Алена - Пак из Древнего леса [СИ]

Пак подчинился. Теплые ладони легли ему на колени, погладили круговыми движениями, развели ноги в стороны. От неожиданного поцелуя в живот Пак сбился с дыхания. И тут же прикусил язык, удерживая крайне неуместный вопрос, есть ли у Кедеэрна опыт в такого рода ласках? Нет, конечно. Принц Ада не должен ласкать наложников.

Чтобы удержаться от еще более неуместных советов, Пак застонал. Кедеэрн немедленно воодушевился. Пак нащупал шнурки в его волосах, потянул, распуская тяжелые пряди, зарылся в них пальцами. Неужели принц действительно хочет доставить ему удовольствие? И ведь у него получается… Пак выгнулся, застонав уже искренне.

— У тебя изумительный голос, — Кедеэрн облизнул губы и радостно заулыбался. — Но теперь я хочу тебя еще больше.

Он перекатился на край кровати и принялся перебирать флакончики. Пак потянул носом. Запахи были настораживающе незнакомые. Может, рискнуть и наколдовать масло шиповника? Знать бы, как отреагирует на такое самоуправство Кедеэрн…

— Нравится? — принц сунул ему под нос маленький флакончик, выточенный из цельного изумруда.

Пак чихнул. Запах был приятным, но резким. Кедеэрн весело засмеялся.

— Это самое лучшее. У меня когти острые, так что подготовься сам, ладно?

Пак молча взял флакончик. Что сильнее: кровь или воспитание? А если это нечистая кровь? Пак сам не заметил, как начал дрожать от возбуждения. Слишком многое он поставил на кон.

— Что случилось? — Кедеэрн прекратил целовать его. — Ты боишься?

«Да, я боюсь. Но совсем не того, о чем ты думаешь, полукровка с озерными глазами…»

— Я есть хочу, — буркнул он. — Пир только начался, а тут вы явились. И потом столько сил потратил…

— О, я не подумал, — Кедеэрн прикусил губу. — А может, еще немного потерпишь?

— Так уж и быть, — Пак выгнулся по-кошачьи и опустил лохматую голову на скрещенные руки.

Меньше всего Кедеэрн хотел причинить боль этому чудесному созданию. Но возбуждение было настолько сильным, а поза Пака — соблазнительной, что он потерял голову.

Пак прикусил пальцы, чтобы не рассмеяться. Слушать бессвязные мольбы Кедеэрна было весело. Сам же дал подготовиться, и всё равно беспокоится, что больно сделает? Интересно, был ли у принца хоть один любовник? Скорее всего, нет. Наложники только. Должно быть, поэтому он не умеет растягивать удовольствие.

Пак повернулся. Кедеэрн лежал на спине, глядя на него совершенно счастливыми глазами. Смеяться резко расхотелось. Пак опустил глаза и похлопал себя по кстати заурчавшему животу.

— А теперь ты меня накормишь?

Кедеэрн спрыгнул с коня, не глядя бросив поводья кому-то из слуг. На лязг зубов и жалобный вскрик он даже не обернулся. Выживают самые ловкие и сильные — это непреложный закон любого мира.

Разведка донесла, что все холмы сидов закрылись. Он лично проверил ближайшие — со всех сторон, даже из Подземелья. Ни малейших признаков дверей. На что они надеются, интересно? Думают продержаться в осаде веками? Напрасно, у повелителя Ада хватит сил сравнять холмы с землей.

Принц не спеша поднялся по лестнице. Вокруг тенями скользили слуги, готовя замок к прибытию повелителя. Кедеэрн передернул плечами. Узнав новости, отец придет в такую ярость, что от этого замка камня на камне не останется, в палатках жить придется. Кстати, о жизни. «Побег» нужно устроить этим вечером. Дальше тянуть опасно, отец может явиться и раньше намеченного срока.

