Кирилл Кянганен - Империя Машин

— Я бы не был столь самонадеян, но поговорим об важном: цели вашего визита.

— Она уже была озвучена.

— Неужели вы так простак, заботящийся об посторонних? В чем же интрига?

Неизвестный отметил, что метка «молчала», потому он не особо понимал, следует ли канцлер возникающим от нее побуждениям.

— Я согласен с вами молодой человек, но иначе никак. Вы сами должны это понимать — сказал верховный канцлер заложив руки, и спокойно подошел к стеллажу с старыми государственными документами.

— Вы можете прекратить эту катастрофу, которая начнется с минуты на минуту, передайте письма с подписями, я доведу их до сведения посыльным.

— Меня никто не послушает. Кто здесь я такой? — обычный пристав с приставкой «верховный», не больше. Я разбираю дела государственной важности, но меня не послушает даже бродяга. Власть без поддержки не является властью. Это люди называют меня громовержцем… Иногда мне кажется это иронией, насмешкой над моей жизнью, по сути своей пустой. Я петляю по островам, лениво встаю рано утром, чтобы взять стопки бумаг и листать, листать их. Под вечер дурею и наверняка путаю кому следует дать штраф, а кому срок.

— Прольется кровь, — тихо добавил Неизвестный.

— Без крови земле нечем было бы питаться, и она бы быстро иссохла. А вы разве считаете иначе? — поднял левую бровь верховный канцлер, поднося к лицу терпкий кофе, — будете?

И Неизвестный, как со старым и давно знакомым другом, пожал ладонь, взял из рук вторую чашку кофе, только что налитую и подошел к обитым серебром ставням. Канцлер подтянулся на цыпочках и закрыл форточку.

— Я разделяю людскую бедность и скудоумие, потому и богат. Наша задача — отыгрывать заурядных людей, тогда наши стремления поймут — сказал канцлер Неизвестному.

— О вас ходит дурная молва средь съемщиков комнат.

— Эх, дурно бывает, когда это заботит, а так, молва: она везде есть.

— Вам нет дела до мнения людей?

— Зачем портить вкусный обед неважнецкой приправой? Мы говорили об ином, — канцлер пощупал раму, — поддувает — прокомментировал он непринужденно.

Они стояли бок о бок как давние родственники, и, медленно попивая кофе, смотрели на то как в городе начали разгораться пожары. Вначале вспыхнул один огонек, следом другой, и так пока весь город не заполыхал как алое солнце.

— Вы довольны? — спросил Неизвестного канцлер.

— Извините?

— Вы довольны содеянным? Я спрашиваю: вы довольны?

— С чего же я должен быть доволен? «В понимании невозможности обойтись без жертв?» — докончил он про себя.

— Отчасти вы достигли своей цели — свергли часть общей системы контроля и надзора, освободили заключенных из края муки в… никуда. Поэтому я снова спрошу: Вы довольны содеянным?

— Я не знаю — медленно растягивая слова ответил ему Неизвестный, — у меня нет дара предвиденья.

— К вашему же счастью. Пророки долго не живут. Люди всегда разочаровываются в наступившем будущем, не совпадавшим с их ожиданиями, в основном выделяя свою «великую» и особенную судьбу народа или нации. В будущем же, еще не пришедшем, они готовы видеть небесный свет или очередной апокалипсис, — канцлер насторожился, — надо закрыть входные двери на засовы и ворота, не хотелось бы быть убитым прямо сейчас, пока мы еще не успели насладиться сегодняшним днем.

— Я уже предупредил сторожа, он давно закрыл все ворота.

— Вот как? — удивился канцлер, — еще долить кофе? Осталось пол чайничка. Вам не интересно почему я наливаю кофе в чайник?

— Сам задался тем — же вопросом.

Канцлер расхохотался и благожелательно посмотрел на Неизвестного.

— Вы ведь даже не знаете, что теперь делать, как начинать и с чего. Чему, как не людской глупости нам надлежит быть благодарным за свою мудрость. Я могу дать вам пару советов и уроков по управлению государством, вашим новым государством, в котором вы надеетесь родить подобие равноправия, как я понимаю. Государство, как и любое другое явление привносит не только позитивные результаты — гарантированность, четкость, упорядоченность, безопасность. Но и негативные, такие как бюрократизм, властный произвол, злоупотребление, коррупция. Такое происходит и в государстве формальностей, так как человеку свойственно забирать больше, чем отдавать.

— Мне вычитывают лекции? Не равноправие принести, а отдать бессовестно схапанные земли. Я не настолько наивен, чтоб разом поверил в общее сознание, преобладающее над личными мотивами, и мне не нужен престол с фанфарами — от него одни беды.

Верховный канцлер задумчиво посмотрел на Неизвестного, что-то решалось внутри него. Но вот, он прошествовал к подсвечнику и прикоснулся к горящему пламени свечи. С потолка опустилась люстра с упечатанной в зеленый переплет книгой. Неизвестный повторил жест канцлера, но только обжег пальцы. Тот улыбнулся:

— В ней вы найдете ответы, это опыт государей до первых правителей. Они покинули нас, и вы нас покинете, если найдете меж этих строк свой ход. Она — книга пророчеств.

Неизвестный ощутил некий смак надменности в его словах. «Этим он хочет его напоить, зачерпав „котелком“ сочувствие?» Он обхватил кожаными перчатками шершавую корону — такую сейчас чеканят при императорском дворе, и протер пальцем эмалевое чистое золото перекладины-переплета с пластинчатыми перегородками-ободками. Голоса… — Неизвестный слышал государей островов. «Раньше были острова?» Неизвестный отсеял на переплете съехавшие с краев «зубцы» короны, обрамлявшие книгу как обложка — сейчас такими знаками себя украшали богатые лорды, готовившиеся к прогонам заимперских правителей. Он перелистнул страницу. Ветер — религия свободы. Он ощущал своей кожей землю, царапавшую мягкие облака. Скалы — символ неприступности…

Неизвестный поборол влечение сладостного пения поднявшегося с алтаря книги, и захлопнул ее, придавив замшевым рукавом. Лоб горел, метке «не понравилось» ее воздействие.

— Занятное чтиво — простаивал верховный канцлер, и Неизвестный понял — книга тормозила время! Канцлер, проглядевши противоестественное перемещение Неизвестного, дожёвывал слова, которые тот уже услышал. Но вот, страницы «слиплись», и время вернуло себе бег.

— Что случилось бы с книгой, когда сюда вломятся мятежники?

— Вломись сюда повстанцы, эта свеча бы просто рассеяла свое тепло, и мой кабинет сгорел быстрее крылышка синицы.

— Здесь много книг — поведал Канцлер, показывая на повернувшиеся передом стеллажи. — Но книга пророчеств исключительна. Заберите ее, она мешает мне спать — сказал он, и Неизвестный заметил сонливость, расползавшуюся по его лицу.

— У вас получится — всучил ему в руки канцлер книгу, пытаясь пристроить ее куда угодно, только подальше от своих покоев.