Марьяна Сурикова - Между Призраком и Зверем

Я выслушала всю тираду спокойно, но в конце не выдержала и разразилась истерическим хохотом.

— Смеешься? — Маг нисколько не обиделся. — Думаешь, раз я питался силой Кериаса, то делал это с дурными намерениями? Просто иначе я бы не протянул так долго, не смог бы всегда быть рядом и защищать их обоих. Я заботился не только о воспитании, но и о благополучии моих мальчиков. Они росли вместе и были неразлучны, пока их не развела Инесса. — При последних словах лицо мага скривилось. — Для императора это был хороший выбор, но девушка не довольствовалась старшим братом, ей понравился младший. А потом она узнала о тайне Кериаса и воздействовала на натуру оборотня, используя свой божественный голос. Ликаны ведь очень чувствительны к звукам и к ароматам. Он не смог противостоять, она стала его шааной, наркотиком. С таким притяжением невозможно бороться. И она была первой, развела моих мальчиков, и даже ее гибель не смогла сплотить их снова.

— А вы помогли ей погибнуть?

Это была ночь самых неправильных вопросов с моей стороны, но какая разница, что спрашивать, если до утра не доживешь в любом случае. Да и чего бояться, когда лежишь рядом с погибшим императором, а с другой стороны сидит маг, который планирует избавиться от лишней свидетельницы.

Я удостоилась еще одного цепкого и внимательного взгляда, но старик не спешил сознаваться и изливать душу, а потому проще было закончить за него:

— Я читала в одной книге, что магические потоки идут непосредственно туда, куда направлены. А если Кериас от злости ударил по стене и стена задрожала, то эта дрожь не могла так быстро дойти до старого перекрытия, только если кто-то подправил вектор потока. Вину на него вы возложили, чтобы проще было управлять убитым горем Зверем?

— Не могу понять, откуда ты столько знаешь.

— Люблю много читать.

Мне повезло, что маг выложился подчистую этой ночью, а потому не имел лишних сил снова мучить меня, добиваясь признания. Однако последние слова стали поводом ускорить приведение в жизнь моего приговора.

Мясник поднялся и немного отошел от ложа, чтобы удобнее было колдовать.

— Прощай, девочка, — вот и все, что он мне сказал.

Хотелось бы гордо и смело смотреть ему в глаза, пока маг убивал, но моих сил на то не хватило. Я зажмурилась, мечтая, чтобы все закончилось прямо сейчас, и эта мечта осуществилась в то же мгновение. Не было ни раскатов грома, ни ослепительных молний или иных непередаваемых впечатлений, символизирующих конец моей недолгой жизни, только подарок Вернона на груди вдруг осыпался пылью, и послышался глухой стук.

Не спеша открывать глаза, я примеряла на себя новые ощущения, однако почти не замечала разницы между прежним и теперешним состояниями. Вот так просто? Умерла, но ничего не чувствую по этому поводу?

Я решилась чуть-чуть подглядеть сквозь ресницы, и лицо будто жаром обдало, — скрюченная иссохшая фигура мага застыла на полу, там, где он еще минуту назад стоял, держа руки вытянутыми и обратив ладони ко мне. Мясник направлял магический поток, способный забрать мою жизнь, как когда-то забрал жизнь Инессы Асвальди.

Светлые боги! Я жива? Правда осталась в живых?

И одна в этой комнате продолжала дышать.

Вся жуть ситуации попросту не доходила до моего опаленного безумными событиями сознания. Это только спустя время поняла, что в ту ночь защитил меня именно кулон стража, последний подарок, сперва наказавший императора, воззвавший к справедливости граней, а после добивший желавшего убрать свидетельницу старика. Он обратил силу мага против него, но и сам рассыпался в пыль. От последнего ключа ничего не осталось, доступ к граням оказался утерян, и они снова закрылись, возможно, навсегда.

Я сползла с кровати, не оборачиваясь на императора и обходя по дуге погибшего мага, качнулась, схватилась за спинку кресла, а пальцы зацепились за ткань плаща, в котором я пришла в эту комнату. Я протащила его за собой по полу, пока шла к дверям, а после по пустому коридору.

Примечательно, что тогда я направилась по дворцу в сторону тайных переходов, расположения которых, по здравом размышлении, даже не смогла бы вспомнить. Наверное, попробуй задуматься, куда именно следует идти, и точно бы заплутала, а в полувменяемом состоянии шла по наитию и забрела в нужный закуток, дверь в который запиралась изнутри. Через нее я смогла попасть во внутренний двор, где уже сновали люди. В предутренних сумерках туда-сюда бегали слуги, а я пошла к воротам и, ощутив сырость промозглого утра, сообразила закутаться в плащ.

Миновала позевывавших охранников вместе с группой служанок с корзинами в руках, отправлявшихся на рынок, и брела за ними по узким улочкам, пока чуть не угодила под копыта лошади. Возница закричал: «На тот свет торопишься?» — а я зачем-то ответила, что мне нужно в храм.

К концу нашего путешествия, когда вышла из старой повозки, не обнаружила при себе монет. Стояла и беспомощно глядела на возницу, стискивая на груди отвороты плаща. Извозчик открыл рот, чтобы разразиться бранью, но посмотрел мне в лицо и замолчал, а потом хлестнул лошадь и покатил в обратную сторону, пару раз обернувшись на меня и полуразрушенный храм. Я провожала его взглядом, стоя на ступенях старого здания, и не могла вспомнить, как велела извозчику привезти именно сюда и с какой целью это сделала. Однако поворачивать назад не стала, а пробралась внутрь сквозь пролом в стене. Дошла до испещренного трещинами алтаря, опустилась на ступеньки, где целый век назад Кериас сражался с Верноном, и легла, подложив под голову ладони.

Тянуло сыростью, а холод камня пробирал даже сквозь плащ, но я все равно уснула, а может, медленно уплыла в забытье, так как сном то состояние было сложно назвать. Лежала на ступеньках и замерзала, пока не привиделось, что каменная постель стала мягкой и теплой.

Очнулась, когда храм вовсю заливал солнечный свет, попадавший в стенные проемы и щели в потолке. Удивительно, но тело не затекло и не болело, как должно быть после долгого лежания на твердых камнях. Я пошевелила пальцами и, ощутив, что они погружаются в мягкий густой мех, резко открыла глаза.

Под моей щекой оказалась подушка из белоснежной шерсти с темными пятнами, а грудь была прижата к мощной спине огромного спящего барса.

Кериас!

Даже не поверила себе в первый момент, решила: либо приснилось, либо галлюцинации, но мех был слишком реальным на ощупь, более того, почувствовав, что я пошевелилась, кот приоткрыл глаза.

— Кериас! — громко закричала, отчего барс недовольно дернул ушами. — Кериас, это ты, — повторила тише и уткнулась лицом в пушистый загривок, сжала в горсти мягкую шерсть и заревела громко и горько, что очень не понравилось снежному зверю. Длинный хвост ударил по бокам несколько раз, отчего досталось и мне, сидящей верхом, а потом кот поднялся на все четыре лапы и встряхнулся, очень эффектно ссадив меня на пол.