Марьяна Сурикова - Между Призраком и Зверем

Выходит, не предавая огласке время коронации, наш новый император, следуя традициям, провел в одиночестве ночь у алтаря, а едва первые лучи солнца проникли в храм, сам первосвященник вышел к нему и осенил своим благословением, а после возложил на голову Кериаса венец.

Ступени храма покрывала алая ковровая дорожка, которая разворачивалась и разворачивалась на глазах изумленных зрителей, удлиняясь совершенно непостижимым образом, пока не достигла опущенного подъемного моста. При новом торжественном рокоте медных труб на крыльцо вышел первосвященник, развел в стороны ладони, словно стремился объять необъятную площадь и весь народ на ней, и в тишине, наступившей после торжественного вступления, громогласно прокричал:

— Да здравствует император!

Низко поклонившись, он отступил в сторону и замер, а из распахнутых дверей вышел высокий мужчина в богатой белоснежной мантии, отороченной мехом и усеянной драгоценным жемчугом. На его черных волосах с белоснежной прядью в лучах взошедшего солнца сверкал золотой императорский венец. Мужчина приветственно вскинул вверх руки, и толпа восторженно выдохнула, повинуясь пронзительности этого редчайшего зрелища.

— Да здравствует император! — проскандировали люди вокруг меня и закричали от радости, выкрикивая пожелания здоровья и процветания новому правителю империи, а к Кериасу уже подвели вороного коня с роскошной, увитой жемчужными лентами гривой.

Император устроился в богато расшитом золотом седле, и когда он проезжал мимо, люди склонялись в поклонах, а взгляд владыки скользил над толпой. На губах застыла легкая, отстраненно-величественная улыбка, и конь важно вышагивал по алой дорожке до самых ворот.

Я смотрела со смешанным чувством тоски, радости и боли. Это был он — Кериас. Мне был знаком наклон головы и небрежный взмах руки, когда он сам садился в седло, отослав намеревавшихся помочь прислужников. Я узнала ровную посадку, пока император ехал один, без охраны, минуя впечатленных подданных, а красивая холодная улыбка напомнила о другом человеке.

Когда он проезжал мимо, всего в нескольких шагах от меня, скрытой спинами стоявших впереди людей, я тоже поклонилась, как и все. Невозможно было не проникнуться величием момента и не выразить преклонение перед силой нового владыки. Она разливалась в воздухе, как золотистое солнечное сияние, и зажигала восторг в глазах людей, вселяла в их сердца надежду на лучшую жизнь. Конечно, меня он не заметил в такой толпе, да и не мог заметить.

Я наблюдала за величавым всадником, пока он не приблизился к самым воротам, а потом произошло нечто, заставившее сердце испуганно замереть.

Прогремел выстрел. Оглушительный и неожиданный, а его эхом стал панический крик. Кто-то, спрятавшийся за спинами людей, осмелился выстрелить в нового императора. Маги, стоявшие на всем протяжении дорожки и сдерживавшие толпу, даже не успели отреагировать, вообще никто не успел, кроме одного человека. Император скрестил на груди руки так стремительно, молниеносно, что его движение вышло смазанным и нечетким, а потом он вытянул вверх ладонь со сверкающей на ней пулей.

У меня мир качнулся перед глазами, пока до сознания доходило, что Кериаса пытались убить прямо среди охваченных радостным ликованием подданных. Несмотря на принятые меры, убийца узнал о дате коронации и пробрался на площадь. А в следующий момент император вскинул и вторую руку, и раздался крик. Чье-то тело выдернуло из толпы и вознесло над головами потрясенных зрителей, завертело волчком и распяло в воздухе, позволяя всем в подробностях рассмотреть исказившееся болью лицо преступника, который умудрился забыть, что наш новый император прежде стоял во главе всего имперского сыска.

Дело решилось за несколько минут. Прилюдная казнь выглядела еще суровей обычных методов расправы над государственными преступниками. Огласившаяся истошным криком площадь застыла, наблюдая, как ломается в воздухе человеческое тело, а потом безжизненно падает на алую ковровую дорожку позади невредимого императора. Опустив руки и ухватив побелевшими пальцами повод, наш новый владыка, не оборачиваясь, спокойно продолжил свой путь, а копыта вороного коня цокали по деревянному настилу моста. Алая лента дорожки медленно растаяла в воздухе, и маги стройно, друг за другом устремились за правителем, подхватив по пути останки убийцы. Все скрылись во дворце, ворота захлопнулись, а мост со скрипом поднялся.

Над замершей онемевшей толпой раздался слабый вскрик, который тут же поддержали еще несколько голосов, а потом дружно грянул оглушительный хор: «Да здравствует император!»

— Ой, папа, это было страшно, очень, но так впечатляюще, что глаз не отвести.

— Он знал, — задумчиво протянул отец.

— О чем?

— О том, что покушение будет, поэтому ехал один. Очень умно, иначе нельзя действовать в подобной ситуации.

— Полагаешь, он не мог проявить милосердие?

— Не в том случае, когда покушение произошло на глазах стольких людей, в день принятия власти, в символический час коронации. Кажется, Кериас амон Монтсеррат продумал все свои шаги, начиная с въезда в город. Помнишь, дочка, сперва была паника, спровоцированная ужасом людей перед магами, а после маги беспрепятственно миновали ворота, показав всем, что проникнуть в столицу для обладающих силой не проблема. Затем никого не убили, напротив, не дали людям навредить самим себе, что тоже было очень показательно.

Когда приехали атрионы, милорд выжидал до последней минуты, и только потом остановил магов, сам выехал вперед, и потрясенные защитники города, увидев наследника, его пропустили. Будь они предупреждены, возможно, рассудили бы иначе и не дали вторженцам проехать. Кериас показал, что управляет не только магами, которые повиновались ему беспрекословно, но и лучшими воинами империи, призванными служить законному императору. Ставку сделали на очевидцев происшествия, на то, чтобы поселить в головах людей мысль: новый император — маг, но он способен защитить. А сегодня он продемонстрировал, что произойдет с тем, кто попытается покуситься на жизнь правителя. Явил миру свою силу и мощь, как ты сказала, пугающую и завораживающую.

— Прежде он всегда скрывал свой дар, носил маскирующий аккумулянт. Я помню, как по браслету пробегали красноватые всполохи, — так эта вещь реагировала на настоящие всплески силы.

— Ситуация изменилась, милорд дор Харон более не кузен императора, не обладающего магической силой. Слухи будут распространяться, поползут по стране, проникнут в города поменьше, о нем начнут говорить с восхищением и страхом. И заметь, сколько магов он привел, всего пятьдесят, это немного. Остальные так и остались в городе, и это еще один жест его могущества — людям ничего не грозит со стороны волшебников, потому что они подчинены и управляются Кериасом амон Монтсеррат, последним из хранителей врат. Все его появления в толпе выверены до последнего движения, как эффектные и красивые зрелища.