Марина Аэзида - Дети Спящего Ворона

— Это Изир! Изир!.. Он… он обещал моему сыну должность во дворце!

Андио Каммейра дал палачу знак остановиться и спросил:

— Что еще?

— Н-ничего. Только должность. А если откажусь, угрожал… угрожал, — он захныкал и умолк.

— Чем угрожал?

— Не могу сказать…

— Уверен?

Палач снова поднес щипцы, и Нир прохрипел:

— Не надо… Хватит, умоляю… Он угрожал, что расскажет… расскажет, что это я… я убил бывшего главу моей гильдии.

— Ясно. А какую должность он обещал твоему сыну?

— Казначея… — Нир разрыдался в голос. — Умоляю, пощадите.

— Чем он подкупил других торговцев?

— Он мне… мне велел это сделать. Пожалуйста… хватит пыток…

Андио Каммейра глянул на Джефранку и многозначительно изогнул брови. Значит, теперь опять ей надо говорить… Что ж, раз Нир оказался и предателем, и убийцей, то изображать суровую княгиню будет немного проще.

— Ладно, пока достаточно. Сейчас к тебе приведут лекаря, а потом ты посидишь здесь и подумаешь, что еще полезного можешь рассказать, чтобы загладишь свою вину.

Наконец-то все закончилось! Или нет? Изир… Неужели улыбчивый, веселый советник предал ее?

Мимо стражников Джефранка прошла уверенной походкой, но стоило оказаться на лестнице, вдали от глаз подданных, и навалилась слабость. Ноги задрожали, она покачнулась и вцепилась в плечо Андио Каммейры, чтобы не упасть. Он приобнял ее и погладил по спине.

— Ну-ну, милая, все, уже все. Ты хорошо держалась, ты умница. Настоящая княгиня! Ну же, родная, успокойся! Идем.

Как ни странно, его слова и впрямь слегка успокоили. Джефранка выпрямилась, отпустила плечо свекра и двинулась вверх по лестнице, к выходу из подземелья.

Скоро они с каудихо оказались в приемных покоях, и она сразу же высказала свои сомнения:

— Не верится, что это Изир… Он всегда был предан моему отцу.

— Твоему отцу — возможно, — каудихо пожал плечами и сел на скамью.

Джефранка не могла сидеть: напротив, принялась ходить по комнате.

— Может, он по-своему верен и тебе, — продолжил АндиоКаммейра. — Но не моему сыну. Отсюда и его козни.

— Он всегда был очень, очень осторожен, осмотрителен, он вряд ли стал бы рисковать, устраивая заговоры…

— Поэтому он дождался, пока Виэльди уедет, только потом начал действовать, — Каммейра хлопнул себя по коленям. — И вряд ли он действовал один, наверняка тут замешаны еще какие-то вельможи.

— И что теперь? Что дальше? — вздохнула Джефранка и наконец остановилась, посмотрела на свекра в упор. — Теперь мы будем пытать Изира?

— О нет, пока нет. Не показывай ему, что о чем-то знаешь или догадываешься. Дождись мужа, он со всем разберется. До этого просто наблюдай: те, кто в сговоре, узнают, что торговца держат в темнице, и заволнуются. А волнение еще никому не добавляло ума: они могут наделать ошибок или как-то себя выдать. Твоя задача быть внимательной и улавливать любые изменения в поведении твоих подданных. А еще…

Андио Каммейра вдруг осекся, а его глаза округлились. Проследив за его взглядом, Джефранка опустила голову. Несколько мгновений тупо смотрела, как под ногами ползет кровавая струйка. Тут же ощутила жар и влагу на внутренней стороне бедер. Затем живот взрезала боль. Голова поплыла.

Будто сквозь туман до Джефранки донеслись крики каудихо: «Быстрее! Лекаря сюда! — а потом его встревоженное бормотание: — Проклятье, девочка, что же ты не сказала?.. Я бы не заставлял…»

Дальнейшие слова растворились в мягкой и на удивление уютной тьме.

Джефранка открыла глаза. В уши врезался возглас:

— Моя княгиня! Хвала Спящему ворону, ты очнулась!

Над ней склонилась Руниса. Почему служанка так взволнована?

— Что случилось? — Джефранка едва успела задать вопрос — и воспоминания вернулись.

— Моя княгиня, ты…

— Не надо. Не говори ничего. Я вспомнила…

Кровь на полу, резь в животе… ребенок, который уже не родится, никогда не родится.

Внутри все сжалось от боли, но болело не тело — душа. Джефранка застонала и прикрыла веки ладонями. Вот бы снова впасть в забытье, а очнувшись, ничего не помнить. А ведь она даже не была уверена, что тяжела… До чего же горько узнать об этом, лишь потеряв…

Сделав над собой усилие, она убрала ладони от глаз и приподнялась на подушке.

Руниса по-прежнему стояла рядом, прижимала руки к груди и смотрела с тревогой и сочувствием.

— Мне так жаль, моя княгиня, — она сокрушенно покачала головой.

— Мне тоже, — вздохнула Джефранка. — Но сожаления ничего не изменят.

— У вас еще будут дети и скоро, вот увидишь! — теперь Руниса пыталась утешить, как всегда.

— Конечно. Будут. Но хватит об этом. Лучше ответь: долго я была без сознания?

— Почти сутки. Ты то приходила в себя, то снова… Потом тебе стало лучше, ты уснула. А сейчас как себя чувствуешь?

Джефранка прислушалась к своим ощущениям. Ничего не болит, будто ничего и не случилось, будто она просто спала и проснулась, как и каждое утро.

Она попыталась выбраться из кровати, но Руниса не позволила: силой удержала на месте.

— Нет-нет, лекари сказали, тебе пока нельзя вставать.

— И сколько же продлится это «пока»? — если бы Джефранка могла, то нахмурилась, а так лишь в голосе прозвучало недовольство.

— Лекари сказали, что до вечера точно, а потом они должны тебя осмотреть.

— Да лед глубин!.. Возьми бездна этих лекарей! Ладно… А каудихо талмеридов еще здесь или уехал?

— Здесь, еще как здесь, — закивала служанка. — Постоянно спрашивал о тебе, беспокоился.

— Хорошо… Я желаю его видеть. Пусть придет.

— Прямо сюда?! — глаза Рунисы округлились. — Но это не очень… это…

— Неподобающе, неприлично. Знаю. Но меня это не волнует! — прикрикнула Джефранка. — Раз я не могу вставать с ложа, то пусть он придет к моему ложу.

— Хорошо, моя княгиня… — пролепетала служанка, все еще поглядывая с сомнением. — Сейчас позову.

— Спасибо.

Она удалилась, а Джефранка выше приподнялась на кровати и в ожидании уставилась в окно: за ним, как и несколько дней назад, висело грязно-серое небо, а по стеклу растекались капли дождя.

Андио Каммейра не вошел, а ворвался в покои и сразу же ринулся к ложу. Растерянная Руниса стояла в дверях, и Джефранка махнула ей рукой, позволяя удалиться.

Каудихо опустился на ковер у подножия кровати и заговорил:

— Княгиня, девочка моя, прости старого олуха! Если б я знал… — он хлопнул себя по лбу и покачал головой. — Хотя я сам себя не прощу… Сам себя внука лишил, бестолочь!

О нет, не для того она хотела его видеть, чтобы выслушивать извинения. Приятно, что он хоть в чем-то чувствует себя неправым, но сейчас важнее другое.

— Виэльди меня убьет и правильно сделает! — сокрушался Андио Каммейра. — А если это как-то скажется на… дальнейшем… Если я лишил сына наследников… Да я тогда сам себя убью!