Брендон Сандерсон - Носитель Клятв

Адолин, Ренарин и Навани сидели перед Далинаром, который стоял, уперев руки в бока, изучая карту Рошара на стене. Несмотря на то, что комната была заполнена коврами и мягкой мебелью, убранство подходило этой блеклой комнате, как дамская хава подходит свинье.

— Я не знаю, как подступиться к Азианам, отец, — говорил Ренарин, в то время, как она вошла. — Новый император делает их непредсказуемыми.

— Они Азиане, — сказал Адолин, махнув Шаллан здоровой рукой. — Как они не могут быть предсказуемыми? Разве их правительство не регулирует даже то, как следует чистить фрукты?

— Это стереотип, — ответил Ренарин.

На нем была форма Четвертого моста, но он накинул одеяло на плечи и держал в руках чашку дымящегося чая, хотя в комнате не было особо холодно.

— Да, у них сильнейшая бюрократия. Изменение в правительстве до сих пор имеет отголоски. На самом деле, для этого нового азианского императора может быть легче изменить политику, поскольку политика достаточно четко определена, чтобы измениться.

— Я бы не волновалась о Азианах, — сказала Навани, постукивая ручкой по блокноту, затем что-то в нем записав.

— Они прислушаются к голосу разума. Они всегда прислушиваются. Что насчет Эмула и Тукара? Я бы не удивилась, если этой их войны достаточно для того, чтобы отвлечь их даже от возвращения Опустошений.

Далинар хмыкнул, потирая подбородок одной рукой.

— В Тукаре правит этот полководец. Как его имя?

— Тезим, — ответила Навани. — Он утверждает, что он часть Всемогущего.

Шаллан фыркнула, скользнув на стул возле Адолина и положив сумку и альбом для рисования на пол.

— Часть Всемогущего? По крайней мере, он скромный.

Далинар повернулся к ней, затем сложил руки за спиной. Шторма. Он всегда казался таким… огромным. Больше, чем любая из комнат, в которой он находился, брови всегда нахмурены. Далинар Холин мог сделать выбор завтрака похожим на принятие самого важного решения во всем Рошаре.

— Светлость Шаллан, — сказал он. — Скажите мне, что бы вы делали с королевствами Макабаки? Теперь, когда шторм пришел, как мы и предупреждали, у нас есть возможность вести переговоры с ними с позиции силы. Азир является самым важным, но сейчас переживает кризис престолонаследия. Разумеется Эмул и Тукар, воюют, как заметила Навани. Мы, безусловно, сможем использовать информационные сети Ташикка, но они также изоляционисты. Остается Йезиер и Лиафор. Возможно, степень их вовлеченности убедит их соседей?

Он повернулся к ней в ожидании.

— Да, да… — сказала Шаллан в задумчивости. — Я слышала о нескольких из этих мест.

Далинар сжал губы в линию и Узор загудел с ее юбки в беспокойстве. Далинар был не тем человеком, с которым стоит шутить.

— Извините, светлорд, — продолжила Шаллан, откинувшись на стуле. — Но я в замешательстве из-за того, что вы хотите услышать мои суждения. Я конечно знаю об этих королевствах — но мои знания чисто академические. Я могла бы назвать вам их основные экспортные продукты, но внешняя политика… ну, я даже никогда не говорила с кем-то из Алеткара, перед тем как покинуть родные края. А мы соседи!

— Ясно, — мягко сказал Далинар. — Может твой спрен предложит какой-то совет? Можешь ли ты вызвать его к нам для разговора?

— Узора? Он не очень хорошо понимает наш род, и в первую очередь именно поэтому он и здесь. — Она поерзала на своем месте. — И если честно, светлорд, я думаю, он вас боится.

— Ну, он явно не дурак, — заметил Адолин.

Далинар бросил на сына взгляд.

— Не будь таким, отец, — сказал Адолин. — Если кто и может устрашить силы природы — то это ты.

Далинар вздохнул, повернувшись и опустив руки на карту. Любопытно, что Ренарин поднялся, отложив одеяло и чашку, и затем подошел к отцу, положив руку ему на плечо. Юноша казался еще более хилым, чем обычно, стоя сейчас возле Далинара, и, хотя его волосы не были такими светлыми, как у Адолина, в них все равно пробивались светлые пряди. Он так странно контрастировал с Далинаром, который был сделан из совершенно другого материала.

— Просто он настолько огромен, сын, — сказал Далинар, оглядев карту. — Как я могу объединить весь Рошар, когда я даже никогда не посещал большинство из этих королевств? Юная Шаллан говорит мудро, даже если этого не осознает. Мы не знаем этих людей. Теперь я должен отвечать за них? Хотел бы я все увидеть…

Шаллан поерзала в кресле, чувствуя, что про нее забыли. Возможно, он послал за ней, потому что хотел воспользоваться мудростью своих Сияющих, но семейная связь Холинов всегда была особенной. В этом смысле она была незваной гостьей.

Далинар повернулся и пошел за чашкой подогретого вина из кувшина у двери. Когда он проходил мимо нее, она почувствовала что-то необычное. Рывок внутри, как будто часть ее тянулась к нему.

Он снова прошел мимо, держа в руках чашку, и Шаллан соскользнула со своего кресла, следуя за ним к карте на стене. Она вдохнула на ходу, дрожащим потоком поглощая штормсвет из своей сумки. Он наполнил ее, поднимаясь от ее кожи.

Он положила свою свободную руку на карту. Штормсвет устремился из нее, освещая карту вихрящимся потоком света. Она не совсем понимала, что делает, но это было не редкостью. Искусство — не в понимании, а в знании.

Штормсвет оторвался от карты и стремительно пролетел мимо нее и Далинара, заставив Навани выбраться из кресла и отойти назад. Свет закружился в комнате, превращаясь в еще одну, более объемную карту — плавающую где-то на высоте стола, в центре комнаты. Горы росли, как складки на сложенной одежде. Необъятные равнины сияли зеленым от лоз и полей травы. Голые, обращенные к штормам склоны обрастали великолепными тенями жизни с подветренной стороны. Отец Штормов… пока она смотрела, рельеф местности становился реальным.

У Шаллан перехватило дыхание. Это она сделала? Как? Ее иллюзии обычно требовали предварительного наброска для копирования.

Карта растянулась по всей комнате, мерцая по краям. Адолин встал с кресла, прорвавшись сквозь иллюзию где-то возле Харбранта. Обрывки штормсвета разлетались вокруг него, но когда он проходил дальше, изображение за ним закручивалось и возникало вновь.

— Как… — Далинар наклонился над участком, что изображал острова Реши. — Детализация потрясающая. Я почти могу увидеть города. Что ты сделала?

— Не знаю, сделала ли я хоть что-нибудь, — сказала Шаллан, ступая в иллюзию, ощущая, как штормсвет клубится вокруг нее. Несмотря на детальность, перспектива все же была отдаленной и горы даже близко не достигали размеров ее ногтя. — Я не могла создать это, светлорд. У меня нет знаний.

— Ну, я этого не делал, — сказал Ренарин. — Штормсвет определенно шел от вас, светлость.

— Да, ну, твой отец притягивал меня в это время.