Кирилл Кянганен - Империя Машин

И тут к нему приходит понимание, что слишком многое он дозволил, и люди восприняли это как вседозволенность. Они попытались его вытеснить, занять его дом, не сознательно, но вполне намеренно. Они увидели более благоприятное место, и как всегда выбрали легчайший путь получить то, что хотели: силой, уловкой и хитростью. Но так как хозяин был образован, то последние два метода не сработали, и тогда они взяли его числом. Связали и бросили у порога дверей со словами: посмотри, как мы жили. По сравнению с нами — ты золотая жила. Вот только они не понимали самого главного: кто виноват кроме них самих, что они скатились в самый низ.

— Вы опять осуждаете все человечество? Но ведь есть хорошие люди, и вы сами мне об этом говорили. Такие есть, я знаю.

Неизвестный взял Амалию за локоть. На руках она держала пустую сумку — она раздала свою еду беднякам.

— Есть Амалия, есть. Но их порой недостаточно для восстановления баланса. На тысячу воров приходится один сыщик, на тысячу муравьев одна королева, и так можно продолжать до бесконечности. Хорошего всегда меньше, поэтому оно и называется хорошим. А про венец… Венцом природы может быть только сама природа. А теперь — мы уходим.

— Вы просто оставите нас и все? А как же помощь?

Хотя некоторые из них только и обрадовались, услышав об скором отъезде их «освободителя», а отсюда следует — и отъезда ответственности.

— Ты должен нам помогать! — требовательно сказала выступившая женщина.

— Оставим. Вы должны справиться сами.

— Зачем ты вообще на острове, если ленишься?! — твердолобо растолкал говоривших мужчина со сбившейся шевелюрой.

— Возможно, вернусь. Но не раньше, чем достигну столицы империи и навещу своего старого друга.

Немое молчание горожан и бывших рабов дало понять, что не особо то они верят в его возвращение, и считают действия Неизвестного сродни сумасбродству.

Он повлек Амалию к башне, поглаживая ее теплеющую руку.

— Они не сделают нам больно, они… рассеяны и рассержены.

— Как раз тогда и делают больно — сказала она.

У внешних ворот гуляли мятежники, одетые в коричневые мундиры. По указу Гийома канцлерскую башню больше не трогали. После случившегося, он имел немалый авторитет в глазах жителей Цепей, поэтому никто не противился его назначению на должность «отца нового мира». Гийом как раз сообщил, что на Цепи направляется «флот» контрабандистов, и он не против продать им должности Севергарда, с позволения Неизвестного, естественно. Тот не возражал, благо они «отдают то, чего не существует», то есть — единой страны. Ранговая сторона печати запросто выдержала тридцать оттисков. «Ну вот, штат чиновников и пополнился», — рассмеялись на заседании совета мятежники. Неизвестный пообещал, что после договоренностей с баржами торговой империи на Острове Скал, поделится выручкой и с Цепями. Хотя все они понимали: если Неизвестный задержится, то контрабандисты быстро разбегутся, и на острове вспыхнет новый мятеж.

Знакомая башня.

Неизвестному потребовалось напрячь шею, удержав вздох.

— Амалия… Побудь на ярмарке, я отлучусь ненадолго.

— Подходите милая девушка ко мне! — позвал Амалию торговец. — Я поручаюсь за нее, пока вы отсутствуете.

— Как вам это украшение? — попытался одеть торговец к подошедшей Амалии на шею кулон из белого золота.

— Вам нравится серебро? — повернулся торговец на товар в соседней лавке, но Амалию интересовала не какая — то брошка, она пыталась понять, чего напугался Неизвестный. На перемолотой тараном решетке проседал масляный шар. Ее глаз не мог понять, что это голова человека. Того сторожа из башни канцлера.

— Он защищался, веря, что выгадает время своему господину — положил кисть руки на сердце Неизвестный, вздохнул, и не оборачиваясь, пролез через ограду в башню.

Пара плащей верховного канцлера, перекочевали в походную сумку.

Он постоял перед пустой вешалкой. На одной из торчащих скривленных палочек висела подвешенная за прорезь для глаз маска судьи. Вырезанная из камня, как пометка жесткости правосудия. «Заметив» оценивающий взгляд, маска упала. Но как? Крепления словно сами разжались.

Неизвестный наклонился и стал ее разглядывать. Длинные линии треугольником сходились к треугольным прорезям глаз. Отдельно проходил разрез на месте губ. Угловатая форма маски, острые края, об которые можно легко порезаться. У краев маленькие символы свободы, добросовестности и справедливости. Он надел ее. Маска плотно прилегла к лицу, хотя не имела креплений сзади, как резина облегала кожу, сама при это внешне не изменившись. Он посмотрел на себя в зеркало. Мурашки по коже, она создана устрашать. Если не его глаза, то он бы съёжился. Странное воздействие на мозг.

В нос попали волоски, еще державшие запах верховного канцлера. «Он надевал ее каждый день» — сделал вывод Неизвестный. Немного подумав, он бросил маску в сумку и вышел.

«На суде Оливер с товарищами прогорели, каждый закладывал другого, подозревая в обмане. После, Оливер пробовал объясниться, что его не так поняли. Что он „вообще первый раз видит Эстебана и прочих, и не имеет представления о том, какие тот проворачивал делишки“. Но, попробуй, докажи разъяренной толпе! А про плащи теней он узнал из тюрьмы», — передал ему Гийом, перед отплытием. Недоверие и порешило дальнейшую судьбу подпольцев.

К лучшему или худшему — определит время.

Неизвестный покинул Остров Цепей. Он поверил мятежникам на слово. И не знал случившегося после. Освобожденные рабы взяли контроль над островом в свои руки.

Океан, туман заволакивает остров. Когда Стагмин заполыхал над катером, приспосабливаясь к новому месту, Неизвестному показалось, что с берегов доносится смех, пьянка, а скрипящие цепи отливали золотом. И сливающийся с пением ветра голос: «Цепь в любом виде остается цепью. Золотая с красивым обручем или бронзовая — то в любом случае цепь».

Показалось?

Конец первой книги