Крис Риддел - Юная леди Гот и роковая симфония

– Определённо, модные девушки, – ответила та. – Возможно, потому, что Тейлор Вери-Свифт их обшивает.

– Мне понравилась Тейлор. Она очень талантлива.

– А им ну очень не терпится познакомиться с твоим отцом, – продолжала Эмили, растирая между пальцев краску для бровей.

– Это потому, что моя бабушка очень хочет снова женить отца. Но я не уверена, что хочу видеть кого-то из них в качестве мачехи.

– Я тоже! – ответила Эмили.

Её собственная мать была кругленькой и уютной – и больше полагалась на естественность, чем на моду.

– Штука в том, что моему отцу втайне льстит такое внимание, – продолжила Ада, нахмурившись. – А бабушка может быть очень настырной…

Эмили взяла баночку с тональным кремом, посмотрела внутрь и улыбнулась.

– Значит, надо что-то предпринять.

Длинный печальный гудок разнёсся по залам и переходам Грянул-Гром-Холла. Ада, Эмили и Уильям помчались на звук. Он исходил из паровой столовой и свидетельствовал о том, что ужин будет вот-вот подан. Они успели как вовремя, чтобы занять свои места за величественным обеденным столом, по кромке которого была проложена железная дорога.

Лорд Гот, сидевший óбок со своей матерью, Шипучей леди Кэрол, встал и поклонился Аде и Брюквиджам.

– Точны, как всегда, – изрёк он одобрительно. – Чего я не могу сказать в отношении ваших гостей, матушка.

– Мисс Тейлор Вери-Свифт вызвалась помочь миссис У’бью на кухне, Гот. Кухарки, сколько можно судить, по-прежнему очень заняты сбором лепестков для твоего фестиваля. Что же касается моих гостей – да, они задерживаются, как принято в свете.

Дверь в столовую распахнулась и в нее проскользнул комнатный егерь и садовый дворецкий Мальзельо.

– Прошу прощения, милорд, – пробормотал он, сгибаясь над ухом лорда Гота (ключи у него на связках при этом громко громыхнули). – Миссис У’бью просила передать свои извинения и сообщить, что по не зависящим от нее обстоятельствам меню сегодняшнего ужина будет чрезвычайно ограниченным.

Мальзельо начал пятиться к двери, договаривая уже на ходу:

– Вынужден откланяться – если его сиятельство позволит. Фестивальные хлопоты требуют моего безотлагательного участия.

– О приглашённом оркестре что-нибудь слышно? – спросил лорд Гот. – Учитывая, во что он мне обошёлся, я мог бы рассчитывать, что оркестранты прибудут заблаговременно.

– Мой лучший друг Саймон Злоу этим занимается, – сказал Мальзельо, низко кланяясь. – Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство. Он сущий волшебник. Если речь идёт о таланте – хоть из-под земли его выкопает!

Как только Мальзельо выскользнул из столовой, снова прозвучал гудок, и просторная комната наполнилась пыхтением, доносящимся из соседней кухни.

Ада наклонилась к Уильяму и шепнула ему в ухо. Тот кивнул, выскользнул из пиджака с рубашкой и, слившись с деревянными панелями позади себя, на цыпочках ушёл из-за стола.

В этот самый момент из-за украшенного коринфским портиком люка за кухонной дверью выскочил паровозик, преодолел комнатный виадук, ведущий к столу, и поехал по колее вокруг стола. У паровозика была высоченная труба, лязгающие шатуны, а спереди – золотая табличка с надписью «Гремучий шотландец». Позади к паровозу были прицеплены две супницы на колёсах. У каждой из них сбоку крепилась грифельная доска, на которой миссис У’бью обычно писала мелом названия блюд. Когда первая супница проезжала мимо лорда Гота, тот взял половник и обслужил леди Кэрол и себя самого. «Гремучий шотландец» спокойно проехал три пустых кресла, а когда он поравнялся с Эмили и с Адой, они прочитали надписи:

«Капустный суп без капусты» – гласила первая.

«Томатный суп без томатов» – гласила вторая.

Ада быстро зачерпнула себе в тарелку. Эмили сделала то же самое.

– Это же просто подсоленная горячая вода… – прошептала Эмили.

«Гремучий шотландец» скрылся за коринфским люком, таща за собой супницы. Дверь в столовую открылась и в неё впорхнули три модные леди. Позади них обнаружился сэр Сидней Харбор-Бридж.

– Простите наше опоздание, лорд Гот! – воскликнул он, отодвигая стулья, чтобы дамы могли усесться. – Я зарисовывал что-то вроде семейства гигантских выдр на пруду. Похоже, их натаскали на то, чтобы громко петь. Это незабываемо! А на обратном пути, пока я мчался сюда, я встретил этих небесных созданий!

Сэр Сидней с размаху уселся, снял очки и начал их энергично протирать концом своего готического галстуха. Три модные леди улыбнулись лорду Готу и захлопали ресницами. Правда, у всех трёх эффект от первого знакомства оказался несколько смазан. В случае мадемуазель Бадуа – ярко-красными щеками и густо наведёнными бровями-дугами. В случае мисс Малверн – удлинёнными сверх всякой меры ресницами и настоящей маской из глазных теней, делавшей её похожей на барсука. По сравнению с ними мисс Хайланд Спинг, можно было бы сказать, действительно хлопала ресницами – но, к сожалению, сказать это было затруднительно, потому что весь эффект скрадывался толстыми слоями пудры, покрывавшими её лицо.

Лорд Гот, казалось, потерял дар речи, по крайней мере, на мгновение. Его мать, леди Кэрол, тоже.

– Мои дорогие юные леди, – сказала она наконец. – что это у вас за… макияж такой?

– Vanity Fair , – ответила мадемуазель Бадуа.

– От Беки Торч, – уточнила мисс Хайланд Спринг.

– Нам его рекомендовали, – добавила мисс Малверн и подмигнула Аде и Эмили.

– Как тебе кажется, мы не переборщили с косметическими консультациями? – шепнула Ада.

– Нет! Если ты, конечно, не хочешь заполучить мачеху, – хихикнула та.

– Просто невероятно, – заметил наконец лорд Гот. – Вы не находите, матушка?

Но леди Кэрол не слушала. Она устремила взор сквозь элегантное окно столовой на чудесный летний вечер, который спустился на парк, уходящий вдаль.