Александра-К - Ненависть [СИ]

Десять дней пролетели быстро. Послы появились на следующее утро, с глубокими и лживыми поклонами, переговоры благополучно зашли в очередной тупик, никто уступать не хотел. Пришлось вывести на смотр весь отряд, который пришел с Цезарионом. Дальше — уже только война. Бесконечная говорильня, попытки отхватить крошечный клочок чужой земли при межевании… Надоело. Зато не давали скучать тварятки-щенятки. В первый же день они погрызли все, что только нашли из кожи в комнате, а не надо было запирать на замок. Хотелось их отодрать плеткой, особенно за съеденные счастливые сандалии Цезариона, но как-то рука не поднялась. Уже глубокой ночью вытащили из комнаты погрызенные вещи и затолкали мелких в корзину. Тварята были в этот день счастливы — столько еды сразу привалило.

Второй день завершился грубостью плохо выспавшегося Наместника, приведшей к уступкам перепуганных послов — Цезарион был в такой ярости, что был готов двинуть сотни и перейти границу соседей. Зато тварята умудрились перепачкать едой и порвать меховой плащ, опрометчиво оставленный Цезарионом на ложе. Они славно спали, завернувшись в обрывки дорогущей вещи, когда Наместник вернулся с переговоров. Выдрать — рука не понялась, но Цезарион начал понимать коменданта.

На третий день презлющий Наместник так заорал на коменданта при выяснении причин отступления, что тот шарахнулся в сторону от дикого зверя-Цезариона. Тварят заперли в кладовке с едой и небольшим оконцем. Вечером обоих отчаянно пищащих зверят с трудом вытащили из зазоров между прутьями решетки на окне, куда они сумели добраться и застрять. В крепости уже заключали пари, что сделают твариные ублюдки на следующий день.

Переговоры шли, как по маслу — бешеный Наместник срывался на всех подряд, пугая послов едва не до смерти. Мелкие продолжали диверсии против еды, воды, одежды и обстановки комнаты Наместника. Выдрать рука по-прежнему не поднималась, но хотелось уже просто невозможно. Цезарион с ужасом ждал возвращения, когда старый его раб столкнется с еще двумя безумными тварями. Отличался Черныш — нрав у тваренка был упорный. Видеть он начал, видимо, на второй-третий день нормальной кормежки и теперь ничто не могло укрыться от взгляда раскосых черных глаз — Наместник как-то долго рассматривал его глазки, не мог понять, какого они цвета, кончилось это тем, что пищащий от злости тваренок серьезно прокусил палец воина. Беленький был потише, но всегда следовал за братом. Человеческой речи они не понимали, поэтому говорить что-то было бесполезно, а бить — безумно жалко. Поэтому единственный способ спасения от прожор была сунуть им что-нибудь в рот съедобное — малыши утихали на время, пока жевали еду. О подарке Императору речь уже не шла — погрызут весь дворец, еще убьют ненароком за такое. Наместник ходил злой, невыспавшийся, взрывался при малейшем раздражении. Зато он совсем не думал об Эйзе, совсем-совсем не вспоминал… Лгал себе, конечно, оглушал множеством дел, озорством малышей, пирами и войной — всем, чем угодно, чтобы не вспоминать о нежной коже, светлых волосах, криках по время любви.

Вечером же четвертого дня, вернувшись, Наместник не нашел корзины с тварятами, визжащие и пищащие комки были обнаружены в казарме, где с ними возились приблуды. Как бы ни была сотня Ярре обижена за своего господина, но такие мучения вождя снести тоже не смогли. Поэтому самых молодых в сотне и поставили караулить тварят. Наместник счастливо вздохнул и пошел отсыпаться — утром ожидалось окончательное размежевание границы и начало разработки предварительного договора. Приблуд выперли ночью во двор — тварята не хотели успокаиваться, и в казарме стоял такой писк, что взрослые, бесстрашные воины просто не выдержали и выгнали нянек вместе с малышами за порог, чтобы дать себе хоть немного покоя. Отъевшиеся и немного ожившие твареныши оказались весьма небезобидными и отчаянными созданиями. Замученные приблуды спали во дворе по очереди, но не углядели — под утро заснули оба, несмотря на утренний холод. А тварята выбрались из своей корзины и поволоклись знакомой дорогой. Через час Наместник был разбужен чьим-то укусом — Черныш забрался на его постель и с наслаждением мусолил пальцы грозного представителя Императора на Севере. Беленький обнаружился рядом, он только тихо ласкался возле уха Наместника. Если бы укусил, как старший братик-переговоры были бы сорваны. Наместник молча стряхнул Черныша с руки на постель и грозно предупредил:

— Начнешь еще раз кусаться — засажу обратно в подвал! Понял?

И удивился — в черных глазках мелькнуло понимание, малыш чуть заметно наклонил голову. Охх, вот это неожиданность — они, похоже, что-то понимали. Так что их писк и визг были, пожалуй, маленькой местью мучителям. Наместник хлопнул рукой по складке одеяла рядом:

— Сюда и — спать! Все! А то выброшу на улицу!

Сново чуть заметный кивок. Беленький, как червячок, прополз по телу Наместника, лапки мягенькие и теплые, пристроился рядом с братом. Черныш удовлетворенно вздохнул, но все-таки взял в рот один из пальцев Наместника, тот уже хотел отбросить его в сторону, но не укусил, а начал сладко посасывать, как финик, убаюкивая себя. Ремигий только головой покачал — бить малышей было нельзя, но терпеть такое — тоже тяжело. Хотя — нет, приткнулись оба на одеяле и тихо засопели-набегались, наигрались с неклюжими людьми и уснули. Щенки, как есть — щенки…

Утром разбудил уже привычный писк-малыши проснулись и просили есть. Прибежали встрепанные приблуды — они-то проспали, хорошо, что стража сказала, куда потащились два тваренка. Кто-то проиграл пари — ставили на то, что тварята ночью загрызут Наместника. Хорошо попало и приблудам, и страже за то, что не отловили тварят на подходе к комнате Наместника. Послы смотрели на происходящее с некоторым недоумением-они рассчитывали, что им будет уделяться наибольшее внимание, их будут улещивать и уговаривать, а получилось, что Наместник только воевал с тварятами, почти не обращая внимания на линию послов и гнул ситуацию в свою пользу. Но дело двигалось к подписанию предварительного договора. Комендант крепости вообще старался не попадаться на глаза Наместнику — грешков было много, а господин озверел от недосыпа и выходок мелких. Зато за пять дней тварята отъелись, замечательно начали видеть все брошенные вещи и творили, что их темные душеньки захотят. Наместник терпел героически, приблуды, общепризнанные няньки тварей, сбивались с ног — бегали за ними с утра до вечера, причем слабенькие замученные тварята перемещались с такой скоростью, что отловить их было невозможно, пока не нашкодят в очередной раз. В клетку их сажать не хотелось, поэтому вся крепость стояла на ушах, на послов просто не обращали внимания — сидят там в палатке, о чем-то говорят. То ли дело пари на то, где найдут братиков через час-полчаса и что они сумеют натворить. Воины Цезариона неприкрыто развлекались.