Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

— Ну, здравствуй, внук! И как теперь называть тебя «мой мальчик», когда ты выше меня ростом, а?

— Ничего, ты справишься, — улыбнулся Виэльди. — И… здравствуй.

Он коснулся лбом руки деда — так полагается приветствовать всех старейшин, даже если они близкие родичи. Нердри Каммейра встрепал его волосы, еще раз обнял, а потом старейшину окружили, приветствуя, другие воины.

Дед поздоровался, с некоторыми чуть-чуть поговорил, затем воскликнул:

— Ну же, продолжайте наконец веселиться! Не отвлекайтесь на меня!

— Нет, — вклинился Андио Каммейра. — Прервем веселье ненадолго. Иногда нужно и красотой насладиться. Пусть Данеска станцует приветственный танец — для тебя и брата. А, Виэльди? — отец пихнул его локтем под бок. — Ты ведь еще не видел, как сестра танцует? Увидишь — залюбуешься.

— Вот еще! Я не буду! — Данеска аж отпрянула, в ее голосе прозвучало возмущение, но, похоже, она сообразила, что сказала что-то не то и не так. Улыбнулась и добавила: — Темно уже, и всех куда больше интересует пьяный настой и разговоры, чем мои пляски.

— Плевать на всех! — отмахнулся отец. — Ты семь лет не видела брата и почти год — деда. Ну так приветь их!

Виэльди и так не может смотреть на Данеску, как на сестру, а если она еще и танцевать начнет…

— Отец, если она не хочет, не надо, не заставляй. В другой раз станцует.

— Нет уж! Когда плясать, если не на празднике? И не спорьте со мной! — Андио Каммейра подмигнул. — Я тоже во власти пьяного духа, потому меня не переупрямить!

Да, его не переупрямить… Виэльди и Данеска обменялись смущенными взглядами и отошли друг от друга.

Бубны и барабаны звучат глухо, теперь лишь отбивая ритм, зато изысканные переливы зурн сплетаются в томно-витиеватую и будто нездешнюю мелодию, рдяно-золотые всполохи костра освещают гибкий танцующий силуэт.

Данеска выгибает спину, и длинные волосы почти касаются земли, высокая грудь выделяется под платьем. Сестра выпрямляется — и черные пряди хлещут ее по лицу и плечам. Руки извиваются, позвякивают браслеты, она заламывает запястья и складывает пальцы в изящном жесте. Поворот, наклон в сторону — и снова соблазнительный изгиб талии, и снова руки, как змеи, оплетают одна другую…

Она взмахивает ногой, задерживает ее на весу, потом заводит за другую.

Очередной поворот — и развеваются волосы, руки смыкаются над головой…

…Сомкнула бы их на моей шее… обхватила ногами мои бедра и…

Отец был прав: невозможно смотреть и не любоваться ее плавными и четкими движениями. Это не просто танец — это песня. Данеска танцует — ее тело поет.

А еще эти глаза и губы! Она то улыбается, то становится серьезной, играет бровями, жжет взглядом!

Снова замах ноги, и тонко-изогнутая ступня, и обнажаются икры…

Наваждение!

Он отвернулся — лишь бы не видеть ее и не утратить разум! — глотнул из рога пьяной воды. А музыка все лилась и лилась. Виэльди не поднял взгляда, пока она не закончилась.

Танцуя, Данеска забывала обо всем и всех, растворялась в волшебных трелях — и никаких мыслей! Она была воплощенной мелодией — ритм и чарующие звуки вели, а она следовала за ними, покорялась им, теряла себя. Данеска исчезала, оставалась только музыка и — танец.

Так было всегда, но не сейчас. Ныне она не растворилась в пляске: мешало осознание, что на нее смотрит Виэльди — то ли брат, то ли любовник. А он смотрел! Смотрел так, что хотелось сбежать! Пронзающий насквозь, обжигающий и… алчущий взгляд.

…Виэльди! Ну зачем так смотришь? Зачем тревожишь?!

Когда Данеска закончила танец и сложила руки перед грудью, музыка оборвалась. Люди захлопали, выкрикивая слова похвалы, а Виэльди отвернулся, словно ее не замечал. Неужели жаркий взгляд лишь почудился?

Данеска не стала отвечать на крики «еще, еще!», не стала и кланяться в очередной раз — вместо этого сбежала. Обогнула костер и бросилась в степь, подальше от людей, от костра, от праздника. Лишь когда пламя померкло за спиной, превратившись в далекий огонек, она замедлила шаг и остановилась. Опустилась в мокрую траву и уставилась на небо, усеянное насмешливыми звездами.

Минуты не прошло, и позади зашуршала трава: Данеска вскочила и обернулась — сюда шел Имидио. Какое странное чувство! Одновременно облегчение, что это он — и досада, что всего лишь он.

Имидио приблизился и прошептал:

— Ты так красиво танцевала… Сегодня особенно красиво…

— Я старалась, — сказала она, а потом, сама себе удивившись, воскликнула: — Поцелуй меня!

Возможно, хотя бы так она забудет о Виэльди…

Имидио растерялся, но ненадолго: миг — и он впился в ее губы. Поцелуй был и страстным, и нежным, но… все равно это был не тот поцелуй. Не те губы, не те руки, не те объятия… не тот мужчина. Ничего! Пусть он целует дольше и крепче, чтобы мысли о брате выветрились из головы!

Но губы и руки Имидио вдруг исчезли, а он сам отлетел, едва не упав.

— Не смей ее трогать! — прорычал Виэльди.

— Нет-нет, подожди! — тот выставил вперед ладони. — Я же не просто так! Я хочу взять ее в жены! Я не беден, ты знаешь. И я люблю твою сестру, поверь!

— Она не для тебя! Каудихо подтвердит! Убирайся! Сейчас же!

Имидио убрался. Виэльди подождал, пока его силуэт растворится во тьме, и воззрился на Данеску.

— Тебе что, все равно с кем? — процедил он.

— Не твое дело! — выкрикнула она. — Я же уеду в Империю, и мы не увидимся, помнишь? Так какая тебе разница?!

— Меня волнует честь рода.

Ну и как после этого не расхохотаться ему в лицо? Данеска расхохоталась.

— Честь рода?! Правда?! Да ты сам себе ве…

Она не договорила: Виэльди схватил ее за плечи, тряхнул, а потом притянул к себе и заткнул рот поцелуем. Лишь на миг выпустил ее губы, чтобы сказать:

— Ты моя! Ясно?

Куда уж яснее… И все же: что они делают? Он — брат, она — сестра. Прокляты, они прокляты!

Его запах, его тело, его дыхание — она не в силах противиться и не хочет противиться. Брат? Ну и пусть!

Руки сами легли на его плечи, губы сами ответили на поцелуй, бедра прижались к его бедрам.

В этот раз Виэльди не стянул с нее одежду — сорвал, и не ласково, а грубо опрокинул Данеску на спину, затем перевернул на живот и, подсунув под нее руки, сжал грудь.

— Ты моя… — снова прошептал он.

Запустив пальцы в ее волосы, Виэльди схватил несколько прядей, потянул на себя, потом раздвинул ее ноги — горячие пальцы защекотали внутреннюю часть бедер, переместились к промежности и — оказались в ней. В животе ныло, и тянуло, и было так жарко и сладко, что Данеска не сдержала стон. Хотелось тотчас раствориться в грубой нежности…

Но что такое они творят?! Еще чуть-чуть — и Виэльди возьмет ее! Собственную сестру! Нет! Этого не должно случиться!