Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Нет, — прошептала я и села на парапет. — Я думала, что лежала на земле всего несколько секунд и сразу же опять встала, потому что дом… — Я замолчала. Потому что дом позвал меня к себе? Джианна села рядом, пытливо на меня смотря.

— Такое может случиться, когда находишься в бессознательном состояние, то теряешь счёт времени. Тоже самое происходит во время наркоза. В этом нет ничего необычного, не так ли?

— Нет, но… — Снова я не знала, как сформулировать то, что у меня на уме. Может быть потому, что конкретная мысль прозвучала бы слишком неуклюже. — Я задаюсь вопросом, жил… жил ли, возможно, в том доме Мар.

Джианна громко рассмеялась.

— Эли, речь идёт о сеновале! Фермеру бы бросилось в глаза, если бы там кто-то жил.

— Это не сеновал, это был… ах, не имеет значения. — Наверное мои перевозбуждённые чувства сыграли со мной злую шутку. Представление о том, что Мар или даже сама Тесса, будут жить в ста метрах от автобана в крестьянском сарае, казалось мне абсурдным и смешным. И моё поведение, тоже смешно. Я перестала пить, только чтобы не писать, потому что не хотела заходить в туалеты. Это просто ребячество.

— Возможно это случилось из-за музыки. Keane. Песня, которая как раз играла, — попыталась я нерешительно всё объяснить.

— Да, она оставляет сильные впечатления. Ты знала, что певец, был сильно зависимым наркоманом? — Джианна использовала любую возможность, чтобы продвинуть моё музыкальное образование, и я только что, предложила ей такую. Она набросилась на неё, как хищная птица. — Предположительно, он лишь потому стал зависимым от кокаина, что страдал, так как многие коллеги-музыканты высмеивали его как мягкотелого нытика. Собственно, Keane считается не клёвым, потому что его музыка просто не мужская.

Я проглотила каверзный комментарий. Вначале я думала аналогично. Но эта одна песня покорила меня. Её гармония всё ещё жужжала у меня в ушах, хотя мы прослушали после неё много других.

— Иногда я думаю, что он написал Broken Toy под воздействием наркотиков… — Джианна встряхнулась, как будто хотела закончить наш обмен мнениями этой гипотезой. Она залезла в карман своей авантюрно короткой юбки и вытащила маленькую, неприметную связку ключей. — Посмотри, что у меня здесь. Наш ключ к счастью, — проворковала она с сарказмом, и мы оба ухмыльнулись. Ей удалось заполучить коттедж без всяких обещаний выйти замуж и жаркого в духовке. Завтра мы сможем продолжить наше путешествие. — Давай вернёмся к остальным. Мужчины напились и ждут своих женщин.

Джианна оказалась права. Энцо, Пауль и Тильманн, в доску пьяные, мирно свисали со своего столика на террасе и когда увидели нас, разразились эмоциональным сетованием. Наверно мужчин ничего так сильно не сплачивает друг с другом, как совместное перечисление и обсуждение женских недостатков. Пусть спокойно себе занимаются этим ещё какое-то время. Для меня вечер закончился, не смотря на наш с Джианной разговор возле крепостной стены, и мой утихший гнев. Я хотела побыстрее лечь спать, чтобы завтра снова, на пол пути, не потерять сознание. Когда прощалась с Энцо, я поцеловала его в разгорячённую щёку, надеясь, что он примет эту робкую нежность как извинение. Он блаженно просиял. Про мой скудный аппетит он уже забыл. Джианна ещё проводила меня до отеля, где мы пожелали друг другу спокойной ночи.

— Будь ко всему готова, Эли. Что случилось сегодня, это только начало, — накаркала она. — Южная Италия — это совершенно другой калибр. Здесь тепло. Там внизу жарко.

Мы договорились выехать уже на рассвете; первый этап могла взять на себя Джианна, пока Пауль достаточно протрезвеет. Таким образом, возможно сможем избежать палящего, послеобеденного солнца, если не будет пробок на дороге.

Я почувствовала себя как на седьмом небе, когда освободилась от слишком тёплых вещей и вытянулась на скрипящей и шатающейся раскладной кровати. Натёрла виски мятным маслом, что сразу же приятно их остудило, но сон, не смотря на мою усталость, никак не шёл. С закрытыми окнами я не могла дышать, а открытое окно становилось словно усилителем того, что происходило снаружи, на площади и улочках. Жители превратили ночь в день. Всегда, когда казалось, что ситуация как раз успокаивается, а мои нервы расслабляются, взвывала Веспа и тарахтя, неслась за угол, как будто хотела врезаться в стены отеля. Почти всегда эта Веспа, не отключая двигатель, останавливалась на площади, потому что водитель увидел кого-то, с кем он (или же она) обязательно должны были поговорить, крича на всю площадь. Это было просто пыткой.

Тем не менее, я наслаждалась одиночеством и покоем. Моё тело даже уже заснуло; я заметила это вследствие того, что не могла уговорить себя поднять руку и взять бутылку с водой, которую поставила на пол рядом с кроватью.

Однако жажда и шум долго не давали покориться сну моему разуму, поэтому сновидения оставались загадочными и не ясными, пока я наконец не проснулась именно из-за того, что стало тихо. Жители Веруккьо наконец-то отправились спать. Наверное, и Тильманн уже лежал в другом углу комнаты, отключившись от вина и огромного количества еды. Если бы он был в сознание, я бы это почувствовала. Воздух в нашей комнате стал свежее — всё ещё тёплый, но ароматный и пряный.

Теперь я наконец могла дать давно запоздавшую команду руке — поднять бутылку с водой. Я приподняла её и повернула в строну, опустила вниз и пальцами ощупала пол. Я вздрогнула, как будто меня кто-то ужалил, хотя то, что я почувствовала было мягким и бархатистым. Паук с мехом? А куда подевалась бутылка? Сердце сердито забилось, когда я снова протянула пальцы вниз. С ужасом я обнаружила, что чувство осязания не обмануло. Я ощущала мех и мягкие округлости нежно выгнутых рёбер, которые прощупывались сквозь тонкую, упругую кожу.

Затаив дыхание, я открыла глаза. Надо мной протянулось чёрное, ночное небо, чьи тысячи звёзд мигая, поприветствовали меня. Я, как и ранее, лежала на спине, вытянув ноги, но находилась на улице. Слева кончики пальцев касались нагретых солнцем камней и… меха. Но что с другой стороны? Я позволила правой руке соскользнуть вниз, но она нащупала лишь пустоту. Там ничего нет. Очень медленно, стараясь при каждом миллиметре контролировать равновесие, я приподнялась. Всё же у меня было такое чувство, будто я падаю, когда увидела рядом пропасть. Любое суетливое, несогласованное движение, могло означать мою смерть.

Я осмелилась вздохнуть лишь тогда, когда села, подальше от стены, на мостовую переулка. Дрожа, я облокотилась спиной о низкую стену позади и согнула ноги в коленях, обхватив их руками. Сидела так какое-то время, пока уверенность в том, что избежала падение в никуда, не дошла и до моего сумасшедше стучащего сердца.