Евгения Кретова - Посох Велеса

— Ну, что? — тревожно спросила, без приветствия.

Мужчина поклонился:

— Государыня. Вестей пока нет, — женщина с отчаянием выдохнула, — известно лишь, что через Ухо она не прошла. Грифон не потревожен.

Знакомая незнакомка закусила гостяшку указательного пальца:

— Что ж я наделала! Ведь как лучше хотела!!!

Ее собеседник почтительно промолчал.

— Куда? Куда она могла деться?

— Проход поврежден, — с сомнением в голосе отозвался мужчина. — В нем оказался заперт вурдалак.

При этих словах женщина шумно выдохнула:

— КАК?

— Чем больше вмешательство, тем сильнее ответ, Государыня… Никто не знает, как он там оказался. Дайте нам срок, и…

— … Ее, может, уже и в живых НЕТ!

И она порывисто отошла от окна. Теперь Катя отчетливо увидела лицо женщины, которую называли «государыня», сомнений не осталось — она узнала знакомые черты.

Затаив дыхание, боясь развеять это наваждение, она шепотом позвала:

— Мама…

Женщина резко обернулась. Распахнутые от удивления глаза цвета байкальского льда вглядывались в темноту. Она не видела дочь.

Катя бросилась к матери, пытаясь дотянуться до нее, дотронуться. Но между ними стоял как и там, в Красноярской квартире прозрачный кокон, не подпускавший ни на сантиметр.

— Катя, — позвал ее тихо кто-то совсем рядом. — Катя, очнись…

Тоска схватила ее за горло тисками, не давая вдохнуть или позвать на помощь.

Сознание медленно возвращалось к ней запахами древнего леса, костра и горящей полыни. Солнце уже давно миновало середину дня, и косые тени красноватыми отблесками прорывались сквозь кроны деревьев.

Она приоткрыла глаза — рядом на коленях сидела Ярослава, из васильковых глаз бежали дорожки от слез, а взгляд был несчастный-несчастный.

— Ты никак не просыпалась, бормотала что-то во сне… Я боялась, темный морок тебя забирает, такое бывает иногда, — лепетала Ярушка, и тихие слезы катились по ее бледным щекам.

Шкода, Афросий и Ключник очнулись почти одновременно.

Антон не сразу открыл глаза, внимательно прислушиваясь к своему телу. Все кости ныли, голова, казалось, просто раскалывалась. В общем, состояние отвратительное. И хуже всего пострадало самолюбие — даже в схватку вступить не успел, а его уже из нее исключили, так сказать. И кто? Какие-то два ряженых деревенщины да девчонки — малолетки!

— Я — то ладно, а вот Афросий, с его самомнением, и навязчивой идеей о превосходстве, тот, наверно, будет в бешенстве. Как очухается.

Он сел. Искоса глянул на товарищей. Да, отделали их на славу. У Шкоды на красивом лице, которым он так гордился, за которым так тщательно ухаживал, синел здоровенный синяк под левым глазом, бардовый кровоподтек пересекал нижнюю, распухшую вареником, губу. Афросий был еще краше: ухо отвисло, губа рассечена и распухла, оголив дыру в зубах, образовавшуюся на месте двух сломанных зубов. Вид у всех весьма помятый и жалкий.

— Охотнички за драгоценностями, ё-мое.

Он встал.

«А девчонка-то боевая», — с какой-то непривычной его сердцу радостью и восхищением подумал он о Кате. И вспомнил, как красиво она вывела Шкоду из игры. Не каждый профессиональный боец так сможет. Он чуть улыбнулся.

В это время зашевелились Афросий и Шкода. Один застонал и резко стал осматривать свою челюсть, а второй первым делом схватился за глаз. Оба сложно и витиевато выругались. Антон криво усмехнулся.

— Се ито быо-то, а? — прошепелявил Афросий. Шкода опять выругался.

— Опять упустили! — со злостью хлопнул он по своему колену. — Как она умудряется раз за разом от нас убегать …

— Да-а, чудеса какие-то, — задумчиво вставил Ключник. Шкода зло огрызнулся:

— Нет никаких чудес!!!

— Ну, то, что ты в них не веришь, еще не значит, что чудес нет, — стоял на своем Антон. — Во всяком случае, как еще объяснить исчезновение человека на глазах у изумленной публики, на наших с вами глазах то есть? А лесной заяц, который вырос до неба и превратился в дым?

— Да фокусы это какие-то! — не унимался Шкода. С него хватит бабки с вечно меняющейся внешностью и странноватыми повадками. Антон пожал плечами и пошел в сторону того места, где исчезла Катя.

Он не успел отойти далеко, когда на поляну откуда-то сверху, приближаясь, словно артиллерийский снаряд, обрушился душераздирающий вой, жуткой болью отозвавшийся в барабанных перепонках. Страшный звук, казалось, шел отовсюду. Все трое, скрючившись, прикрыли уши, но вой продолжался и продолжался.

— Упусти-и-и-и-ли-и-и-и!!! — слышалось сквозь боль.

Вой то стихал, то накрывал их снова с утроенной силой.

Хуже всего приходилось Шкоде: он трясся мелкой дрожью, глаза закатились, изо рта пошла розовая пена. На груди появилось, разрастаясь, багровое пятно.

Терпеть ужасный вой не хватало сил, к горлу подступила тошнота, но тот так же внезапно стих как начался. И возник голос, раздаваясь у каждого в голове:

— Упустили! — четко и зло проговорил он. — Опять упустили!!!

Антон и Афросий оглядывались по сторонам в поисках источника неприятного голоса.

Шкода понял все сразу — он узнал голос старухи Ирмины. Дрожащими пальцами он достал из окровавленного кармана рубашки круглое зеркальце, и выронил его. На ладони остался глубокий след от пореза, словно зеркальце вырвалось у него из рук. Зеркальце при этом, не долетев до земли, повисло в воздухе. Поверхность его излучала сине — зеленый свет.

— Вам что было велено?! — зло шептал голос старухи из зеркальца. — Поймать девчонку и отобрать у нее посох! И то упустили…

Афросий непонимающе вытаращил глаза: «велено»? Он-то думал, что организатором поисков является Шкода. А тут оказывается есть какой-то еще руководитель… И у него, небось, есть свой интерес…

— Что происходит вообще? — хрипло спросил Антон.

— А вы там не тявкайте! — прикрикнула на него старуха, и продолжила: — Значит, так, Ванюша. Последний шанс тебе даю, тебе и твоей компании… Девчонка путь держит в Аркаим. Посох у нее заберете до того, как она ступит в город.

— Да какой Аркаим! — выдохнул Афросий. — Там же одни развалины… И вообще: где Красноярск, а где Аркаим? Она, что пару тысяч кэмэ пешочком пройдет?!

Но Шкода на него так глянул, что Афросий смолк в растерянности.

— Да нет у нее посоха никакого, мешок с собой малень… — начал было Шкода, но договорить не успел, его тут же перекосило от боли: он повалился спиной на траву и, выгнув дугой спину, схватился за горло, пытаясь стряхнуть невидимые руки, сомкнувшиеся на нем.

— Знай свое место, — шуршал голос. — Твое дело: прихлопнуть девчонку и ее подружку, если понадобится, а не думать и вопросы задавать, понял ли?

Шкода хрипел, катался по траве, судорожно пытаясь разомкнуть невидимую удавку: