Александр Змушко - Под ногами троллей

К счастью, холм с этой стороны зарос чем-то вроде сухостоя; поваленные деревья, ежевика, небольшие овражки и громадные пни — всё это помогло ей подобраться к ставке почти вплотную. Сама того не замечая, она подошла притык: будь у неё копьё, она могла бы убить им великана-тролля. Если бы, конечно, хватило отваги и сил…

На глинистой земле горел костёр. Огонь жадно вгрызался в сучковатые дрова, выплёвывая искры и с треском разгрызая особенно упрямые поленья. У него был странный, неестественный, зелёный свет, и в этом свете лица сидящих вокруг чудовищ казались мертвенно-бледными. Их чёрные волосы свисали космами. Лица у них были противные и сморщенные — крючковатые носы, низкие лбы, маленькие глазки — словно у карликов, что вымахали выше Белька.

Аррен на миг окаменела — а затем поспешно отступила. Казалось, они дремали — а потому не заметили её. Дремали в полном вооружении — опираясь на топоры, клинки и копья. А барабаны всё рокотали, и сама земля словно отвечала им — дрожью.

«Бурарум! Бурарум!».

Овраг был слева — и, едва не разревевшись от облечения, она спустилась в него. Пятки заскользили по влажной глине. Теперь троллей не было видно, но небо то и дело подсвечивало зеленоватым, и рокот не стихал. Слева и справа — были поросшие колючками склоны, вверху — звёздное небо.

«Кер?» — спросила она, и тут же поняла, что её пересохшее горло не произнесло ни звука.

«Кер!» — чуть громче позвала она, и надтреснутый голос показался ей ужасно громким в тишине безлунной ночи.

Овраг ответил ей молчанием.

Сжимая кулаки и сглатывая слёзы, она пошла дальше — продираясь через кусты, ступая в вязкую глинистую жижу под ногами. Овраг петлял и петлял, он казался бесконечным — и всё-таки, закончился.

Надежда осыпалась, как ель, которую привозили с Севера в дни Рождества.

О чём она мечтала?

Не дура ли? Слишком поздно. И всегда было поздно, и она это знала. Её лучший друг погиб из-за неё. Этого не изменить. И где-то лежит его хладный труп… Он ждал её тут, ждал весь день, пока не пришли тролли. Теперь ей остаётся только сброситься вниз с Топкого Утёса, или, переодевшись мальчишкой, уйти в войско Короля Освальда, сражающегося с великанами на северной границе. Или просто выйти и показаться троллям. Она не сможет жить с этим. Настал её черёд умереть.

Она поняла это так ясно и прозрачно, что рассмеялась.

И в этот миг кто-то схватил её за руку.

— Дура, ты чего? — прошипел до невозможности знакомый голос. — Сдохнуть хочешь?

Всхлипнув, она бросилась ему на шею. Её мокрая щёка коснулась его щеки.

Он вздрогнул.

— Тише, — наконец, сказал он. — Сюда.

Они пробрались в нору, в половину человеческого роста — она была холодной и неглубокой. Вдвоём они там поместились еле-еле. Она прижалась к нему, дрожа.

— Это я виновата, понимаешь, Кер, я, — пробормотала она. — Я… я, кажется, ревновала тебя к Фанье…

Никогда ранее не смогла бы она сказать ничего подобного.

— Если бы не я, мы были бы в Общинном Доме…

Она почти шептала, ему на ухо. Кер молчал, и она сжалась в предвкушении его ответа. Он дрожал — и она вдруг поняла, что он беззвучно смеётся.

— Ну, мы ещё живы, — едва слышно сказал он. — А тролли не будут тут сидеть вечно. Только говори потише. Не знаю, что это за яма — наверно, барсучья нора или нечто навроде, хорошо, что сухая. Пролежим до утра и уйдём.

— Ты не полезешь геройствовать?

