Энтони Варенберг - Рыжая Соня и ловцы душ

— Итак, первое. К турниру ты не готов.

Это было жестоко. Магистр побледнел и опустил глаза.

— Не готов, и ты знаешь это. Может, раньше ты и побеждал, охотно верю. Но сейчас ты не в лучшей форме,— беспощадно продолжала Соня.— Когда ты в последний раз, не считая того, что было в Логове, брал в руки меч? Когда в последний раз тренировался? Забыл уже? Полгода назад? Год? Больше? Что ты за воин, если пропускаешь такие простые удары, как тот, что получил от Тизара?

— Соня, не надо.

— Нет, надо. Не сомневаюсь, что Джилла уже успела тебя пожалеть. Она щадит твое самолюбие. Я действую иначе. Я буду с тобой сражаться. И не один раз, а до тех пор, пока ты сам не почувствуешь, что способен выиграть битву с достойным противником. Подними голову. Ты же сильный человек.

— Да. На это условие я согласен. Взамен я научу тебя тому, чем ты не владеешь,— Играм Пяти Зверей. Ёно- Ран передал мне это знание...

— А я охотно приму твой дар,— согласилась девушка.

— Что еще? Ты говорила о двух условиях.

— Мне нужна Кровь Демона. Много. Столько, сколько можно достать.

Гинмар вскочил, опрокинув стул.

— С ума сошла?! Где ты успела ее попробовать? О, Соня, Соня, это ужасно... Как же я не заметил, что ты...

— Да нечего было и замечать,— пожала плечами Соня.— Я умею учиться на чужих ошибках.

— И все же, зачем она тебе? — уже спокойнее поинтересовался он.

— Считай, что это моя причуда. Мало ли чего может захотеть женщина. «Дорогой, я просто умру, если у меня не будет такого же сапфирового кольца, какое я видела у этой уродины на последнем приеме...» — капризно пропела она, закатывая глаза.— А мне вот нужна Кровь Демона.

Вместо пола у них под ногами теперь почему-то клубились облака, а над головой летали странные птицы и мерзко каркали, разевая полные зубов клювы. Бред Зверя приобретал все более причудливые формы.

— Я перестаю вообще что-либо понимать,— признался Гинмар.

— Успокойся.— Соня накрыла его руку своей дружеским жестом.— Просто доверяй мне. Ты целиком и полностью принадлежишь Верхнему Миру, ты весь обращен к нему... А природа Нижнего тебе чужда настолько, что ты никогда не сможешь ее постичь.

— А ты?..

«А я уже постигла»,— подумала девушка.

— Соня, ты обладаешь свойствами, не присущими мне, не присущими людям вообще?

— У меня две природы,— проговорила она,—

Я вхожу в число посвященных. Но не спрашивай об этом, Гинмар, прошу тебя, не спрашивай. Думай о своей семье, о турнире, об Ианте...

— И ты сделаешь за меня всю грязную работу, так получается?! Потому что с твоей душой произошло нечто... нечто ужасное, сделавшее тебя не-человеком?

— Ничего ужасного.— Соня пожала плечами.— Тебя вообще это не касается. Ты сможешь достать Кровь Демона достаточно быстра?

— Смогу,— немного помолчав, сказал Гинмар, рассеянно наблюдая за причудливыми цветами совершенно неестественных оттенков, распускающимися на стенах.

— Ну вот и отлично. Пойдем пока, займемся делом. Подбери для меня подходящий меч... Очнись, хватит дурацкие картинки рассматривать! Еще успеют надоесть.

С трудом удалось им собрать всех обитателей Риатеоса и, по возможности, убедить их в том, что бояться нечего, что Зверь — или тварь, как называл существо Нижнего Мира Гинмар,— по-прежнему во власти заклятий, он бессилен причинить настоящий вред кому бы то ни было, разве что решит немного поразвлечься.

До сих пор Соне не доводилось видеть, чтобы лицо Ёно Рана откровенно выражало какие-то чувства. Но на этот раз кхитаец был доволен. Очень доволен. Правда, он ничего ей не сказал.

Пожалуй, он-то как раз, в отличие от Гинмара, понял, что происходит. Соня не просто прошла по тропе. Она усвоила еще одну важную вещь, не постигнув которой нельзя было бы двигаться дальше: молчание. Изреченная мысль потеряет силу, сделавшись всего лишь сотрясением воздуха. Знание о Нижнем Мире нельзя передавать прямо.

Гинмар в тот же вечер покинул дворец и вернулся назад только к утру. Принимая от него Кровь Демона, девушка серьезно посмотрела .ему в глаза.

— Благодарю. Тебе нелегко пришлось, я понимаю.

— Нелегко... отдать тебе все. Искушение остается очень сильным,— сказал он честно.

— Это ничего, Гинмар.— Соня взглянула на него с нежностью.— Ты выдержишь эту боль.

Зато теперь она снова придет в лабиринт не с пустыми руками. Зверь ждет ее, Соня это чувствовала. Его фантазии иссякли. Стены были на своих местах, полы прекратили растекаться под ногами. И никаких «птиц».

Значит, пора нанести очередной визит.

Соня так и поступила, сразу же убедившись, что, не ошиблась. Зверь был готов взвыть от нетерпения. А вот ей спешить было некуда.

— Приветствую тебя, Не Имеющий Имени,— проговорила она, останавливаясь возле самой плиты.

Глухое ворчание было ответом. Впрочем, оно быстро перешло в поскуливание.

— О, да ты очень хитер,— недовольно сказала Соня.— Полагаешь, я стану делать твое существование прекрасным просто так? Ничего не выйдет. Мне ведь тоже кое-что от тебя нужно. Кое-что, чем располагаешь ты, а больше никто. Мне нужно время, Не Имеющий Имени.— Она торжествующе улыбнулась, почувствовав, как Зверь приходит в бессильное бешенство. Подобной дерзости он явно не ожидал.— Смотри,— продолжала Соня, протягивая впереди себя на раскрытой ладони желтовато-багровый «жемчуг».— Смотри, почувствуй запах Крови... Я в последний раз дам ее тебе, но больше ты не получишь ни капли, если не согласишься на обмен. Так что подумай, Не Имеющий Имени.

Обмен, который без участия Гинмара состояться не может. Даже если Зверь на это пойдет. Но Магистр сам должен понять, что происходит. Но пока он никак не может сложить два и два, хотя пора бы уж, кажется: разгадка тайны лежит на поверхности. Что ж, остается набраться терпения и ждать, когда он прозреет.

Пока же они ежедневно, еще до восхода солнца, покидали дворец и уходили из города, чтобы с первым лучом утренней зари скрестить свои клинки в жестоком поединке. Со стороны могло показаться, что это два непримиримых противника сошлись в последней, не на жизнь, а на смерть, битве. Соня не играла с Гинмаром, воспринимая его, как равная — равного, а его только поначалу смущало то, что она — женщина. Очень скоро он вынужден был об этом забыть, ибо с оружием или без такового рыжеволосая бестия не ведала, казалось, ни усталости, ни пощады. Она не терпела снисхождения к себе точно так же, как не проявляла снисхождения к сопернику, и поначалу постоянно одерживала верх, а Гинмар потом едва доползал до своего дворца. Однако не прошло и четырех восходов, когда наступил перелом. Магистр словно очнулся, и теперь Соне приходилось туго: она чувствовала усталость, точность ударов уже не спасала — Гинмар парировал их мастерски, и случалось, она оказывалась поверженной прежде, чем успевала понять, что именно он сделал.