Марисса Майер - Бессердечная [litres]

– Нет, это и так ясно, – Джокер почесал голову под колпаком. – Простите, что был холоден с вами сегодня. Хотя я и знаю, что вы от него не в большом восторге, видеть вас вместе невыносимо – это вызывает у меня страшную ревность.

Сердце Кэтрин радостно забилось.

– Правда?

Лукаво улыбаясь, Джокер, наконец, посмотрел ей в глаза.

– Вряд ли это вас может удивить.

Кэт изо всех сил старалась не показать радости.

Ворон, презрительно каркнув, перелетел на канделябр и начал яростно чистить перья.

– Вы должны вернуться, – заговорил Джокер. – Вдруг кто-нибудь выйдет и застанет нас здесь. Мы ведь не хотим… Может показаться…

Кэт скривила губы. Было так непривычно видеть, что Джокеру не хватает слов.

– Вы правы, – кивнула она, отодвигаясь. Подойдя к лестнице, положила руку на перила и посмотрела наверх. Сердце упало, как брошенный в воду якорь.

Снова к Королю. К ее суженому.

Из зала донесся взрыв аплодисментов.

– Леди Пинкертон? – окликнул Джокер.

Кэт обернулась.

– Вы уже решили, что ответите, когда он сделает предложение?

Зал снова разразился радостными криками и овациями, громче прежних. Ворон пронзительно каркнул.

– Вы полагаете, я смогу принять предложение? – спросила Кэт, и в тот миг ей это казалось невозможным.

Лицо Джокера недолго оставалось бесстрастным, на нем снова проступило страдание, а вокруг глаз залегли угольные тени.

– Думаю, вам следует его принять, – прошептал он. Его слова прозвучали, как мольба, но они стрелой пронзили сердце Кэтрин.

Она шагнула к нему, но тут же остановилась.

– Почему, Джокер? Почему вы снова это делаете? Говорите, что ревнуете, что очарованы, что я – причина, по которой вы остаетесь в Червонном королевстве… И тут же, не переводя дыхания, просите быть благосклонной к Королю. Я вас не понимаю.

На его лице замерла страдальческая маска, он открыл рот, чтобы ответить, но вдруг здание театра содрогнулось. Кэт едва не упала, вдали послышался звон бьющегося стекла.

На втором этаже дверь слетела с петель. В фойе хлынула волна горячего воздуха, сильно запахло гарью.

Кэтрин оступилась, но Джокер оказался рядом и подхватил ее. Только сейчас Кэт сообразила, что люди в зале кричали не от восторга, а от ужаса, а звук, который она приняла за овации, на самом деле был топотом ног.

Через покосившуюся дверь на второй этаж выбралось громадное чудовище, покрытой черной кожей и чешуей, безумно вращающее блестящими глазами.

Кэт остолбенела.

Это был Бармаглот.

Дрожа всем телом, Кэтрин не могла отвести глаз от исполинского монстра. Тогда, в кустарнике возле фургона Шляп Ника, было слишком темно, и она его не разглядела. А сейчас он навис над ней – острые когти и чешуя, под которой перекатывались мощные мышцы. Кэт видела, как с ощеренных клыков капает слюна. Чувствовала зловонное дыхание.

– Кэт, отходите назад, только медленно, – прошептал Джокер.

Посмотрев на него горящими глазами, чудовище зашипело. Кэтрин попятилась, а Джокер выдвинулся вперед, встал между ними.

– Теперь бегите.

Она вцепилась в перила, но ноги не слушались. Бармаглот двинулся к ней, тяжело ступая массивными лапами. Из его ноздрей вырывался пар. Разинув пасть и утробно рыча, монстр прыгнул вперед. Кэтрин закричала. Джокер подобрался, готовясь к броску.

Раздался резкий птичий крик, вихрь черных перьев взметнулся в воздухе. С неба как будто упала капля черных чернил – Ворон, стремительный, как дротик, вонзил клюв в выпуклый янтарный глаз чудища. Оглушительно взвыв, Бармаглот стал оседать на задние лапы. Когда он рухнул на пол, театр снова содрогнулся, и Кэт увидела, что янтарное пламя в его глазах гаснет. Справа по морде зверя потекла угольно-черная кровь.

Испустив новый вопль, Бармаглот взметнул вверх лапу с выпущенными когтями, но Ворона было уже не достать – хлопая крыльями, он снова взмыл под потолок.

– Ну что же! Начали! – воскликнул Джокер, занося свой жезл над головой, как боевое оружие. Он вскочил на перила и, как по канату, побежал вверх к чудовищу. Жезл закрутился в воздухе. Один кожаный сапог свалился с ноги и упал на мраморную статую. Перекувыркнувшись в воздухе, Джокер приземлился на длинную шею чудовища, оседлал его и ухватился за торчащие в стороны усы, как за вожжи, потянул на себя. Истошно вереща, Бармаглот встал на дыбы, но Джокер держал его крепко.

Кэт не могла сделать ни шагу, ноги стали ватными. Дрожа, она так и стояла на лестнице.

Ворон вновь устремился вниз, целясь во второй глаз. Однако на этот раз Бармаглот увернулся, загнутым когтем отбиваясь от птицы.

– Кэт! Бегите!

Кэт, наконец, справилась с собой, сумела отвести взгляд от Джокера и развернулась, но тут же наступила на подол своего пышного платья. Она с криком пошатнулась и полетела вниз по ступенькам, путаясь в шелке и нижних юбках.

Щиколотка громко хрустнула.

Крик боли растворился в общем шуме и гвалте, воплях, топоте ног. Зрители наполнили фойе, кубарем катились вниз по лестнице, перелезали через перила, торопясь к выходу. Кэтрин, окончательно запутавшись в платье, как в коконе, забилась в уголок в надежде, что ее не затопчут. От острой боли в ноге у нее все плыло перед глазами.

– Пинкертон?

Кэт выглянула сквозь спутанные рассыпавшиеся волосы и в нескольких футах от себя увидела Джека – он стоял у той самой колонны, за которой она недавно пряталась.

– Джек, Помогите! Моя нога – кажется, я ее… – Кэт еле сдерживалась, чтобы не всхлипнуть.

Раздувая ноздри, валет шагнул к ней, но его остановил вопль Бармаглота. Джек поднял глаза и побледнел. Постояв с минуту в нерешительности, он затряс головой.

– На такое я не пойду даже ради вас, леди Пинкертон! – крикнул он и, смешавшись с толпой, во всю прыть понесся к выходу.

– Джек! Вернитесь, валет!

Но его уже и след простыл.

Сжав зубы, Кэтрин перекатилась на спину, стараясь не задевать ногу. Боль стала невыносимой, но крови видно не было.

Из глаз сыпались искры, но Кэт решилась посмотреть, что происходит наверху. Джокер с помощью жезла душил Бармаглота, а когти и клюв Ворона оставили на кожистых крыльях чудища немало шрамов.

Кэт вспомнила истории, которые слышала в детстве. Сказки, в которых чудовище побеждали, а его огромная голова – жуткий трофей – катилась с плеч долой.

– Отрубить ему голову! – шептала она, обводя взглядом фойе. Должно же здесь найтись оружие – что-нибудь поострее шутовского жезла из полированного дерева. – Мы должны отрубить ему голову.

Голос ее звучал так тихо, что она даже сама себя почти не слышала, но в тот же миг Ворон перелетел на перила и, наклонив голову набок, заглядывая ей в глаза своими черными глазами-бусинами.