Ольга Хмелевская - Дар. Золото [CИ]

Ну, взял я его, и что дальше? Так и сказал:

- Это любой маг знает.

- Уверены?

Когда мне так говорят, я начинаю думать, что меня на что-то провоцируют. Хотя и проверить свою «уверенность» не помешает. Ладно, посмотрим.

Да, обычная синяя медь. Как и печь в кузнице, рассеивает потоки. Понятно теперь, почему маги не могут сосредоточиться. А просто не на чем сосредотачиваться.

Так это что же получается? И печь в кузне, и этот ошейник, «испорчены» по одним и тем же... правилам? Как там... нарушена структура? Ха, выходит синюю медь не добывают, а делают! Серые эльфы, как сказал Машка. Но у них же не развиты магические способности. А может, потому и не развиты, что они сами эти потоки рассеивают? Вот это я молодец! Ай да я! Может попытаться восстановить эту вещицу? Как печку... Тут всего-то гран пятьдесят. Ну-ка... Сосредоточились, потянули фиолетовую паутинку, и... поковырялись, пока не рассеялась, ага...

Получилось! Ура! Медяшка вернулась в свое красное состояние!

А чего это все на меня так смотрят?

8

Начальник гарнизона крепости и лекарь были... потрясены, да. Они этого даже не скрывали. Отвисшие челюсти и глаза по полтиннику. Странно вообще-то. Они что, подсчитывают, сколько стоила синяя, и сколько теперь стоит красная?..

И только сейчас я понял, какую сотворил глупость. Но теперь уже поздно сокрушаться.

Лэр Салиб встал с кресла, шагнул ко мне и забрал ошейник. Он долго крутил его в руках:

- Тишан, вы понимаете, что сейчас сделали?

Кто сказал, что я плохо «валяю дурочку»? Я ее хорошо валяю, если надо:

- Конечно. Вы были не уверены, что у меня в руках ошейник из синей меди. Вы правильно были не уверены - на самом деле она красная.

- Лэр Райен,- обратился ко мне артефактор. Так официально, что дальше некуда, - Вы испортили очень дорогостоящую вещь. Причем, не мою. Мне за нее придётся отчитываться перед вышестоящим руководством.

Почему он меня все время пытается в чем-нибудь обвинить? Да он от меня отстанет сегодня или нет?! Устал я.

- Дайте сюда, - я быстро взял у него из рук безделушку.

Как мне все это надоело! Дорогостоящая вещь...

Где тут эта гребаная «внутренняя структура»? Медная которая. Ну-ка, потрогаем, пощупаем... Направим фиолетовую паутинку... Как тут все было до моего вмешательства? Во-о-от... Все. А сколько разговоров было! Правда, что-то мне подсказывает, что сейчас еще больше будет. Но это уже без меня.

- Держите вашу дорогостоящую вещь, - я впихнул в руки Салибу синий ошейник, - Радуйтесь.

И вышел из кабинета, хлопнув дверью. Молодец Пончик, быстрее меня выскочил оттуда.

А Машка стоял у двери. И судя по его виду, все слышал. Ну, с его-то кошачьими ушами, уши крысиные!

9

Всю дорогу в столовую Машка почему-то молчал. Ужинал он тоже молча. Но в комнате, дождавшись, когда я закрою дверь, спросил:

- Тишан, у тебя с головой все в порядке? Тебя в детстве не роняли, не?

Я опешил. А он продолжал:

- Ты что каждому встречному-поперечному свои секреты раскрываешь? Ты уже отшил этого Салиба. Так какого... ты еще что-то вытворил? Зачем?!

Да, Машка был прав. Но вот такой я... Всё мое любопытство, чтоб его.

- Понимаешь, я полдня угробил, чтобы понять, почему печка мне не отвечает, а тут...

Машка нахмурился:

- Какая печка? Что «тут»? Ты по-человечески разговаривать не пробовал?

