Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

Посреди топи — Слепые холмы. Их так прозвали не только из-за названия болота: просто в хмари, днем и ночью стелящейся вдали, они были видны лишь изредка. Многие люди даже не верили, что холмы и правда существуют.

И о каких проводниках говорила жрица? В этих гиблых местах нет и крошечных селений!

— Тут никто не живет, — сказал Ашезир. — Мы не встретили ни одной хижины, ни одного человека.

— Так кажется, — ответила Шиа. — Просто надо знать, где искать.

— И где же? Ты знаешь?

— Конечно. Иначе не привела бы сюда. Если подождешь, если веришь мне, то я сейчас уйду, но вернусь с проводником.

— Верю. Тебе невыгодно меня обманывать, иначе не сможешь остаться верховной жрицей.

— Разумные мысли, — хмыкнула Шиа и пошла прочь: скоро ее силуэт растворился в серой пелене.

Прошло не меньше часа, день перевалил за полдень, и наконец вдали показались две фигуры. То были Шиа и… какой-то отрок. Чумазый, босой, в драной грязной одежде и с растрепанными волосами. Это и есть проводник? Ашезир представлял себе если не старца, то зрелого мужчину, а тут… мальчишка.

Жрица подтвердила его догадки.

— Это Хир, — она указала на оборванца. — Он знает тропы, он тебя проведет.

— Ты сможешь? — Ашезир глянул на мальчишку. — Уверен?

— Тебе же к чернушкам надо, а, господин? К ним-то могу, постоянно туда мотаюсь. Травки у них расчудесные беру, а им отдаю то куру, то зерно.

— Ну так проведешь?

— Ага. За монетку, за золотую, — он вытянул ладошку.

— Получишь, когда на месте будем, и даже две. Столько же за обратный путь.

— А-а, ну так это если ты от них выберешься! — мальчишка хитро прищурился. — Поэтому, когда доведу — сразу гони четыре монеты. А уж если смоешься оттуда, то за обратный путь обойдусь одной. Честное слово: сутки буду ждать, чтобы ты вышел!

— Вот как… Ладно. Жди двое суток. На всякий случай. Тогда получишь еще больше.

— О, да ты богатый господин! — Хир выпучил глаза. — Такие сюда редко забредают.

— Ну так порадуйся своей удаче и идем.

…Что я делаю? Зачем? Наверняка это какой-то обман… На что только не идет человек от безысходности — и всегда находятся те, кто этим пользуется… Жрице наверняка тоже есть какая-то выгода, просто я пока о ней не знаю… Повернуть назад? Нет… Надежда — ядовитая тварь, она не отпустит.

Смрадные испарения забивались в ноздри, ноги по голень утопали в зловонной жиже, а вокруг все так хлюпало и пузырилось, будто вот-вот из топи вынырнет склизкое чудище и утянет на дно. Куда ни кинь взгляд, везде обманчивая лужайка, а дальше — туман. Никаких холмов. Есть ли они вообще, существуют ли?

Ашезир споткнулся, увяз локтями и коленями в бурой гнили, чуть не окунулся в нее лицом. В нос ударила такая вонь, что он зачихал и начал задыхаться. Не хватало сил даже чтобы встать: справиться бы с удушьем…

Ничтожество! Как он рассчитывал перебраться через болото? Даже с провожатым? Он? Который и в столице, среди каменных домов, зачастую ни на что не способен?!

Хир приподнял его за плечи.

— Господин-господин, — затараторил он. — Вставай! А то нитхи вглубь утянут и тебя, и монетки твои. Вставай! Вот, прижми к лицу, — мальчишка сунул ему под нос какую-то тряпку. — Дух здесь тяжкий, это я привык, а ты берегись. Дыши через ткань.

Кое-как Ашезир успокоил дыхание и, хоть с трудом, сумел встать. Тряпка и правда помогла: теперь вонь казалась не такой ядреной.

— Кто такие нитхи? — прогнусавил он.

— Ну как же? Правда не знаешь? Болотные человечки. Маленькие такие, серо-зеленые. У них на головах венки из девичьих кос, на груди бусы из человечьих зубов, а в руках дубины из людских ребер. И вот когда путник пялится в болото, нитхи его сразу видят — и набрасываются, утягивают вглубь, а там забивают костяными дубинками. Потому никогда нельзя зыркать в топь долго. Хорошо, что я с тобой. Идем. Больше не падай.

— Идем… — пробормотал Ашезир и старался больше не смотреть под ноги долго: байка байкой, но здесь и сейчас в нее верилось.

Он глядел на ноги Хира, пытаясь ступать след в след, и не сразу заметил, как земля стала тверже, а дорога поползла вверх. Когда же сообразил, то обомлел: до последнего мгновения сомневался, что пресловутые холмы существуют.

— Мы что… Мы пришли? — выдохнул он. — Это… это же холм?..

— Ну да, — фыркнул мальчишка. — А разве ты не сюда хотел? Слепые холмы. Их два, я привел тебя на главный, на нем самая сильная чернушка живет, остальные ей служат. Тащись теперь наверх. Там стражница будет, скажи ей, зачем пришел. Только имя свое не говори.

— Ладно… — протянул Ашезир и двинулся дальше.

— Эй! — окликнул Хир. — А монеты? Монеты гони! Вдруг не вернешься? А я с тобой не из собственной дури возился, а ради монет! Давай!

Ашезир совсем запамятовал, что обещал провожатому четыре золотых. Неплохо местные устроились — на эти деньги и коня можно купить, хоть и плохонького. С другой стороны, вряд ли так часто попадаются дурни, согласные платить золотом…

Он пошарил в поясном кошеле и сунул мальчишке монеты.

— Держи. Если дождешься, еще получишь.

— Два дня подожду, — осклабился Хир. — А может, и три. Чего бы ни дождаться? Вода есть, — он кивнул на болото, Ашезир поморщился. — Брюхо тоже найду, чем набить. Птахи тут непуганые и вкусные даже всырую.

Бр-р… Впрочем, у местных жителей, наверное, свои предпочтения.

— Ну, пожелай удачи.

— Хе, удача здесь ни гроша не стоит. Проваливай уже, богатый господин. Надеюсь, вернешься и дашь еще монет.

Не было смысла что-то говорить в ответ, и Ашезир пошел вверх по холму. Надо же! Они и впрямь существуют! Посреди болота!

Он еще не добрался до вершины, а путь преградила девица: черноволосая, тщедушная, на вид лет четырнадцать, не больше.

— Зачем пришел? — спросила она.

— Хочу увидеть вашу главную.

— Зачем пришел?

Ашезир попытался обойти ее, не отвечая, но… сколько ни шел, оказывался на том же месте. По-прежнему перед ним возникала чернявая девчонка, восклицающая: зачем пришел?

Ответить? Ничего другого не остается… Похоже, он столкнулся с колдовством, и дочери ночи правда способны на многое.

Надежда всколыхнулась в душе, разгорелась, подобно костру в праздник весенних ночей.

— Я хочу вернуть свою жену в наш мир, пока она не ушла в тот.

— Она еще не перешла черту?

— Нет. И не должна перейти. Поэтому я здесь.

— Хорошо, — проворковала девчонка. — Можно попробовать, но назови свое имя.

В памяти всплыли слова мальчишки: «Только имя свое не говори».

— Мое имя не имеет значения. Важна только жизнь моей жены.

— Хитрый, — девчонка хихикнула. — Я пропущу тебя, если ты готов заплатить.

— Чем заплатить? Как?

— Не знаю, — она пожала плечами. — Ты либо готов, либо нет. Если нет, то уходи, пока не поздно.