Дин Лейпек - Дракон должен умереть [СИ]

Пока Генри вспоминал свою интересную молодость, Джоан внезапно запрыгнула на парапет и стала с интересом рассматривать пропасть внизу.

— Джоан, слезь, пожалуйста.

Она удивленно повернулась к нему.

— Почему?

— Слишком опасно. Даже для тебя.

Она рассмеялась.

— Ты серьезно?

— Да. Спустись вниз, будь так добра.

— Ты правда боишься, что я упаду? — спросила она с легкой насмешкой.

— Я не боюсь. Я просто не хочу, чтобы ты упала.

Джоан прищурилась.

— А что ты будешь делать, если я упаду?

— Джоан! Спустись. Немедленно.

Он видел, как она напряглась от металла в его голосе.

— Никто не может мне приказывать, — прошипела Джоан.

Он почувствовал, что вскипает, и потому не ответил.

— Смотри, — сказала она тихо, глядя ему в глаза.

Он не успел ничего сделать. Он не мог бы успеть. Она вдруг раскинула руки в сторону, сделала шаг назад — и упала спиной вперед. Вниз. В пропасть.

— Джо!

Он подскочил к краю и заглянул вниз, — чтобы увидеть, как Джоан, сделав последний оборот в воздухе, аккуратно приземляется на полусогнутые ноги на край скалы у самого основания стены. Она на секунду замерла, по-прежнему держа руки в стороны и проверяя равновесие. Быстро выпрямилась, посмотрела наверх и помахала ему рукой. Генри замер, не в силах пошевелиться. Она некоторое время смотрела на него, после чего как будто пожала плечами и стала осторожно продвигаться по узкому неровному уступу вдоль стены в сторону ворот.

Генри стоял, опираясь руками о карниз и опустив голову. Сначала он сосредоточился целиком на дыхании. Практика, выученная у Сагра — в любой непонятной ситуации прежде всего начать правильно дышать. Это немного помогло. Он заставил себя выпрямиться, потом оторвать руки от парапета. Развернулся и пошел вниз распорядиться открыть ворота — правда, все еще несколько заторможено.

Джоан протиснулась, как только между откидным мостом и стеной образовалась достаточно широкая щель. Она весело подскочила к Генри, который стоял в арке ворот, срестив руки.

— Видишь? Ничего страшного, — улыбнулась Джоан — и резко осеклась, потому что в этот момент она наконец обратила внимание на его лицо.

Генри молча развернулся, Джоан медленно побрела за ним. Ей было сильно не по себе. Внезапно до Джоан дошло, что Генри мог очень сильно на нее рассердиться — и так же внезапно она поняла, что не знает, что будет делать, если он ее не простит.

Генри дернул входную дверь дома так резко, что та чуть не сбила их обоих с ног. Внутри было темно — свечи еще не зажгли.

— Генри! — тихо позвала Джоан. Он на мгновение помедлил, после чего быстро взбежал по ступеням, ни разу не обернувшись.

Джоан опустила голову. Мир детей каждый раз рушится абсолютно и невосстановимо — пока наконец они не становятся совсем взрослыми, то есть людьми, придерживающимися практичной мысли, что жить можно и на обломках. К счастью, Джоан еще этого не умела. Поэтому она села на нижней ступеньке широкой лестницы и заплакала.

Отворилась одна из дверей за лестницей. Джоан подумала о том, чтобы куда-нибудь убежать, но было уже поздно, шаги приблизились, и из-за массивной балюстрады вышел Ленни. Заметив принцессу, одиноко сидящую на ступенях, он остановился.

— У вас что-то случилось с глазами, ваше высочество, — заметил Ленни.

Джоан шмыгнула носом и зло вытерла слезы.

— С моими глазами все в порядке, — проворчала она, еще раз всхлипывая.

— Тогда с чем не в порядке?

— Со всем остальным, кажется, — пробормотала Джоан.

Некоторое время Ленни молча стоял, затем, подумав, подошел и сел рядом, не обращая внимания на положенную дистанцию.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Я не знаю, — шепнула Джоан. — Как ты думаешь, Ленни, а Генри… лорд Теннесси может обидеться навсегда?

Ленни удивленно поднял брови.

— Лорд Теннесси? Нет. Самое большое — на всю оставшуюся жизнь. Но точно не навсегда.

Джоан снова шмыгнула.

— Вы чем-то обидели его?

— Кажется, да. Кажется, я очень сильно его обидела. И я не знаю, что мне делать.

— А что вы обычно делаете, когда кого-нибудь обижаете?

Джоан неуверенно пожала плечами. Ленни сначала посмотрел на нее с недоумением, потом его глаза озарила неожиданная догадка.

— Ах. Все ясно. Раньше никто не смел на вас обижаться?

Джоан еле заметно кивнула.

— Даже король, — продолжил Ленни задумчиво, — потому что он слишком сильно любит свою дочь.

Джоан снова кивнула.

— Что ж, — неожиданно улыбнулся Ленни, — в таком случае это весьма полезный опыт. Думаю, я вполне могу помочь вам советом, — Джоан с надеждой посмотрела на него. — Видите ли, принцесса, — начал Ленни менторским тоном, — простые люди довольно часто попадают в такие ситуации, поэтому со временем ими была разработана эффективная тактика поведения в подобных случаях.

Джоан поморщилась.

— Ты говоришь так, как будто я из другого мира.

— А разве нет?

Джоан задумалась.

— Не знаю. Так что там делают простые люди?

— Обычно, если они чувствуют, что действительно обидели другого человека, то стараются помириться с ним.

— Как?

— Довольно действенный способ — извиниться.

— И это помогает?

— Часто.

— Но не всегда? А если Генри все равно меня не простит?

— В любом случае хуже не будет.

Джоан с недоверием посмотрела на Ленни. Он вздохнул и ободряюще улыбнулся.

— Идите. Если серьезно, я еще ни разу не видел, чтобы лорд Теннесси обижался на кого-то дольше половины дня, и уж точно ни помню ни единого случая, чтобы он не простил того, кто попросил у него прощения.

Джоан нашла Генри в библиотеке. Он делал вид, что читает, но на самом деле сидел и злился. Злость его, однако, была куда более сложного происхождения, чем думала Джоан. Больше всего он сердился, как это ни странно, на себя. Генри не думал, что его можно так сильно напугать, и его страшно раздражало, что маленькая взбалмошная девочка может вывести его из равновесия. По этой же причине Генри сердился и на Джоан — не потому, что она не послушалась его и прыгнула, а потому, что оказала на него такое сильное впечатление. Он начинал подозревать, что в словах леди Теннесси было куда больше смысла, чем он думал. Он и впрямь не понимал, во что ввязался.

Джоан неуверенно подошла. Генри делал вид, что не замечает ее.

— Прости, — наконец пробормотала она очень тихо.

Генри молчал. Он чувствовал, как на смену злости приходят совсем другие эмоции — и они раздражали его ничуть не меньше. Эта девочка определенно пыталась сломать его привычную картину мира.

— Ничего страшного, — сказал он наконец холодно. — Теперь я по крайней мере знаю твой истинный характер — и знаю, чего стоит от тебя ожидать.