Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

— А они изначально распустились разноцветными? — мужчина старался задать вопрос правильно, не привлекая излишнего внимания.

— Нет, до определенного момента бордовых не было, — хитро ответила Каталина.

— До какого момента? — ухватился за важную деталь он.

— Я отвечу, но взамен ты покажешь свою печать, — тоном, не терпящим возражений, поставила условие вампирша.

— Иногда ваш острый ум не к месту, — обреченно ответил Аластер.

— Как и твой, — отмахнулась Каталина. — Подобное явление встречается редко. Научного подтверждения нет, ведь теория о единстве двух осколков души до сих пор остается только философской. Но того, что знаю я, вполне достаточно для выдвижения гипотезы. Ее неоспоримым доказательством являемся мы с твоим отцом, — она сделала небольшую паузу. — Даже когда ты встречаешь вторую часть себя, то не сразу понимаешь. Вас необъяснимо влечет друг к другу. Если находиться рядом с дарованным тебе судьбой существом, то испытываешь умиротворение, неподдающееся логике. А близость приносит ни с чем не сравнимое удовольствие, такое сильное, что все остальное меркнет на его фоне. И невозможно насытиться никогда. Но все это приходит со временем. По щелчку пальцев ничего не бывает.

— Да, это я знаю, — подтвердил Аластер.

— Это общая информация, которой располагает любой смертный и бессмертный. Как ты уже осведомлен, к такому единству прилагается некий бонус. Не знаю, как у всех рас, а у вампиров это сон. Слышала, что у оборотней появляется полуформа, у русалок в полнолуние хвосты сменяются на ноги, у драконов ослабляется жажда золота, а у эльфов повышается продолжительность жизни. Хотя непонятно, куда им больше? Мне иногда кажется, что они живут дольше нас.

— Мам, вы опять за свое? — с замиранием сердца Аластер укорил женщину.

— А ты знаешь хоть одного эльфа, который умер своей смертью? Вот. И история не знает, — она поймала снисходительный взгляд сына. — Ну а что? Все только и твердят: вампиры бессмертные, а мы бедные и несчастные. Ни один оборотень или ушастый не покинул этот мир по естественным причинам. Только от руки другого существа.

— Да, вы правы, — устало согласился Аластер, понимая, что иначе вечная песня не прекратится. — Но разговор шел не об этом, — напомнил он.

— Мы еще вернемся к данному вопросу, — намекая на то, что сыну не отвертеться, она продолжила. — Ты сам прекрасно знаешь, что подобное явление очень и очень редкое. Найти и распознать в другом существе свою половину непросто. Вы можете общаться годами, веками и не догадываться о подарке судьбы. Мы с твоим отцом поняли это далеко не сразу. Даже супружество не поспособствовало проявлению наших сущностей. Вначале все воспринималось как политический брак, вынужденная и необходимая мера. Каждый жил своей жизнью и не мешал другому. И не смотри на меня так косо, ты — плод любви. Не стреляй глазами раньше времени, — Каталина вернула недовольный взгляд сыну. — У нас были очень теплые и дружеские отношения. И со временем мы заинтересовались друг другом как любовники. Наша первая брачная ночь состоялась через века после свадьбы. И ты знаешь, я не жалею об этом. Мне удалось раскрыть для себя этого сильного, гордого вампира. И я влюбилась. Тогда близость стала поистине ценной, — она тепло улыбнулась. — И все равно мы не сразу узнали об уготованной нам радости. Лишь через какое-то время после твоего рождения… — женщина многозначительно посмотрела на сына.

— Какое? — озорно спросил Аластер.

— Какое-то, — с нажимом повторила Каталина. — В одну из прекрасных ночей, когда полная луна была плотно скрыта за грозовыми тучами, но дождя не было, мы с твоим отцом…

— Мам, я не хочу слышать о ваших с отцом сексуальных отношениях, — возмутился Аластер.

— Откуда ты знаешь, что речь пойдет именно о них? — хитро, словно ожидая подобной реакции, уточнила Каталина.

Ламиа стиснул зубы, силясь сохранить спокойствие. Его обвели вокруг пальца, как младенца. Поймали на запретной теме, которую он сам признал таковой. Он много раз говорил матери, что не желает слышать об интимной жизни родителей. И сейчас она мастерски заставила его раскрыть карты.

— Догадался. Весь подтекст вопил об этом, — выдавил из себя мужчина.

— А? Я именно так и подумала, — Каталина мило улыбнулась, возобновляя свой рассказ. — Как ты уже знаешь, — она небрежно махнула в сторону, показывая, что уже обо всем догадалась, но продолжает представление, — в ту ночь печать Элизаме повела себя странно. Не знаю, какое слово лучше подобрать, но ее словно резануло.

— Не больно, а очень приятно, — вторя словам матери, прошептал Аластер.

— Именно, — госпожа Ламиа понимающе усмехнулась, наблюдая за задумавшимся сыном. — И после на моей руке появилась несколько иная татуировка. Больше всего удивили новые цветы, полностью совпадающие с теми, что обвивали запястье твоего отца. В свою очередь у него появились мои.

— Святые угодники, — с горечью выпалил вампир.

— Не ругайся в моем доме! — недовольно предостерегла Каталина. — Ответь на несколько вопросов. Предназначенный тебе судьбой — человек?

— Нет, — выдохнул Аластер.

— Ты, случайно, не убил это существо?

— Нет.

— Хорошо. А теперь покажи руку, — женщина протянула открытую ладонь сыну.

Мужчина задрал рукав и вложил свое запястье в руку матери. Она с интересом осмотрела преобразившуюся печать и подняла довольный взгляд.

— Рассказывай, в чем сложности, — тепло произнесла она. — Красиво выглядит. Такие яркие цветы, словно порождение страсти, — очень точно подметила Каталина.

— Все не так просто. Не знаю даже, с чего начать, — грустно ответил Аластер.

— Я поняла. Если бы все было легко, ты бы сейчас не сидел напротив с кислым лицом. Расскажи то, что сочтешь важным, — ласково попросила она.

— В сущности, я точно не знаю, кто это.

— Для начала давай определимся, это он или она? — подтолкнула Каталина.

— Он. Это эльф. Если судить по человеческим меркам, то ему где-то двадцать четыре — двадцать шесть. Но я не уверен. Не видел его, — Аластер прикрыл глаза. — Мы встретились при странных обстоятельствах и только для секса. Первый раз месяц назад, второй — вчера. Его кровь не пробуждает жажду во мне. А вот тело реагирует непроизвольно. И печать изменилась. Но она поменялась не только у меня. И я боюсь, что он более не захочет нашей встречи.

— Ты его обидел, милый?

— Нет, не я. Из наших коротких свиданий я понял, что ему пришлось пережить немало физических и моральных страданий. Со всем этим можно справиться, если после пробуждения печати он все же меня пригласит.

— По доброй воле никто не откажется от осколка души, запомни это. Если он не глуп, а насколько мне известно, ушастые не дураки, то со временем вы будете вместе, — женщина заботливо погладила сына по руке.