Анастасия Быкова - Под куполом «Феерии» [СИ]

— Что ты делаешь? — так тихо, что почти неслышно.

— Как что? — губы изогнулись в хитрой полуулыбке. — Поздравляю.

Магнус подался вперёд, приподнялся на носочках и поцеловал.

И этим прикосновением у Алека выбили весь воздух из лёгких, а потом схватили за ноги и перевернули головой вниз.

Это слишком напоминало их самый первый поцелуй, но в то же время ничего похожего. Новые ощущения, новые эмоции, новые Алек и Магнус.

Алек не сразу понял, что нетерпеливый стон издал он сам.

Мысли в голове устроили разноцветный салют, перебивали друг друга, и здравый смысл, который сначала верещал и приказывал оторваться от чужих губ, подозрительно быстро сдался.

Вместо того чтобы прекратить безумие, Алек углубил поцелуй.

Он и не осознавал, как сильно этого хотел, насколько это было необходимо, но сейчас, когда тело плавилось под прикосновениями, он с уверенностью сказал бы, что это самый лучший подарок, который только можно было получить. Кровь по венам бежала со скоростью горной реки, заставляла биться сердце, превращала всё вокруг в пламя.

Воздуха не хватало. Лёгкие стонали, но Алек послал их к чёрту, ведь оторваться от Магнуса не представлялось возможным.

Куртка выпала из ослабевших пальцев прямо под ноги, но Алек не заметил этого. Зубы столкнулись с зубами, язык с языком, пальцы вцепились в предплечья, как в спасательный круг. Магнус прогнулся в пояснице и прижался ещё ближе, доводя этим до резонирующей дрожи во всём теле.

Ни один поцелуй, никогда и ни с кем не был похож на этот. Полтора года назад — только Магнус. Сейчас — только Магнус. И это было похлеще любого помешательства.

Губы горькие, а язык на удивление сладкий.

Почему нельзя было сделать так, чтобы этот миг длился вечно?

Магнус оторвался от губ, но не думал отходить. Прижимал к себе, вжимал в себя, и Алек понимал, что упёрлось в его бедро. Понимал, что его стояк точно так же упирался в бедро Магнуса.

— Всё хорошо? — улыбка Магнуса сияла непозволительно счастливо.

На губах Алека не было улыбки, с них срывалось лишь сиплое дыхание, а в глазах плескалось горящее желание.

Всё его естество тянулось к припухшим от поцелуя губам, хотелось приблизиться и вновь ощутить эти невероятные чувства.

«Всё хорошо?»

Алкоголь.

Чистый разум.

Алкоголь.

«Всё хорошо?»

Обеспокоенный взгляд Лидии. Его невесты. Это был её вопрос. Это она всегда переживала за Алека. Это она была рядом.

Тогда из-за его оплошности отца лишился не только сам Алек, но и вся «Феерия».

— Александр? — улыбка на губах Магнуса померкла.

— Прости, — выдох в губы. Они всё ещё стояли так близко, что шаг назад причинил почти физическую боль. — Не надо было этого делать.

А потом оставалось только спрятать глаза, развернуться и побежать. Побежать так быстро, что ветер засвистел в ушах. Поймать первое попавшееся такси и бросить адрес водителю, а потом вцепиться в волосы и беззвучно завыть на заднем сидении.

Оставить Магнуса с треснувшей улыбкой на лице и курткой под ногами.

Вода стекала по спине, груди, ногам. Алек положил ладони на кафель и сжал зубы от желания приложиться об этот же кафель головой. Хотя и это уже не помогло.

Душ стал первым местом, куда он отправился, когда таксист довёз его до штаба. Хотелось смыть все воспоминания об этом дне, вечере, клубе, гибком теле и влажных губах. Хотелось смыть самого себя вместе со всеми чувствами и мыслями.

Как он позволил этому случиться? Почему так хотелось повторить?

Чёрт.

В голове не было ничего, кроме Магнуса. Ни утреннее поздравление его семьи, ни тренировка с Максом, ни объятия с Лидией, а Магнус.

Утреннее «с днём рождения, Александр», провоцирующий танец с первым попавшимся блондином, шёпот в губы и горячее дыхание. Поцелуй.

Пусть это всё уйдёт из его мыслей. Ведь он не хотел.

Пульсация в паху говорила о другом. У него стоял от одних воспоминаний о поцелуе.

Почему? Как? Откуда?

Алек задыхался. Пора было уже признать, что душ не помогал, а, наоборот, превращал все в «сильнее» и «глубже».

Небольшой мотель в Индианаполисе, душевая кабинка, ночь, полная первых робких чувств и несдерживаемых стонов.

Рука сама легла на твёрдую плоть и вырвала глухой стон. Это было слишком неправильным.

Но Алек уже столько неправильного совершил за сегодняшний вечер, что вряд ли можно сделать хуже.

Просто было нужно.

И теперь уже образ Магнуса из головы было не выжечь и железом.

Алек задвигал рукой. Провёл по головке, ниже, к самому основанию, чтобы сжать в руках яички. И снова вернуться к члену.

Магнус.

Магнус стоял за ним, на его коже блестели капли воды, он вызывающе улыбался. Представал во всей красе и словно спрашивал: «Ну и чего ещё тебе надо? Просто возьми меня».

Чёрт.

Алек глухо зарычал, движения ладони стали быстрее и резче.

Он ненавидел себя в тот момент. Точнее, даже не так. Он не понимал себя. Почему знал, что правильно одно, но хотел совершенно другого? Почему всё не могло идти по чётко выверенной дорожке? Он составлял план только для того, чтобы позволить своим чувствам испортить его?

Он пережал член у основания.

Не помогло.

Магнус всё ещё был там. Был в душевой кабинке. За спиной. Внутри.

Слишком много для Алека.

Алек никогда бы не признался, но он жалел, что в прошлый раз они не дошли до конца. Хотелось ощутить Магнуса в себе, оказаться в нем, дарить и получать.

Рука возобновила движение, и по ванной комнате разнёсся неприглушённый ничем стон.

Магнус.

Один только Магнус.

Чёртов Магнус.

Движения быстрые и хаотичные, ритм ровно такой, чтобы все внутренности сжались в тугой узел, а низ живота свело от приближающегося оргазма.

Магнус.

На особенно резком толчке Алек закричал, и белёсая сперма выплеснулась ему на руку. Колени подкосились, и ему пришлось хвататься за скользкую кафельную плитку, чтобы не упасть.

Как до этого дошло?

Тёплая вода смыла сперму с тела и со стены, но как бы ни старалась, она не могла смыть с Алека Магнуса.

Саймон закрыл книжку и с широкой улыбкой посмотрел на милую официантку. Кажется, она представилась, но имя вылетело из головы, едва она сказала, что ей нравится клоунское искусство. А дальше его уже нельзя было заткнуть. Официантка кивала головой, смеялась, и казалось, что ей правда интересно. Они договорились встретиться после окончания её смены.

— Саймон!

Он заставил себя остановиться и обернуться. Перед глазами плясали разноцветные огни, стена оказалась слишком далеко, и он пошатнулся.

Надо было закусывать.

— Саймон, я хотела поговорить.

Изабель тоже кружилась. Он не мог понять, две перед ним Изабель или три.