Амэя Мизуки - Особенный, или Помеченный болью [СИ]

Только благодаря безграничной воле Ламиа смог выбраться из созданного партнером озера блаженства и перехватить его запястье. Медленно, словно демонстративно, вампир поднес руку к лицу, накрывая языком испещренную соцветиями кожу, жарко выдохнул и мазнул по влажной татуировке.

— Что это?! — воскликнул хозяин покоев, прогибаясь в спине и плотнее вжимаясь в Аластера.

— Видимо, бонус, — улыбнулся мужчина.

Кончик языка заскользил по узору, выискивая орхидею, резко останавливаясь на более широком участке, окруженном плавным контуром, когда эльф громко простонал. Сам Ламиа тоже ощутил легкое покалывание и краткие импульсы, исходящие от черного бутона, которому он уделил особое внимание.

Придерживая любовника за поясницу, Аластер продолжал дразнить и выцеловывать метку, не желая отрываться. Эльф извивался, его мышцы сокращались, тело было не в силах скрыть эрекцию, а рука вцепилась в плечо партнера, ища точку опоры. Он терся возбуждённой плотью о пресс вампира в попытке ослабить напряжение.

Они упивались тем неожиданным и удивительным явлением, которое подарила им печать, словно она создала усиленную эрогенную зону и распространяла концентрат удовольствия, подбивая на ласки, распаляя любопытство. Аластер отрастил тонкий клык, медленно проколол кожу, скрывая это за поцелуем.

— О, Духи, — отозвался парень, опуская голову и пряча лицо в шее бессмертного.

Хищник довольно заурчал, наслаждаясь капельками теплой влаги на губах и обескураженным созданием в его объятьях. Чем сильнее он воздействовал на печать, тем ощутимее вздрагивал эльф, а сдерживаться становилось все сложнее. Ламиа скользнул ладонью меж упругих ягодиц, надавливая подушечками на тугое кольцо мышц. Кожа не была скользкой, и мизинец вошел достаточно легко по первую фалангу, однако неподготовленные стенки упорно сопротивлялись.

— Мне нужна смазка, — с придыханием попросил Аластер.

Клиент лениво выпрямился, немного поерзал на коленях партнера и потянулся в сторону — послышался глухой удар маленького предмета о ковер, и он в ожидании замер. Вампир плотнее прижал к себе парня, заводя руку вбок через все его тело и вытягивая ладонь. На нее вылилось все содержимое флакона — масло тонкими струйками стекало по пальцам, образуя на поверхности воды лужицу. В нос ударил запах скошенной травы, словно в теплый осенний вечер Аластер оказался на просторном поле, приятные, совсем не отталкивающие нотки.

Мужчина усмехнулся несдержанности и нетерпению, с которыми партнер возился на нем, при этом едва слышно выдыхая:

— Заранее надо было подготовиться.

Аластер проложил цепочку поцелуев к ключице, мягко облизывая впадинку, и аккуратно проник одним пальцем в эльфа. Сейчас все казалось правильным: именно так и никак иначе должна происходить близость. Бессмертный желал полностью насладиться своим осколком души — от первого прикосновения до оглушительного оргазма.

Оставалась призрачная надежда, что Ламиа единственный, кому было дозволено вот так свободно и нагло касаться безумно страстного существа. Заставлять его выгибаться и безвольно поскуливать. Аластер сравнивал их встречи с теми, что видел в воспоминаниях, и понимал разницу. Не было тех, кто бы желал прекрасного искусителя так же сильно — сходя с ума от запаха или боготворя неровные шрамы. И дело даже не в том, что они предназначены друг другу судьбой — Ламиа был пленен теми крупицами знаний, которыми обладал. Пускай в заветной постели и побывало много мужчин, это не вызывало негативных эмоций, только снедающую ревность, подтверждающую отсутствие безразличия к эльфу.

Вампир не знал всего, но понял многое. Пусть и таким извращенным методом, но он хотел узнать парня и полюбить его всем сердцем. Пока что он пылал страстью только к телу, безмерно желая владеть этим существом, отдаться полностью, однако со временем он сможет взглянуть в его глаза и узнать, что именно гложет его душу.

Скользя жадными губами по кривым меткам, Ал добавил палец, массируя гладкие стенки и растягивая тугое кольцо мышц. Он сипло дышал, утопая в палитре запахов, витающих в воздухе. Редкое масло оттеняло прекрасный аромат свежего леса, исходящего от крови эльфа, смешиваясь со сладостью розы снов и легким чадом свечей. Тихие всплески от рваных движений образовывали рябь на воде, лаская мелкими волнами и лепестками разгоряченную кожу. Хриплое неразборчивое бормотание парня опаляло ухо бессмертного, разжигая страсть. Каждая мелочь доставляла поток истинного удовольствия, вливаясь в общий фон, тускло сверкая и привлекая к себе внимание.

— Я так больше не могу, — шептал в шею Аластер. — Облокотитесь на что-нибудь и повернитесь спиной ко мне.

Эльф медленно приподнялся, словно борясь со слабостью в ногах, нисколько не противясь просьбе мужчины. Струйки воды и тихие удары капель о гладь играли на воображении вампира, рисуя соблазнительную картину обнаженного любовника. Ламиа потянулся вперед, проводя языком по бедру и мягко прикусывая кожу, поднимаясь вверх, едва уловимо подул на возбужденный член клиента. Заслышав утробный стон, он довольно улыбнулся, отстраняясь.

— Передвинься, — приказал парень севшим голосом.

Ламиа слегка сдвинулся в сторону, прижимаясь к одному из бортиков, а когда партнер перешагнул через него, подался вбок, оказываясь сзади. Эльф опустился на колени и прогнулся в спине, пока бессмертный вел рукой вдоль его позвоночника и укладывал на край ванны. Разместив свои ноги меж чужих икр, Аластер огладил упругую задницу, жадно сминая плоть, словно старался оставить собственные отметины.

Ламиа свел ладони на пояснице, провел указательными пальцами по ложбинке и, коснувшись подушечками сфинктера, ввел их одновременно. Бережно двигаясь внутри эльфа, он склонился, накрывая влажным поцелуем один из шрамов. Аластер боролся с желанием вспороть уродливую метку, избавив тело от яда, и оставить только гладкую кожу. Он хотел почувствовать этот горьковатый привкус, несущий с собой силу владельца. Ламиа вырисовывал языком извилистые узоры вдоль плотных линий, нежно касаясь бархатистой плоти и более настойчиво — мест, помеченных болью. Он будто бы извинялся, безмолвно просил прощения, заклиная отпустить грех.

Неторопливо подготавливая партнёра, мужчина проникал поверхностно, изредка меняя темп, то вводя пальцы вместе, то при погружении одного скользящим движением вынимал второй, словно чередуя их. Эльф вздрагивал, тяжело дыша, редко подавался навстречу в попытке насадиться глубже. Аластер спустился поцелуями на бедра, прихватывая губами кожу и оттягивая на себя.

Аластер получал настоящее удовольствие, просто даря ласку другому. Конечно, собственное возбуждение напоминало о себе, но его можно было игнорировать, воспринимать как отклик тела на осколок души. Он наслаждался чудными ощущениями, которые трепетали внутри, словно цветущий луг, покрытый морем порхающих бабочек.