Кедеэрн укорил шаги. Вечер уже близко, а они с Паком еще не обсудили толком их план. Принц улыбнулся, вспомнив, как ночью кормил Пака медом и ягодами. «Осень же, — удивлялся Пак. — Откуда взялась малина?» А он смеялся и говорил, что для принца Ада нет ничего невозможного. Тогда им было не до обсуждений. А поутру, когда он уходил, Пак даже не проснулся.

Кедеэрн щелкнул пальцами, открывая дверь в свои покои. Постель была небрежно застелена покрывалом. Пак спрыгнул с высокого подоконника, на котором сидел, как на жердочке. Кедеэрн замер у двери.

— Не возражаешь? — Пак одернул шелковую рубашку, извлеченную явно из сундука. Запертого, надо заметить, сундука с личными вещами принца. — Мою одежду ты в лоскуты порвал, а другой не оставил.

Рубашка была ему велика и потому напоминала женское платье. Рукава Пак закатал до локтя, по талии стянул своим поясом, но вырез ворота то и дело норовил сползти с плеча.

— Носи, — хрипло ответил Кедеэрн. Это была его любимая рубашка, но сейчас он еле удерживался, чтобы не порвать и ее тоже. — А пояс я тебе другой дам. Этим придется пожертвовать. Тебе что-нибудь нужно для колдовства?

— Что, уже сегодня? — Пак почесал в затылке. — Нет, ничего особенного не требуется. Нож разве что. Бронзовый или кремниевый! — поторопился он уточнить.

— Где же я тебе кремниевый возьму? — Кедеэрн озадаченно нахмурился. — Ты что, совершенно не переносишь железо?

— Оно лишает силы, — Пак содрогнулся. — Как твои кольца.

— У меня где-то был бронзовый, — Кедеэрн понял намек, снял перстни и сложил в шкатулку на столике. Присел возле сундука, подивившись, что следов взлома незаметно. В его вещах Пак не копался, просто взял лежавшую сверху рубашку. — Как ты открыл замок?

— А разве он был заперт? — глаза Пака расширились.

Кедеэрн засмеялся.

— Когда-нибудь ты мне всё-таки объяснишь свою магию.

— Когда-нибудь, — согласился Пак. — Нашел?

— Держи, — Кедеэрн выудил со дна сундука небольшой бронзовый нож в форме листа. — Я знаю, что Оберон тоже не любит железо, но ведь есть сиды, которые спокойно относятся к нему. Отчего это зависит?

— От времени рождения. Те, кто родился позже, когда на Земле начало властвовать железо, менее восприимчивы к нему, — Пак хмыкнул. — А на полукровок вообще мало что действует. Взять хоть тебя. А ведь твоя мать, госпожа Лесных озер и туманов, получила бы ожог, притронься она к холодному железу.

— Не упоминай ее имя, — с тихой угрозой сказал Кедеэрн и встал. Глаза его потемнели. — Я не желаю ничего о ней слышать.

— Почему? — Пак оторвался от куклы, которую сворачивал из своей одежды. — Разве ты ее не помнишь, Эрни? Не помнишь ее песни?

— Замолчи! — Кедеэрн подскочил к нему, схватил за плечи и затряс. — Никогда не смей даже заикаться о ней! Это приказ, слышишь?! Ненавижу ее!

— Что?! — Пак зашипел, как разъяренный кот. — Да как ты смеешь! Она была самой лучшей на Земле! Она…

— Я сказал — замолчи! — Кедеэрн швырнул его на постель. — А иначе…

— Что иначе? — Пак недобро прищурился.

Кедеэрн сжал кулаки.

— Я на тебе живого места не оставлю!

Пак настороженно прислушался к чему-то.

— Не успеешь, — неожиданно спокойно сказал он.

В дверь постучали — почтительно, но настойчиво. Кедеэрн дернул штору, отгораживающую кровать. Метнулся к двери и распахнул ее так резко, что стоявший в коридоре начальник замковой стражи отшатнулся.