Дэвид Гейдер - Маска призрака [litres]

Рис заметил, что Евангелина нахмурилась сильнее. Опустив глаза, она поглаживала пальцами рукоять меча. Быть может, раздумывала, не покончить ли с ними, пока они будут проводить ритуал? Если так, то остановить ее сумеет только голем. Впрочем, Рис сомневался, что Евангелина предпримет такую попытку.

И тут ему в голову пришла другая мысль.

– Что значит «еще одну возможность»? Ты что-то знаешь про Коула?

Винн, порывшись в дорожном мешке, извлекла бутыль с мерцающей голубой жидкостью. Чистый, необработанный лириум. Даже на расстоянии Рис сумел уловить его едва слышное пение – мелодию, которая звучала у него в голове и покалывала кожу.

– Рис, не разговаривай с ним, – предостерегающе бросила старая чародейка. – Что бы он тебе ни сказал, это будет ложь.

– До сих пор он не лгал, – пренебрежительно фыркнула Адриан.

– А если ему известно, кто такой Коул? – беспомощно возразил Рис, разрываясь между осторожностью и крохотным шансом, что демон скажет ему действительно полезную вещь.

В глубине души Рис не верил, что Коул – демон. Вот этого демона, что сейчас восседает перед ними, Рис превосходно чует – отчего же Коул должен быть исключением? Но… что, если он и впрямь исключение?

– Он питается твоими сомнениями, – сказала вдруг Евангелина. – Успокойся, умиротвори разум. Если ты и получишь ответ на свои вопросы, то уж верно не из уст этого создания.

Храмовница смотрела на Риса с тревогой, и тот вдруг обнаружил, что стало полегче. Евангелина права. Рис благодарно кивнул ей.

Винн выпрямилась:

– Можно начинать.

Она откупорила бутыль, следя за тем, чтобы ни капли не пролить на себя. Сырой лириум опасен для магов. Даже у обычного человека он может вызвать сумасшествие. Контрабандисты, тайно возившие лириум из гномьих владений, иногда заболевали и умирали, истошно крича от незримых пыток. Для мага впитать зараз такое немыслимое количество маны означало мгновенную смерть.

Рис с волнением следил, как Винн наливает лириум в небольшую бронзовую чашу. Едва коснувшись металла, жидкость забурлила. Пузырьки лопались, высвобождая энергию, от которой Риса пробрала дрожь. Демон следил за этой сценой с болезненным восторгом и чуть не затрясся от удовольствия, когда над чашей поднялось облачко голубых испарений.

Винн закрыла глаза, сосредоточилась. Ладони ее задвигались над облаком, словно маня и дразня, но не касаясь его. Часть облака вытянулась в длинное щупальце, которое, разветвляясь, подалось к Адриан. Рыжеволосая магичка подставила ему ладони, и пар лириума медленно окутал ее.

Рис тоже протянул руки, сосредоточившись на мелодии. Теперь она зазвучала громче, единым хором сверхъестественной силы, который отзывался восторгом в его душе. Испарения лириума, как живые, поплыли к нему, обволокли его тело. Всюду, где они касались кожи, Рис ощущал странное покалывание, словно от электрического разряда. Волоски встали дыбом.

Все поглотила мелодия, неотвязный звук, который будто вытягивал душу из тела. Испарения, окружавшие его, медленно потянулись к Адриан, сплелись с невесомыми щупальцами, которые колыхались перед ней, – и круг замкнулся. Кольцо силы окружило демона. Оно росло, становясь все настойчивей и властней, и наконец эта мощь достигла такого предела, что Рис больше не мог этого снести.

Слишком много силы. Слишком. Он закрыл глаза, и мелодия обрушилась на него такой мощью, что казалось, сейчас он рассыплется на мельчайшие частицы и перестанет существовать. Рис отчаянно затряс головой, но стало только хуже.

«Я не… могу… это…»

И тогда Завеса упала.

Разум Коула взбунтовался.

Эта мелодия, вначале такая странная, непохожая на ту, что он ощутил, когда ночью в пустыне столкнулся с оскверненной тварью, теперь превратилась в кошмар. Она проникла в Коула, заполнила его изнутри, а затем разорвала в клочья… но и на этом не остановилась. Он помнил, как повалился на землю, зажимая руками уши и пытаясь закричать… однако не услышал ни звука, только музыку, терзавшую его, и она подхватила Коула и швырнула во тьму.

А теперь… теперь было тихо. Только он очутился совсем в другом месте.

Он стоял посреди улицы, в незнакомом городе, который был охвачен войной. Горели дома, метались и кричали люди. Всюду царил хаос. Зловещая тьма покрывала небо, словно некая чудовищная чума разрослась и заполонила мир. Хуже того – все здесь было неправильно. Коул будто смотрел на мир через матовое стекло, и все, что его окружало, было как бы подлинным, но в то же время ненастоящим. Все было чересчур ярко и резко, но на границе зрения расплывалось, теряя очертания.

Коулу хотелось схватить кого-нибудь из бегущих, заставить увидеть его, потребовать ответа – где он, что это за место? Что за гора заслоняет весь горизонт? Коул никогда прежде не видел гор. От чего бегут все эти люди? Почему город пылает? Однако он был слишком испуган, и все происходило чересчур быстро.

Коул опрометью метнулся к обочине, увернувшись из-под ног бегущих эльфов – целое семейство, с детьми, со скудными пожитками, – и укрылся в дверном проеме выгоревшей лавки.

Там, внутри, валялись обугленные трупы. Коул не хотел смотреть на них. Весь город пропах смертью и горьким дымом. Сердце его неистово билось, не желая уняться, и хотелось кричать что есть силы. Что здесь творится?

А затем он увидел тварей. Похожих на ту, в пустыне, с белесой кожей и оскверненной сердцевиной. Твари выскочили из-за угла, кровожадно вопя и размахивая уродливыми мечами. Только в них тоже было что-то неправильное. Коул не слышал той музыки, неотвязной мелодии, которая запускала в него незримые щупальца. Твари оказались лишь пустыми оболочками, не более.

Но… они видели Коула. Не сразу он сообразил, что белесые твари тычут в него пальцами. Они взревели, застучали по мостовой огромными клинками и ринулись на Коула.

Первой твари он перерезал горло кинжалом. Коул даже не заметил, когда обнажил его, – просто действовал не задумываясь, и кинжал словно сам собой очутился в руке. Черная вязкая кровь хлынула из перерезанной глотки, тварь захлебнулась и повалилась ничком вглубь лавки. Вторая взмахнула мечом, но удар пришелся мимо цели, лезвие прорубило обугленный косяк и застряло. Коул полоснул по руке с мечом, вынудив противника разжать пальцы, а затем, крутнувшись, с силой вогнал лезвие в грудь твари.

Та рухнула замертво, испустив дикий вопль, но к лавке уже бежали ее сородичи. Их было много. Чересчур. Коул развернулся и обратился в бегство. Он стремглав пересек лавку, перепрыгивая через мертвые тела, и выскочил наружу сквозь пролом в обрушенной задней стене дома.

Коул мчался, не зная куда. За спиной пронзительно завывали бросившиеся в погоню твари, и этот вой лишь сильнее подстегивал его. Сломя голову несся он по извилистым проулкам, сквозь клубы едкого черного дыма, мимо перепуганных людей, что шарахались с его дороги.