Жаль только, что рубашка помята…

— Да ну тебя, — отмахнулся Ваня и плюхнулся на свое место.

— Нет, правда, делаешь успехи! Помнишь, на дне рождении мамы ты приперся в свитере задом-наперед, да еще и с неоторванной биркой с магазина? — засмеялся Макс.

— Хватит напоминать мне об этом случае. — вздохнул Ваня, понимая, что Макс не уймется так сразу со своими шуточками.

— Как сейчас помню — сто гривен на ценнике, — не обращал он внимания на просьбу кузена и дальше давился со смеху, — Наш Ваня сегодня недорого! Всего сто гривен…

— Макс! — умоляющим тоном обратился Ваня, — У меня нет настроения вспоминать это! Я не для посмеяться тебя звал! Кстати, почему ты пьешь кофе?

— За рулем. — сразу посерьезнел Макс.

— Странно, раньше тебя это не останавливало, — парировал Ваня, покосившись на подоспевшую официантку с меню.

— Раньше у меня джипа не было.

— Тогда понятно, — пожал плечами Ваня и тоже заказал кофе.

— Ну и, — продолжил беседу Максим, как только официантка удалилась, — чем вызвано твое желание меня видеть? Раньше я тебя на цепи приводил в это кафе, словно рыцарь принцессу из башни, пардон, твоей квартиры на седьмом, вызволял.

— Мне нужно с тобой поговорить. — вставил Ваня, предупреждая дальнейшие шуточки, пока Макс снова занялся своим кофе, — я бросил работу.

Максим замер с чашкой и впился живым взглядом в кузена, не обратив внимания, что кофе от появившейся дрожи в руке капнуло ему на дорогой кремовый свитер. Он поставил чашку, попытался вытереть салфеткой капли кофе на пострадавшем свитере, обвинительно смотря на собеседника. В это время Ваня уже получил свой кофе и принялся за него, чтобы смочить горло.

— Это шутка? — спросил Макс, придя в себя.

— Я говорю серьезно. Сегодня подал заявление об уходе, завтра заберу вещи.

— Тебе предложили что-то лучшее?

— Нет. Я ушел в никуда.

На эти слова кузен даже не сразу нашелся с ответом. Недолго Максим молчал, совсем недолго.

— Мать всегда боялась, что ты свихнешься, и вот оно случилось… — ошарашенно проговорил Макс, — Ты ведь с таким трудом попал на эту должность! Я помню, как отец уговаривал какого-то давнего знакомого замолвить за тебя словечко, когда два года назад ты бросил учебу. Тебя, такого зеленого и без опыта работы взяли, и ты неплохо там зацепился! Там такие перспективы!

— Не кричи, — спокойно попросил Иван, даже не стараясь оправдываться.

— Да как не кричи! — еще сильнее распалялся Макс, — Если ты устал, то взял бы отдых! Куда ты теперь пойдешь? Подумай, что скажет мать! Да ее удар хватит! Единственный племянник, живое напоминание о сестре разрушает свою жизнь!

— Макс, угомонись. — спокойный и уверенный голос Вани даже сбил с толку его брата. — Я тысячу раз продумывал в уме все то, что ты сейчас озвучил, это ничего не меняет. Я не вернусь на работу… на эту работу.

— В таком случае, смею надеяться, что у тебя есть какой-то план, иначе я отказываюсь верить в твою вменяемость. — заявил Макс.

— Я собираюсь делать то, что мне по душе и получать за это деньги. Я хочу рисовать и создавать именно то, что говорит мне мое сердце, а не дядя-начальник и заказчики, которые не знают сами чего хотят, и имеют размытое представление о красоте. Я не только собираюсь творить, стать самому себе хозяином, но и стать признанным ювелирным дизайнером. Красота может быть не такой, какой ее представляют и мне нужно создать для этого мира то, чего раньше еще не было. Когда-то ты сказал, что я гений своего дела, но ужасный маркетолог и мне не продать свое произведение даже за половину стоимости того, что оно стоит. Ты прав. Но я знаком только с одним человеком, который это сделает без лишних проблем — это ты. Помнишь, когда-то в двенадцать лет я рисовал свои первые наброски, а ты предлагал их продавать? Я тогда недоумевал и даже оскорблялся за то, что ты хочешь торговать искусством, что кто-то будет давать за мои работы цену и, получается, что я узнаю, сколько стоит мой талант. Я боялся, наверно, что не стою много. Дураком был. И все гордые, но нищие гении тоже дураки. Я озвучил свою позицию. Я — творю, а ты помогаешь мне, хотя бы на первых порах продавать эти творения. Озвучь цену и завтра приступаем.