Евгения Кретова - Посох Велеса

— Пустииии…

Афросий и Ключник ошалело таращились на него. Он внезапно обмяк, тяжело дыша, расслабился.

Голос продолжил уже спокойнее:

— У нее посох, чувствую я его. Когда схватите, проверьте все вещи…

И вот еще что. Девка больно прыткая оказалась. Видать, не так проста, как кажется с первого взгляда. И помощнички у нее объявились. Так что, придется вам еще немного подсобить.

И с этими словами из зеркальца вырвался черный, словно угольная крошка, дымок. Завис над их головами. А когда рассеялся, в воздухе осталось висеть несколько предметов: жутковатый, изогнутый дугой, черный меч с украшенной темными опалами рукояткой, извивающийся змеей красно-бурый кнут и небольшой амулет на толстом кожаном шнуре, темный, с выжженными на нем изящными знаками.

Шкода протянул руку к мечу и тот скользнул к нему. Хлыст схватил Афросий:

— Вот это знатная вещь! — восхитился он, рассекая воздух. Хлыст при этом издавал жутковатый рык, словно оживая в руках медведеподобного здоровяка.

Антон протянул руку к амулету. Тот оказался холодным и тяжелым, несмотря на свои небольшие размеры. Он хотел отправить его в карман, но продолговатый камень выскользнул из рук, обвил шею и увесисто повис на ней. Грудную клетку сдавило — Антону на миг стало тяжело дышать.

— Это вам на случай следующей стычки, — раздался голос, — они сами знают, что делать. А чтоб Катьку эту найти, даю метку заветную, — из зеркальца вырвался с шипением, словно шаровая молния, зеленовато-синий огонек:

— Сейчас следуйте за меткой, она вас приведет к ночи до девчонки. Действуйте осторожно, чтобы подружка ее не заметила чего.

С этими словами зеркальце упало в траву и погасло.

Над поляной повисло тяжелое молчание. Все трое были ошеломлены случившимся. Шкода еще хрипел и тер свое горло, ощупывал рану на груди, она совпадала по размеру и форме с зеркальцем. Афросий и Антон переглядывались.

— Ты ничего не хочешь нам рассказать? — скорее потребовал, чем попросил Антон. Шкода оторвал от края рубашки длинный кусок и перебинтовывал им руку.

— Лично я, пока все не узнаю, не тронусь с места, так и знай, — Афросий тоже хотел знать, что происходит.

Шкода поднялся:

— Ну и сдохнешь тут, в болотах.

Афросий хотел было уже броситься на него, но на здоровых ручищах повис Ключник:

— Погоди! — он едва утихомирил громилу: тот рычал, вырывался и все норовил запустить в Шкоду хоть палкой. В итоге он с силой пнул землю, выбросив в сторону обидчика кусок черной земли с травой.

Шкоде пришлось рассказать.

— То есть, — решил уточнить Афросий, — мы здесь оказались, чтобы добыть посох этой старухе?

Он гоготнул, и, хлопнув в ладоши, резко поднялся:

— Ха, а оно мне надо, лезть черти — куда, чтобы вся добыча досталась сумасшедшей старухе? Я под этим не подписывался, и я иду домой!..

Как только он сделал шаг в сторону, откуда они пришли, зеленовато-синий огонь оживился, полыхнул синим пламенем, и перед Афросием с товарищами с угрожающим гулом возникла стена иссиня-темного пламени. Он сделал шаг в сторону, чтобы ее обойти, но не тут-то было: как бы он не поворачивался, стена оказывалась строго перед ним, не пропуская его назад. Шкода равнодушно смотрел на его старания:

— Нет у нас дороги назад, — отрезал он, наконец. — Сдается мне, попали мы сюда с помощью старухи Ирмины, и выбраться отсюда сможем тоже только с ее помощью. И залогом ее сговорчивости станет Посох, раз уж он ей так нужен.

Он направился в сторону леса, подальше от стены и парней. Мерцающий лучик, висевший над поляной, качнулся, легко его догнал и пристроился перед ним, услужливо показывая дорогу.

От побоев, Ирмининых ран и усталости Шкоду покачивало. Но он, не оглядываясь, шел вслед за мерцающим лучиком. Черный меч тяжело касался земли, оставляя за собой опаленную дотла дорожку. Афросий двинулся за ним следом, чертыхаясь.

— Я вас сейчас догоню! — крикнул Антон и все-таки доделал начатое — дошел до того места, откуда исчезла Катя с неизвестной ему подругой. Он присел на траву как недавно это делали те два других парня, провел рукой по начерченному рисунку. Внутри равностороннего треугольника лежал небольшой обрывок плетеной тесемки бирюзового цвета. Антон поднял его и аккуратно положил в карман брюк, вздохнул и отправился за товарищами.

Они шли по едва мелькавшей между кустов можжевельника тропе, довольно бодро.

Катя думала о приснившемся разговоре: больно он походил на реальность. Только почему мама так странно одета. И это обращение «государыня»… Но про грифона нетронутого и оборотня ведь все совпадало! И маму ее, будто, услышала.

Ярушка молчала, тревожно оглядываясь по сторонам.

— Кать, — тихо позвала она, наконец.

— Чего? — голос получился сердитым, Катя винила подругу в том, что та не вовремя разбудила и не дала разузнать подробности странного, но, кажется, такого важного видения.

— Ты тише ступай…

— С чего бы вдруг?

— Медвежьей тропой идем…

— ЧТО? — Катя похолодела. Хоть и городской человек, но все ж в Сибири выросший, не раз слышала, как охотников или туристов медведь «порвал», — ты с чего так решила?!

— А вот, смотри, — и она показала Кате под ноги: в сырой, не просохшей глине отчетливо отпечатался след: словно кто прошел в надетых на ноги сковородках. От почти круглой сердцевины следа расходились пять остроконечных лучей. Медвежья лапа.

А Ярослава уже показывала Кате другие приметы: широкие, каждая в полтора — два сантиметра царапины на коре, начинались почти в трех метрах от земли, располосовывая стройные деревца.

— Это что?

— Задиры. На пихте ставит, она мягкая.

— А чего ж высоко-то так? — голос у Кати дрогнул.

— Чего ж высоко, нормально. Он же на задние лапы встает и царапает. Взрослый, видать, — Ярушка с сомнением пригляделась к окружавшим их деревцам: — И подлесок выломан, и тропа широкая, значит, частенько здесь хаживает косолапый. И нынче был, недавно прошел, чуешь, запах еще остался?

Катя принюхалась. И то верно: тайга в этом месте пахла по-особенному.

— Хлевом пахнет, только будто диким. Это и есть медвежий запах. Не гоже с ним на его тропе встречаться.

— А что делать?

Ярушка пожала плечами:

— Смотри в оба. Увидишь — не беги. Там посмотрим…

Легко сказать — смотри в оба. Катя после таких слов, идя по плотно вытоптанной тропе, теперь только и могла, что выискивать новые приметы. Вот еще задиры на пихте, поменьше. И рядом на земле следы размером с Катину ногу:

— Это кто, тоже медведь? — ткнула в него пальцем.

Ярушка покачала головой:

— Не, медвежонок. Махонький. Еще и годика, небось, нету…

Катя втянула шею и округлила глаза.