Виктор Чигир - Мать многоликих [СИ]

Ула помогает Лирису опуститься на землю, затем снимает с него торбу.

Ула. Есть будем?

Лирис. Нет, только воды.

Ула. ( Подавая флягу .) Пей. Но есть всё равно придётся. Нам нужны силы назавтра.

Лирис. ( Равнодушно .) Ну, раз нужны…

Лирис пьёт громкими жадными глотками. Фляга тут же пустеет.

Лирис. ( Расстроенно .) Пусто.

Ула. Ничего. Сейчас колодец поищу — напьешься.

Лирис. Одну я тебя не отпущу.

Ула. Брось! Многоликих здесь точно нет. А эти ( глядит на выживших ) — им сейчас не до меня. ( Молчит .) Как голова?

Лирис. Лучше, чем днём.

Ула. Может, сменим повязку?

Лирис. Давай утром, а? А то что-то я совсем выбился из сил. ( Ложится на траву там, где сидел .)

Ула. Ладно, лежи. Но учти, вставать ещё придётся.

Лирис. ( Уже засыпая .) Ага.

Некоторое время Ула заботливо смотрит на него, потом поднимает флягу, из которой пил Лирис, достает вторую флягу из торбы и удаляется на поиски колодца. По сторонам она старается не глядеть.

Найдя колодец на противоположном конце деревни, она поднимает ведро воды, напивается прямо из ведра, затем тщательно промывает фляги. Наполнив чистые фляги прохладной водой, идет обратно к Лирису.

На полпути в одном дворике сидит на земле девушка одного возраста с Улой и оплакивает мертвую маму. Ула встречается с ней глазами; девушки очень похожи. Но на этот раз Ула не намерена никого уговаривать бросаться в погоню за многоликими. Что-то случилось с ней за последнее время, что-то незаметное, трудноуловимое, но очень значительное — и через секунду Ула поним ает, что именно. Ожесточенность. Она её познала.

Возвратившись к спящему Лирису, Ула расстилает на земле плащ, которым обычно укрывается ночью, и раскладывает на нём небогатый ужин. Потом аккуратно расталкивает Лириса.

Ула. Вставай. Пора есть.

Лирис молча садится. Ула подает ему флягу. Он долг о пьет, потом принимается есть.

За едой они не разговаривают. Дважды мимо них проходят потерянные, согбенные горем юноши, но ни Ула, ни Лирис не обращают на них внимания.

Поев, Лирис ложится на землю, головой на торбу.

Лирис. ( Переворачиваясь на бок .) Кто первый на часах? Ты?

Ула устало смеется и ложится с ним рядом. Прижавшись грудью к спине Лириса, она укрывает и себя и его одним плащом.

Ула. ( Засыпая .) Знаешь, я по ним уже скучаю.

Лирис. По кому?

Ула. По нашим. Что за день без грызни Ульги и Юлдиса!

Лирис. ( Сонно .) Да, совсем никакой.

После этих слов оба проваливаются в сон.

Уле снится продолжение того кошмара. Она в кишечнике ямы-пасти. Тут очень тесно, склизко, дышать почти невозможно. Светящиеся изнутри тусклым багровым светом стенки кишечника то сдавливают до хруста, так что в глазах темнеет, то расслабляются, отчего Ула медленно скользит куда-то вниз. Такое ощущение, что под ногами бездна. Едкая слизь сильно жжется. Платье местами разорвано в клочья. Ула, подняв лицо, пытается закричать, позвать на помощь, и слизь тут же забиваться в рот. Вкус ее действует усыпляюще, Ула пугается, что если сейчас заснёт, то всё, яма её переварит, одни кости останутся. Девушка, помогая себе пальцем, принимается выхаркивать слизь. И вдруг, в момент, когда стенки в очередной раз расслабляются, чтобы продвинуть перевариваемую жертву ниже, кто-то цепко хватает Улу за ногу. Ула в ужасе визжит, и слизь снова забивает рот и ноздри. Ужас девушки настолько силен, что она, вздрогнув, просыпается.

Рядом можно различить спящего Лириса. Время от времени он стонет, беспокойно трогает повязку на голове. Над тлеющей деревней — глухая ночь. В лесу слева ухает сова. Выживших юношей и девушек не видно — наверное, спят. А вот мне, понимает Ула, уже не заснуть.

Она отсаживается от Лириса, обхватывает колени руками и, потихоньку замерзая, сидит так до самого рассвета.

Когда краешек солнца выглядывает из-за верхушек деревьев на востоке, из деревни выходит та самая похожая на Улу девушка, которая вчера оплакивала маму. Бледная и продрогшая, Ула сидит, обхватив колени, недалеко от Лириса и смотрит прямо перед собой. Девушка останавливается перед ней. Ула поднимает глаза.

Оказывается, девушка принесла припасов — плетенка, оттягивающая ее руки, переполнена всевозможной снедью. Девушка молча садится перед Улой на колени и принимается извлекать из плетенки и класть на землю то, что принесла. Ула молча наблюдает за ней; как и вчера, ей нечего сказать этой несчастной.

Когда плетенка пустеет, девушка поднимается и снова смотрит Уле в глаза. Девушки, несомненно, понимают друг друга лучше кого бы то ни было. И слова тут не обязательны.

Так и не сказав ничего, девушка уходит туда, откуда пришла. Ула провожает ее взглядом.

Когда солнце зависает прямо над лесом, Лирис просыпается — сонно щурится и чавкает всухую. Не обнаружив около себя Улы, он подскакивает и тут же расслабляется. Ула, обхватив колени, сидит чуть в стороне. Рядом с ней — пузатая торба; пока Лирис спал, Ула сложила в неё снедь, принесенную девушкой.

Лирис. ( Хрипло .) Уже проснулась? А я вот поспал бы еще с часок.

Ула. ( Задумчиво .) Скажи, тебе ведь снится та пещера?

Лирис. Сегодня вроде бы нет, не снилась. Я так вчера устал, что не до пещер было.

Ула. А яма тебе когда-нибудь снилась?

Лирис внимательно смотрит на Улу с непонятным выражением, потом отводит глаза.

Лирис. ( Нарочито спокойным голосом .) Яма? Снилась, конечно. Это какое-то существо… животное, насколько я понял.

Ула. Да. Они очень его почитают.

Лирис. Серьёзно?

Ула. Да. А ты что, не видел, как ему девушку скармливали?

Лирис. ( Сглатывая .) Нет. Я… у меня ни разу не получалось досмотреть до того момента.

Ула. Как так? Ты же столько дней в погоне, каждую ночь надо спать.

Лирис. Не знаю — как. Наверное, это просто выше моих сил. Очень страшно. Непереносимо. Всегда просыпался на этом моменте. А когда снова засыпал, весь сон повторялся сначала, без этой треклятой ямы.

Ула. ( Изумленно .) И что, ты так ни разу и не видел, что делали с девушкой?

Лирис. ( Неохотно .) Н-нет. ( Молчит .) Фелита что-то такое говорила. А ещё Ульга. Но меня даже с их слов жуть брала — сразу хотелось проснуться. ( Невесело смеется .) Нет, и слышать не хочу! И ты, когда придёт время, делай всё, чтобы проснуться. Со временем научишься пробуждаться «до ямы». Как я.