Александр Змушко - Под ногами троллей

Маленькая такая, но самая настоящая — из золота, и с изумрудами.

От неожиданности Аррен села, и Король Эдвард поспешно выпрямился, чтобы не столкнуться лбами. Теперь, когда прыщика у него на носу уже было не разглядеть, он стал не в пример симпатичнее. Проследив её взгляд, юноша улыбнулся.

— А! Вижу, внимание нашей гости привлекли вы, мой дорогой друг! Милая леди! Тот, кого вы видите перед собой, это, вне всякого сомнения, достойнейший и почтеннейший Бебдедефегус Аристофаниус Трампфлер, из благородного рода Верных Барсуков.

Правильно истолковав отобразившееся на лице девочки недоумение, Эдвард покачал головой.

— Ох уж мне эти Острова! Они так далеко от Королевства, что про нас здесь слагают всякие небылицы, а правды и не видать. Дорогая моя гостья! Беб — друг нашего величества. Кхм! Ну вроде как бывают Умные Дрозды и Мудрые Вороны, так вот он — говорящий барсук.

Эдвард улыбнулся ей.

— Причём, знаете, у своего народа, он король, — заговорнищески подмигнул он. — Хотя до моей красоты ему, безусловно, далеко.

— Рад застать вас в добром здравии, дочь Евы, — сказал барсук, и слегка поклонился (голос у него был мягкий и негромкий).

После чего он с полупоклоном обернулся в сторону короля и продолжил:

— Что же касается вашей прелести, — иронично уведомил царственную особу он, — то ни в коем разе не стану подвергать её сомнению — надеюсь лишь, что ваше высочество не уведёт из моих владений всех обворожительных барсучих.

Король Эдвард стукнул себя по колену и рассмеялся.

— Уел ты меня, приятель, ну уел!

Аррен снова икнула.

С её стороны это было весьма непозволительно (всё же она находилась перед королевскими особами), но я думаю, мы с вами её извиним. Всё-таки не каждый день видишь перед собой покрытых синяками королей и говорящих барсуков.

Карлик справа кашлянул.

— А, кхм, — спохватился король (или, по крайней мере, издал некий смущённый звук). — Позвольте мне также познакомить вас, прелестная леди, с вернейшим из моих союзников и благороднейшим из гномов, уважаемым Дуфлином, сыном Трора, сына Дейна, да не укоротиться никогда его борода и не иссякнут подгорные жилы.

Гном церемонно поклонился.

— Ох, — (уже во второй раз!) спохватился король, — мы тут что-то болтаем-болтаем, а ведь гостье нужен отдых.

Он виновато пожал плечами.

— А ведь матушка уж стала переживать, проснётесь ли вы. Сейчас вам принесут пообедать — вы два дня провалялись в беспамятстве — и вам следует снова поспать. Не беспокойтесь ни о чём — я оставляю рядом с вами Бебдедефегуса, он сумеет позаботится о вас, коль возникнет нужда.

За всё это время Аррен не сказала ни слова — ей казалось, будто случилось нечто страшное, но что — она не могла вспомнить, хоть убей; и всё вокруг казалось ей чудесным сном. Гномы? Карлики? Волшебные барсуки? Короли?

Наверно, она находилась в большом шатре — потолок сужался кверху, был затянут тканью и расписан чудными узорами. Порой ветер трепал ткань, и тогда драконы начинали гнаться за единорогами, а то и наоборот — единороги — за драконами. Ничто здесь не напоминало о Келардене, и это было хорошо — ибо в груди у Аррен ворочалась страшная, чудовищная убеждённость в том, что произошло нечто ужасное. И если она вспомнит, что именно — то не сможет с этим жить дальше.

Поэтому она покорно съела салат с трюфелями и суп с острыми специями, которые принесли две девушки в передниках, а потом откинулась на атласные подушки — и уснула. И снилось ей, будто страшный, ужасный великан подносит их с Къертаром на ладони к своей пасти, а она толкает Кера вперёд и кричит: «Не меня, не меня!»; а потом ей снилось, будто она в мамином доме и убегает от чудовища. Но чудовище повсюду следует за ней, словно тень — сверкают его когти, блестят глаза. Вот скалиться ей поверх комода, вот страшно улыбается из стенных шкафов. А потом она смотрит на ноги — и вправду, это её тень. Тень чёрная, колышется на стене, смеётся над ней.

Проснулась она вся в слезах — но не смогла вспомнить сновидения.

В шатре никого не было, но, должно быть, наступил день — за стенами слышался шум, голоса, стук конских копыт. Поколебавшись, она скинула одеяло (оно было узорчатое и расшито звёздами), и спустила ноги на землю. Впрочем, земля — это громко сказано: трава была устлана пушистейшим из ковров, идти по которому было так же приятно, как ступать по мураве.

Оказалось, что она одета в золотистую пижаму, украшенную малиновыми райскими птицами — но кто и когда её переодевал — она не помнила. Наконец, она откинула полог шатра, и увидела равнину — громадную, зелёную равнину, к которой с юга подступало море, а с запада — Спина Тролля — и вся эта равнина, от речулки Среброюжной до города Келардена, была уставлена шатрами. Шатрами алыми и синими, чёрными и золотыми. Они расцвели посреди изумрудной травы, словно маки и гладиолусы, настурции и первоцветы. Она обернулась и увидела, что её шатёр был белым — ослепительно белым, как снега севера, как жемчуг из Южных Морей.

Но не самой большой диковиной были шатры — диковинным был народ вокруг. Народу было немало — в основном высокие пепельно-русые юноши в полотняных штанах и рубахах (а порой в кольчугах и с алебардами). Но хватало и других — дородных бобров в парадных мантиях; пенногривых тонконогих лошадей и красавцев единорогов; кряжистых, основательных гномов, с боевыми секирами и молотами; странных чернокожих людей в пёстрых чурбанах.

А ещё — и это поразило Аррен больше всего — здесь были кентавры! Статные и гордые, гнедые и в яблоках, она читала про них в сказках, но никогда не думала, что они существуют. Ходило, конечно, поверье, что кентавры сопровождают Королей на Большой Королевской Охоте, но кто же станет верить бабушкиным сказкам!

Однако вот — бабушкины сказки разгуливали по травке, и нисколько не гнушались своей взаправдошности. У Аррен голова пошла кругом. И тут ей кто-то услужливо подвинул плетёное кресло — опустив голову, она убедилась, что это её знакомый: благородный барсук.

— Негоже этак рано вам вставать из постели, — недовольно проворчал он. — Однако, свежим воздухом подышать не помешает.

— Спасибо, ваше королевское величество, — зарделась Аррен (она знала, что следует говорить в таких случаях).

— Ох, вот ещё, — поморщился барсук. — Ну да, по-людскому разумению, так я и король; однако, по-нашему, барсучьему, никаких королей нам не надо. Но должен же кто-то гостить у Четырёх Тронов? Кум мой сказывает, у него дела в Волглом Логе, а у тестя — зима на носу. Вот и выбрали меня, как самого покладистого — можно подумать, у меня дел нету, или зима только к одному тестю и подступает! Вот типун бы ему на нос, хорошо, что не слышит жёнушка…