Марисса Майер - Бессердечная [litres]

Когда публика в очередной раз разразилась хохотом, Кэт решительно встала.

– Мне нужно попудрить нос.

Король, слишком увлеченный очередной дурацкой остротой лже-шута, не обратил внимание на ее уход, но Мэри-Энн начала было подниматься со своего места. Кэт махнула ей рукой.

– Все в порядке. Я сейчас вернусь.

Кэт стала спускаться по лестнице, держась за перила и удерживаясь от искушения прыгать через ступеньку, подняв подол. По пустому фойе гулко раскатился звук ее шагов. Оказавшись внизу, она тут же услышала рокочущий голос Джокера. Ему ответил другой, пронзительный и высокомерный – Маргарет Дроздобород.

Кэтрин спряталась за колонну.

– …на редкость упрямое свиное рыло, – говорила Маргарет.

– Очень выразительное описание, – согласился Джокер, голос его звучал устало. – Но упорство – не всегда недостаток, особенно в делах любви.

– Любви? – задохнулась Маргарет.

– Разумеется, любви. Во всяком случае, мне это видится так. Только взгляните, как он следит за вами глазами. Пусть они невелики, тем не менее, они полны восхищения. – Джокер прочистил горло. – Можно сказать, что мораль здесь такова: «Красота – в глазах смотрящего».

– Никогда не слышала ничего подобного, а я – вы не можете не знать! – известна как большой знаток морали и нравственности.

– Кажется, я читал это в какой-то книге.

– М-да? – последовала долгая пауза. – Полагаю, это очень достойная мораль.

– Есть и другая. Что-то о толстокожести… но она, боюсь, здесь не к месту.

– Он и толстокож, и твердолоб.

– Два превосходных качества, присущих Герцогу. Я добавил бы еще безупречный вкус в одежде.

Маргарет что-то неуверенно промычала.

– А какой храбрец, – добавил Джокер. – Он доказал это, бросившись вперед и заслонив вас от Бармаглота на балу. А его преданность, а сострадание, даже к слугам? Я слышал, он отказывается увольнять кухарку, хотя та стряпает просто ужасно.

– Ничего не понимаю… Со мной он всегда так груб. Никогда в жизни на меня не смотрели так оценивающе. Я просто теряюсь, видя этот его заносчивый взгляд, этот самодовольно задранный нос.

– Но может быть, леди Маргарет, вы к нему несправедливы? То, что вы принимали за грубость, на самом деле – робость, не позволяющая ему заговорить в присутствии девицы, которой он восхищен.

– Вы и правда думаете, что его чувства таковы?

– Он сам мне в этом признавался, госпожа Дроздобород. К чему вводить вас в заблуждение?

– Все это так… неожиданно…

– Уверяю вас, он уже давно питает к вам самые нежные чувства. Вот, он просил передать вам это.

Кэтрин услышала шуршание пергамента.

– Что это?

– Приглашение посетить его ложу, если вам будет угодно. Разумеется, в присутствии вашей спутницы. Он сказал, что оставит для вас места, в надежде, что вы примете приглашение.

Маргарет не сдержала радостного вздоха. Снова зашуршала бумага.

– Я… хорошо. Думаю, ничего страшного, если я… только сегодня… В конце концов, я не из тех нерешительных леди, которые будут мешкать, встречая восторг и обожание благонамеренного джентльмена.

– Я не осмелился бы даже предположить такое, леди Дроздобород. Надеюсь, продолжение спектакля доставит вам удовольствие.

Когда раздались шаги Маргарет Кэтрин, затаив дыхание, отодвинулась к дальнему краю колонны и успела нырнуть под лестницу. Как раз вовремя – Маргарет прошла мимо. Кэт хотела перевести дух, когда внезапно на нее налетел шквал из перьев и над ухом раздалось карканье.

Ворон развернулся, взмыл вверх и уселся на бюст какого-то надутого драматурга.

– Ворон! – в голосе Джокера звучал упрек. – Это было очень невежливо.

– Нет, нет, я знаю, что заслужила это, – отозвалась Кэт, пытаясь пригладить волосы. – Мне не следовало подслушивать.

Ворон отвернулся, гордо подняв клюв, и стало ясно, что он разделяет мнение Шляп Ника о ней. Для них Кэт была самой настоящей шарлатанкой, которая водит Джокера за нос, а сама флиртует с Королем.

– Тем не менее, не следовало пугать ее, Ворон. Проси прощения.

– Никогда! – прокаркал Ворон.

– Ворон!

– Не стоит. Это я должна извиниться за то, что подкралась к вам.

Кэт вышла из-под лестницы и увидела стоящего у стены Джокера. В одной руке он держал колпак, в другой – жезл из черного дерева. Волосы растрепались, и он был похож на бродягу, вообразившего себя владельцем театра. Если бы не барабанный бой из-за закрытых дверей, можно было бы подумать, что они одни в целом здании.

– Я благодарна вам за то, что вы сейчас сказали Маргарет, – сказала Кэт. – Но вы не обязаны были помогать мне.

Джокер надел колпак.

– Давайте вообразим, что я сделал это не ради вас, а ради истинной любви, – Он развел руками. Жест получился не таким беспечным, как ему хотелось. – Я имел честь побеседовать с Его Светлостью во время чаепития – королевского чаепития, – и убедился, что леди Дроздобород ему более чем небезразлична.

Прищурившись, Джокер посмотрел на лестницу, по которой поднялась Маргарет.

– Не совсем понимаю, почему.

– Меня это тоже удивляет. Но… как по-вашему, что случится, если она обнаружит, что все не так, как вы ей расписали? Я верю, что ваши намерения очень похвальны, но все это может принести больше вреда, чем пользы.

Джокер склонил голову.

– Что заставляет вас предполагать, что мои слова могут оказаться неправдой?

– О, только то, что Герцог… – Кэт замолчала. Храбрый. Верный. Всегда безукоризненно одет, хотя подчас его размеры и неуклюжесть мешают это заметить. Она нахмурилась. – Поверите ли, я знаю его почти всю жизнь! Как же получилось, что вы узнали его лучше, и так быстро?

Джокер сосредоточенно разглядывал жезл и натирал пальцами его отполированный до блеска круглый набалдашник.

– Вам пора вернуться в ложу, леди Пинкертон. К вашему суженому.

– Прошу, не называйте его так.

– Как же мне его называть?

– Просто Королем, если не трудно.

Джокер не смотрел на нее. Он стоял всего в десяти шагах от Кэт, но казалось, что их разделяют многие мили.

– Все пошло не так, как я рассчитывал, – заговорил он, и Кэт не поняла, о ком он говорит: о себе или о ней – а может, даже о Вороне. – Я считал, это будет намного, намного проще.

– Это о вашей миссии? – спросила Кэт, перейдя на шепот. – От Белой Королевы?

Ворон удивленно заклекотал, но Джокер не обратил на него внимания. Как и на ее вопрос.

– Его величество будет просить вашей руки. Теперь уже скоро, вы знаете. Я почти уверен, что он может решиться даже сегодня вечером.

Кэт поморщилась и оглянулась на дверь ложи, радуясь, что она сейчас не сидит там, в темноте и духоте, делая вид, что ей все нравится. Ожидая, пока Король попросит ее руки.

– Если вы хотите знать, изменились ли мои чувства, – сказала она, – они не изменились.