Мальчишка фыркнул:

— Один против армии троллей? Я не трус, но и не идиот.

Она прижалась к нему.

А Кер бормотал:

— Они точно что-то затевают. Земля трясётся и огонь зелёный. Никогда такого не видал.

Рокот, и вправду, нарастал.

Къертар, помолчав, сказал:

— И, знаешь, зря ты переживала из-за Фаньи. По-моему… — он поперхнулся. — Кажется… я люблю тебя.

Было темно, но она явственно ощутила его улыбку.

— Конечно, вроде как глупость говорить такое, но здесь, в яме под троллями — думаю, можно. А потом, дядя Боргольд говорит, что у воина непременно должна быть жена. Вот я и подумал — раз уж всё равно никуда не деться, то это будет мой лучший друг, которому я доверяю больше себя. А ты что скажешь, Ар? Пойдёшь за меня, когда я вернусь, осиянный подвигами и славой?

Он наградил её лёгким тычком в бёдра. А она ничего не сказала. Она лежала и думала, что этот день — самый страшный и самый лучший день в её жизни. И через долгий-долгий миг кивнула.

— Если уж некуда деваться, — шепнула она. — То я бы предпочла, чтобы мой муж — был самым храбрым воином Зелёных Островов, такой, что смог бы с лёгкостью выспаться на сырой земле, под войском троллей.

Къертар хотел рассмеяться, но пришлось понизить голос, и у него вырвалось какое-то фырканье. И они лежали так близко, что их губы сами нашли друг друга — они и опомниться не успели, как целовались. Это был робкий, ребяческий поцелуй — и всё же он ослепил их, подобно удару молнии. Ничто в жизни Аррен — ни до, ни после не могло сравниться с этим касанием губ в темноте под землёй.

Они оба дрожали, как в лихорадке — и им казалось, словно земля дрожит вместе с ними.

А затем края оврага и вправду обвалились.

— Великие боги! — пробормотал мальчик (или юноша?) — Что это?

Земля покрылась трещинами, она расступалась. Она стонала, как бывает во время обвала — и этот стон, казалось, исходил из самых её недр. Трещины расширялись, они расходились, растворялись — будто ворота. Ворота в Подземные Чертоги Вечности.

И из этих трещин выходили существа — не мёртвые, но и не живые, светящиеся, как гнилушки, с лицами, похожими на черепа, обтянутые кожей. Они были громадными, как тролли — с руками, достающими до земли, с ногами, кривыми и короткими, но смертельно худые, словно истощённые долгой смертью и долгим голодом.

Овраг расселся, его стены вспучились, а дно поднялось наверх. Барабаны взревели так, что звук болью отозвался в ушах. Ослеплённые, оглушённые, ошеломлённые дети покатились по склону — прямо под ноги троллям.

Наверху огонь костров достиг невиданной вышины — пламя с рычанием закручивалось в спирали — и поднималось до небес. Звёзды поблёкли, и даже небо казалось зеленоватым. Тролли всё ещё сидели — будто каменные изваяния, а среди них, повсюду, из трещин в земле выбирались чудовища, отвратительные до такой степени, что я не смог описать бы их.

Они светились в темноте и, припадая на пальцы рук, медленно выпрямлялись.

«Так вот оно что, — мелькнуло в голове у Аррен. — Старые тролли не умерли — они ждали! Или умерли и продолжали ждать в смерти… Сказки не врали. И те, кто спустились с Гор, остановились здесь, чтобы позвать своих сородичей на месть. Вот почему они не пошли сразу на пристань. Вот почему заночевали».

Понимание затопило её, как цунами. Они с Къертаром оказались у одного из костров: исцарапанные, избитые, беспомощные. У них не было даже оружия — да и чем бы оно помогло против такого числа чудовищ? Она неосознанно нашла ладонь Къера — и сжала. Здесь, под звёздами, рядом с ним — мысль о вечном покое не казалась такой уж страшной.