Бернхард Хеннен - Вторжение драконов. Последняя битва

— Кое-что знаю, — робко ответил Чуллунку, пытаясь и не хвастаться и не выглядеть невежей.

— Чтобы вернуться домой, нам придется найти другие врата между мирами, — пояснил бессмертный, словно это. было проще простого. Легкая прогулка. Акоатль пристально глядел на Чуллунку. Неужели заметил, насколько сильно напугали того слова правителя?

— Я жду?

Чуллунку испугался до глубины души.

— Повелитель небес и всего того, что лежит под ними, — смиренно произнес он, — однажды, много лет назад, мне довелось пройти через ближайшие врата между мирами. Вы были настолько любезны, что послали мне своего серебряного льва, ибо простым людям не дано разглядеть врата между мирами, даже если они находятся прямо, перед ними. Я отправился с ним и с восьмьюдесятью тремя мужчинами в ледяную пустыню. И благодаря вашему великодушию мы были оснащены наилучшим образом. Никогда не страдали от голода. У нас были палатки, где мы могли укрыться ночью от дождя, всегда было, чем питать костер, отгонявший прочь духов. И, несмотря на это, путешествие пережили лишь пятьдесят семь мужчин. А из выживших почти все потеряли пальцы на ногах. Некоторым пришлось даже отрезать ноги. Это было…

— Меня не интересует история о людях, которые давно мертвы, Чуллунку! — резко перебил его правитель. — Сколько нужно идти?

Чуллунку униженно понурил голову.

— Отсюда чуть больше трех сотен миль, повелитель небес и всего того, что лежит под ними. Нам придется идти через горы и пересечь широкую реку. И к нам будут приходить духи северного ветра.

Акоатль зашипел.

— Духи? Я не стану беспокоиться о духах, когда в затылок мне дышат демоны.

«Ты ошибаешься, повелитель», — подумал Чуллунку, но сказать ничего не осмелился.

— Ты поведешь нас, наместник. Мы будем проходить по двадцать миль в день. Две недели — и мы выберемся из этой проклятой страны.

— Но раненые и женщины не осилят пути. Они…

Акоатль резко оборвал мужчину на полуслове.

— На них мы не станем обращать внимания. У нас и без того слишком мало еды, чтобы прокормить слабаков. Выступаем завтра на рассвете, — бессмертный сделал два шага по направлению к Чуллунку. — Ты под моим покровительством, потому что нам нужны твои знания, но никогда не смей мне больше перечить, Чуллунку. Я найду дорогу и без тебя. Я бессмертный, и для меня нет ничего невозможного!

Наместник униженно уткнулся лицом в снег, но в глубине души понял, почему боги оставили их: им было стыдно за людей, которым они даровали бессмертие, и теперь они решили исправить свою ошибку.

Солайн стоял на берегу в одиночестве и глядел на колышущийся над рекой туман. Примерно в сотне шагов от него возводился мост, который позволит им броситься в погоню за детьми человеческими.

Нодон не спешил подходить к высокому худощавому эльфу. Лицо у Солайна выглядело ожесточенным, он никогда не улыбался, а в глазах читалась несгибаемая твердость. Никто не понимал, почему небесные змеи сделали полководцем именно его. На нем не было доспеха, как и меча на поясе. Его длинные серебристые волосы до плеч, поддерживаемые узким золотым обручем, больше подошли бы ученому, нежели воину. На князе был простой приталенный плащ с высоким воротником-стойкой. На ткани бутылочного цвета отсутствовала вышивка, но даже без украшений от его фигуры веяло властностью.

— Подойди сюда и говори! — раздраженно произнес Солайн. — Не люблю, когда смотрят мне в спину!

Нодон проглотил недовольство. Не нужно было медлить. Обычно он действовал совершенно иначе.

— Ты отпускаешь отряды… — начал драконник.

Солайн бросил на него презрительный взгляд.

— Я что, похож на того, кому нужны пояснения собственных приказов?

— Я хотел…

— Нет, я не отпущу тебя, Нодон. Это все?

— При всем уважении…

— Ты не уважаешь меня, — снова перебил его полководец. — Ты воин, а я нет. Так уж устроен мир: воины смотрят на всех, кто не принадлежит к их касте, свысока. Так что не нужно мне лгать, Нодон. У меня нет времени на подобные банальности. Я хочу, чтобы ты был здесь, и обсуждать здесь нечего.

— И как же ты меня остановишь? — Подобные выпады были Нодону неприятны.

Вот теперь старый князь совсем отвернулся от реки и смерил Нодона презрительным взглядом.

— Никак, мастер меча. Я никогда бы не встал на пути у разозленного мужчины, обладающего твоими способностями. Иди и живи с осознанием своего дезертирства.

Нодон не поверил своим ушам. Значит, он может просто уйти?

— Думаю, с этим я как-нибудь проживу.

— Вопрос лишь в том, как долго. Золотому наверняка не понравится, что ты не стал поддерживать его.

«Как он жалок, — подумал Нодон. Прячется за спину Золотого, грозит его гневом».

— Прежде чем Золотой об этом узнает, я буду в саду Ядэ. Там он не властен.

— Ты так в этом уверен? — холодно поинтересовался Солайн. — Такие люди, как ты, склонны гибнуть потому, что переоценивают собственные силы. Однако ты мне нравишься, — он произнес это совершенно безэмоциональным тоном, что заставляло усомниться в его словах. — Твоя склонность к красной одежде несколько… экзальтированна, что ли? Я бы на твоем месте не делал этого. Ты знал моего сына?

Удивленный внезапной сменой темы, Нодон ответил:

— Я дважды встречался с Талавайном. Говорили, что он… — Эльф не договорил.

— Ты не можешь произнести слово «шпион»? Красивого названия для того, чем он занимался, не придумали, — на щеке у старого князя дрогнул мускул. — Знаешь, в нем всегда было что-то женственное. С детства любил переодеваться. Как же я ненавидел эту его черту! Золотой поведал мне, что мой сын стал важнейшим советником одного из бессмертных. Никогда прежде эльф из Голубого чертога не поднимался неузнанным настолько высоко по иерархической лестнице среди людей. Он сослужил Альвенмарку хорошую службу. Но потом, пару лун тому назад, его раскрыли: то ли люди, то ли девантары. И теперь он мертв. Хотя Золотой не говорит об этом, отец чувствует подобные вещи.

Нодону не хотелось выслушивать откровения о семейных трагедиях.

— Я пойду. Здесь я тебе больше не нужен. Войско достаточно велико, чтобы уничтожить детей человеческих.

— Неужели я слышу в твоем голосе отвращение? Именно в твоем? — Ветер играл с длинными волосами старого эльфа. — А каково же было сражаться в небе с детьми человеческими, которые с трудом держались на своем серебряном льве?

Нодон отвернулся и пошел прочь. Он не собирался поддаваться на подобные провокации. Оба бессмертных вовсе не были беззащитны. Это никак не сравнить с предстоящей резней, которую они собирались устроить в войске детей человеческих.

— Останься, Нодон, — голос Солайна было не узнать. В нем слышалось какое-то шипение, сменился тембр, он словно бы доносился издалека. — Тебя послал мне брат. Он не хочет видеть тебя рядом со своей любимой Нандалее.