Марк Сэнд - Горная худра

Гри с братом спорить не стала, поддакнула ему. А сама думает, как же за одну ночь успеть туда и обратно обернуться, да ещё полотно сплести. Далеко от их хутора до гор, как раз день на дорогу и потратишь. А невестку с собой не сможет Гри увести, сразу догонит их Финн, как смекнёт, в чём дело.

Думала-думала, ничего не придумала. «Что ж, — решила, — попробую так, а там, может, и придёт что в голову». Как-то утром встала, как обычно, до свету, сумку, с вечера собранную, прихватила да и пошла себе. Хватились её не сразу, а пока искали, пока разобрались. Гри уж далеко ушагать успела. Сильные у неё были ноги, не знала она усталости.

Финн как услышал, что сестру его нигде найти не могут, только плюнул.

— Сбежала, неблагодарная! — выругался в сердцах. — Пусть вернётся только, такую трёпку ей задам — пожалеет!

Гизела услышала, пожелала втайне, чтобы не возвращалась Гри, куда бы та ни пошла. Золовка ведь не рассказала ей, в какой путь собирается. Подумала Гизела, может, и правда пошла она лучшую жизнь искать. Грустно ей стало, что даже не попрощалась с ней Гри, единственная в жизни этой отрада её, да что теперь поделать. Пусть будет счастлива там, в других краях.

А Гри меж тем шла и шла, по зелёной долине, по лесной тропе, по каменистым предгорьям, по крутым склонам. Было солнце сначала по правую руку её, потом над головой висело, а как стало по левую руку опускаться, добралась Гри до красных скал. Высоки их вершины, неприветливы они; горным козам да худрам здесь скакать, а Гри с трудом пробиралась. Подняла взгляд — на склоне дальней горы отблескивает что-то холодным железным блеском. Подумалось ей, что, верно, это железная трава растёт. Разом забыла про усталость Гри, с новыми силами зашагала.

Уж совсем стемнело, когда добралась Гри до этого склона. Вышла из-за края гор луна, залила мир холодным светом. Смотрит Гри: и вправду растёт под ногами железная трава — жёсткая, с налётом сизым, края острые, не гнётся под ветром. Взялась Гри за стебелёк — пальцы до крови обрезала. Перчатку толстую кожаную надела, попробовала зажать пучок да ножом срезать — сломалось лезвие ножа. Билась-билась Гри, ни одной травинки из земли не вытянула. Не рассказал ей Финн, как железную траву собирать, ничего у неё не выйдет, не сплести ей полотна, Гизелу от тоски не спасти. Сидит Гри, слёзы горькие глотает. Как была глупой и бесталанной, так и осталась; всё из рук у неё валится, ни на что не способна. Лучше б сгинуть ей в этих горах, и пусть звери её кости растащат, цверды из них свирелей себе наделают. Не утирает Гри слёз, так и катятся они по щекам.

Вдруг чует: смотрит на неё кто-то. Подняла Гри голову, видит: стоит на краю поляны старуха, чёрная, страшная, на бёдрах передник железный, вместо грудей — шрамы, клыки нижнюю губу подпирают, а волосы — с сизым блеском, точь-в-точь как трава под ногами. Глаза у старухи глубоко в черепе сидят, алым в темноте отблескивают. Ой, страх, ой, ужас!

— Что ты, дочь человечья, в диких горах ищешь? — спрашивает Гри старуха, а голос у неё недобрый, неласковый. — Зачем траву мою рвёшь?

А Гри от ужаса слова вымолвить не может, смотрит на песту, словно зачарованная. Сделала старуха шаг вперёд. Железная трава под ноги ей стелется, ковром ложится.

— Разве не знаешь ты, что ночью в горах нечего человеку бродить, не ваше это время? — говорит старуха. — Зачем на землю нашу ступила?

Молчит Гри, в грудь старухе взглядом упёрлась. Шагнула песта ещё раз. Чёрный хвост за ней по траве волочится.

— Надоело, что ли, жить тебе? — в третий раз спрашивает старуха. — Смерти ищешь?

Тут отмерла Гри, слюну сглотнула, посмотрела песте в глаза прямо и твёрдо:

— Не ищу я смерти, помощи ищу. Невестка моя чахнет от тоски, хочу спасти её.

Запрокинула песта голову, расхохоталась.

— У нас, что ли, помощи ты ищешь? — спросила, отсмеявшись. — И с чего взяла, что тебе кто-то поможет?

— Потому что невестка моя — одна из вас, — ответила Гри. — Худрой она была, пока её силы не лишили. И если я полотно из железной травы сплету и её тем полотном укрою, снова вернётся к ней сила.

Посуровело внезапно лицо старухи, как железный засов сделалось.

— О сестре моей ты говоришь, — сказала она. — Что ж, если и вправду хочешь ты её спасти, помогу я тебе. Но если обманешь — век жалеть о том придётся!

— Стала бы ради обмана я ночью в горы идти! — отвечала Гри. — Мне в одном только помощь нужна — научить, как нарвать мне железной травы. А сделать всё мне самой надобно.

Сняла песта с пояса чёрный серп без ручки, Гри его протянула:

— Бери и срезай. Потом Гулле привет от сестрицы Йерны передашь.

Взяла Гри серп. Тяжёл он в руке, холодит кожу. Сначала неудобно ей было, а потом приноровилась. Собирает траву пучком, срезает, в кучу складывает. Йерна с краю поляны за ней смотрела.

Быстро работала Гри, торопилась. Вот готова куча. Стала Гри травинки перебирать, годные от негодных отделять, на мелкие кучки раскладывать. Плохо ей в лунном свете видно, медленно идёт работа.

— Так ты до рассвета провозишься, — сказала Йерна. Свистнула сквозь зубы, будто ржавым гвоздём по железу скрежетнуло. Появились на краю поляны ещё две старухи. Во всём на Йерну похожи, даже шрамы на груди такие же. Только у одной волосы в красноту отливают да передник медью блестит, а у другой волосы серебряные и передник тоже из серебра. Да клыки у них поменьше, да лица не такие суровые.

— Сольва, Коббе, вы будете траву перебирать, — приказала Йерна. — А ты, дочь человечья, плети, что тебе надо.

Младшие песты на землю сели, стали траву перебирать да на кучки раскладывать. Быстро дело пошло. А Гри полотно плести взялась. Складывает травяные пучки друг с другом, торопится, режут они ей пальцы, пятна крови на них остаются. Тяжела железная трава, гнётся плохо, да у Гри сил достаточно. Складывает, переплетает, подтягивает. Течёт ей пот в глаза, волосы ко лбу липнут, ноют руки израненные. Плоха ты или хороша, Гри, а только ты сейчас можешь Гулле помочь, больше некому. Никто, кроме тебя, не решится на этот путь, тебе одной пройти его. От нелюди горной помощь принимаешь, брата родного предаёшь ради худры мохноногой, и не совестно тебе. Так плети, Гри, торопись, пока солнце над горизонтом не показалось, не лишило плетение твоё силы волшебной, не лишило Гуллу надежды. Складывай травинку с травинкой, крепко узлы вяжи, чтоб не разошлось, ох, колючее получается полотно, как такое на Гуллу накидывать, на кожу её нежную, как молоко белую, а придётся ведь, себя ты для неё не пожалела и её ради неё самой жалеть не должна. Плети, Гри, сплетай для подруги свободу, а для себя петлю да саван, не простит ведь брат тебя, сама знаешь. Да что угодно, лишь бы Гулла снова счастливой стала.

К утру Гри доплела.