Марина Ефиминюк - Любовь к драконам обязательна

— А точнее?

— Пятнадцать, — покаялась я. — Плюс-минус парочку…

— Через пятнадцать дней все закончится, — убежденно заявил шаман. — Главное, не одаривай предмет страсти поцелуем, иначе ритуал будет считаться завершенным.

— Это вряд ли, — с облегченной улыбкой отмахнулась я.

— Тогда идите с миром, девы, и не попадайтесь больше в лапы темной магии. Деньги оставьте под дверным ковриком.

— Кстати, сколько? — зная, что я постесняюсь поинтересоваться, уточнила Фэйр.

— Сколько совесть подсказывает, — величественно кивнул шаман. — Если будете отдавать сорок шиллингов чеком, то не забудьте подписать. Иначе случатся проблемы в монетном дворе, и духи природы на вас сильно прогневаются.

Когда я услышала сумму, то приуныла. Знахарь по душевным болезням обошелся бы дешевле. В отличие от шамана, он еще и снадобья выписывал.

— А ничего попить не надо? — все-таки потребовала я лечения для души, истерзанной магической любовью. — Травки какие-нибудь?

— Витаминные настойки, — предложил колдун. — Для укрепления духа и терпения. Пять шиллингов за флакон.

В аптечной лавке стоило дешевле, так что лечиться шаманскими снадобьями пропало всякое желание.

— Да я потерплю без настоек, — нервно хохотнула я. — В конце концов, уже на один день меньше страдать.

Держась с Фэйр друг за дружку, мы кое-как поднялись на затекшие ноги и поковыляли к выходу. После душного, пахнущего ароматизированными свечами зала голова гудела как проклятая. Некоторое время мы ковырялись с обувью в темном холле.

— Деньги, — сдавленным шепотом пихнула меня в ребра подруга.

— Точно, — пробормотала я и полезла в ридикюль.

В кармашке лежало ровно четыре ассигнации достоинством по десять шиллингов. Удивительно, но шаман будто заглянул в сумку и попросил оставить все, что было мной отложено на черный день. Нагнувшись, я засунула заначку под пыльный половик, и мы вышли на улицу. Единственный горевший фонарь потух, и стояла кромешная темнота. В ошарашенном молчании мы направились к пешеходной мостовой.

— И как тебе? — шепотом, словно шаман нас мог услышать, спросила Фэйр.

— Знает свое дело.

— Говорю же, к нему весь Зачарованный квартал ходит…

К счастью, на следующее утро по наказу мадам Паприки я сначала отправилась на другой конец Аскорда к королевскому стряпчему, а только потом — в контору. По какой-то причине «Драконы Элроя» пользовались услугами исключительно тех людей, которые имели перед должностью приставку «королевский» и драли втридорога за пиджак, копирование документов или обычный завтрак.

В кебе я успела и вздремнуть, и выпить два флакона настойки от похмелья, купленной в аптечной лавке дядюшки Орума. С души воротило. В голове беспрерывно крутилась пара строчек из песни, какую Фэйр, подыгрывая себе на старой лире, вопила дурным голосом. Вообще, лесной народ в большинстве своем — отличные менестрели, бродячие труппы собирали на площадях целые толпы зрителей, но у подруги, видимо, с колдовской кровью погас и музыкальный талант.

Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь.

И Дракон Элрой вдруг станет так удивительно хорош…

В очереди к стряпчему я поймала себя на том, что тихо подпеваю песенке, засевшей в голове, и сконфуженно оглядела напыщенных господ, ожидавших, когда их вызовут в кабинет. Почему-то здравая мысль, что сразу после шамана нам стоило разойтись по домам, а не отмечать скорое избавление от приворота, пришла после утреннего пробуждения. Ну как пробуждения… Эзра во сне сдвинула меня на край кровати, и я с грохотом свалилась на пол. Тут мертвец с испугу оживет, а не только опьяненное тайной любовью да притупленное крепким хмелем сознание.

Я была почти в рассудке, когда заходила в конторскую приемную, но госпожа Паприка с порога поприветствовала категоричным «комплиментом»:

— Выглядите отвратительно, госпожа Амэт. Заболели?

— Простудилась, — шмыгнула носом я и для доказательства звонко чихнула.

Бумаги в плотном конверте грозная помощница забирала с расстояния вытянутой руки и, кажется, даже не дышала.

Дракона Элроя за столом не обнаружилось, и я перевела дыхание, не веря, что сегодня получила передышку от созерцания предмета любви. Он сидел в стажерской комнате, с искренним интересом просматривал какие-то бумаги и машинально закладывал в рот приворотную шоколадку из раскрытой коробки.

— Не ешьте! — выкрикнула я страшным голосом.

Таннер подавился. Стараясь сдержать приступ кашля, приложил к губам кулак, потом схватился за стакан воды и жадно запил. Я виновато сморщилась. Особенно потому, что вода в стакане отстаивалась уже четвертый день для хилой бегонии на подоконнике, доставшейся мне вместе с обстановкой. Хорошо не успела развести алхимическую подкормку.

— Госпожа Амэт, у вас предубеждение относительно шоколада? — наконец сумел выдохнуть шеф.

— Коробка давно стоит, — на ходу придумала я, стараясь не смотреть Дракону в лицо, особенно на губы. — К тому же от шоколада по утрам растет пивное пузо, а у вас такая… замечательная фигура.

Святые угодники, что я опять несу? Какое пивное пузо?!

— Считаете, что у меня хорошая фигура? — окончательно ввел меня в ступор Элрой.

— Я же не слепая. По крайней мере, уже не слепая, — краснея, пролепетала я и тут же решительно польстила: — Благодаря вам. Спасибо большое за мага!

Проклятье, сколько он успел съесть шоколадок? Надо бы подсчитать.

— Сегодня к нам приедут представители мэрии. Завтра в Центральном парке пройдет праздник за наш счет. Заберите у счетоводов бумаги.

— Слушаюсь, — заторможенно кивнула я, следя за тем, как он поднимается из-за стола.

— Прекрасно сегодня выглядите.

— Благодарю, хорошо выспалась, — потеснилась я в дверном проеме.

Мы оба знали, что выглядела я как человек, полночи кутивший в подсобке салона красоты. Странно, что проснулась с родным светло-русым цветом волос, а не с ярко-красной шевелюрой и выстриженным затылком.

— К слову, — помедлил шеф, — личные записи лучше закрывать в столе, если не хотите, чтобы их кто-нибудь случайно обнаружил.

— Личные записи? — недоуменно переспросила я.

Тут меня пронзила страшная догадка, и виски заломило от едва-едва успокоенной мигрени.

Только за Элроем закрылась дверь, как я бросилась к столу. Так и есть! Поверх конторских документов и переписанных газетных объявлений лежал лист бумаги, на котором я в течение четырех дней красивым ученическим почерком старательно выводила: «Ненавижу Дракона Элроя!» Сто раз. Просто наставница Ру утверждала, мол, если ложь сотню раз записать на бумаге, то в нее начинаешь верить и она становится узаконенной правдой. Себя, конечно, не обманула, но Дракон, видимо, принял близко к сердцу.