- Печь в кузне. Она молчит. Ну... блин... Как объяснить-то?!.. Короче. Я попробовал отремонтировать плавильную печь. У меня не получилось. Вымотался, но ничего не смог. А тут Салиб дал мне ошейник. Медный. Синий. У него такая же...э... поломка как у печки. Я подумал: когда мне еще в руки попадется такая штука, и решил попробовать. Э... отремонтировать.

- Получилось? - Машка сопел.

- Да, - я пожал плечами, - Она стала нормальной. Красной.

- Что?!

- Тут Салиб заявил, что я ее испортил. А я подумал - они еще и платить за это заставят. Ну, и...

- Что «ну и»?

- Обратно.

- Что обратно?

- Из красной в синюю.

Видно, что Машка был потрясен. Он стоял так несколько мгновений, потом звучно щелкнул зубами и задумчиво спросил:

- Что ты там, на счет эльфов в своем роду говорил?

- Но не серых же! - возмутился я.

Машка внезапно закрыл лицо руками, сел на кровать и мелко затрясся. Я, было, подумал, что он не в себе. Но понял, что его разобрал какой-то совсем уж нездоровый смех, схватил полотенце и смылся побыстрее в душевые, пока с ним еще чего-нибудь не стряслось.

День семнадцатый

День семнадцатый

1

Какое счастье, что утром злобный горнист не дудел в свою дуду. Надо думать, чтобы ненароком не разбудить «высоких» гостей. Как я и предполагал, они остались в крепости ночевать. А хотите знать, почему они вдруг решили спать на жестких матрацах, есть приготовленную наемниками бурду, и даже зайти в душевые, где эти же наемники мылись часом раньше? А из-за Машки! То есть, конечно, не Машки, а свирепого и жуть какого кровожадного барса, который поселился в этих горах.

Как я понял, застращали их изрядно. Но справедливости ради надо сказать, что я бы тоже испугался. А я и испугался, когда первый раз увидел Машку в звериной ипостаси. Не знаю, пришло кому-нибудь из них в голову или нет, что барс... не местный, скажем так? Меня это мало волнует, сами понимаете. Но все же, где-то на самых дальних задворках сознания, маячил вопросец: неужели никто из пехотных так и не понял, что барс... не барс?

Спросил об этом у Машки.

- Ха, - ответил кот, - Конечно поняли. Практически все.

Он блеснул глазами.

- Видишь ли, Тишан, ты тут впервые, а есть и старожилы. Так вот, - продолжал он загадочно, - В этих горах живет дух. И дух этот воплощается. То в медведя, то в волка, то в барса. И вершит справедливость. Или помогает, если хороший человек в беду попал. Так что... Дух я. Понял?

- Маш, ты серьезно? - я был разочарован. Ну, какие духи, в самом деле. А он совершенно спокойно заявил:

- Конечно, серьезно. Серьезней некуда. Ты думаешь, почему никто за арбалетом не побежал? И с вышки никто не стрельнул? Так ведь Дух же! Сейчас его убьешь, а завтра тебе горы мстить начнут.

- О!.. - не выдержал я, - Выходит, ты под духа косил? Использовал суеверие неграмотных масс?

- Нет, - Машка улыбался, - Я и есть тот Дух!

Я помотал головой, уже ничего не понимая. А кот захихикал, и смилостивился:

- Тишан, я же иногда охочусь. И меня иногда видят. И я, иногда, помогаю некоторым особо упоротым, которые блуждают в этих горах. А еще у меня друган тут живет. Волк. А медведя я сам придумал. Вроде как, мне лично медведь помог. Так что, ловкость рук и никакого мошенства.

- Ну, ты... - я даже не знал, что испытывал больше: возмущение или восхищение.

- Тишан, - вздохнул Машка, - Как по-другому выжить в этом мире таким как я?

А я вспомнил Харта. Его обморок той ночью в кузне, когда я вышел извазюканный как... Да, как вчера. Стало тоскливо. В первый раз так тоскливо мне стало, когда я узнал о смерти нянюшки. Но тогда не было так обидно. А сейчас... Накатила какая-то злость. Бессильная ярость. На себя, от невозможности что-то изменить.