Юра Бородин - История Кольца Радуг [СИ]

Ну что ты, ничего не случилось?.. Но страх, невнятный и явственный, овладел Радужным магом.

Дрожь… да нет, что ты, — это просто первые заморозки…

Саруман опустился на пол, прислонился спиною к холодной мраморной стене.

Унять страх и просто подумать…

Саруман улыбнулся; птица, словно почувствовав какое-то странное тепло, исходившее от майя в белых одеждах, положила свою маленькую плоскую головку на узкое плечо Сарумана…

Унять страх? Это я сейчас… это я мигом…

Задушить тонкошеюю птицу — дело трех секунд… Саруман резко встал, сбросив с плеча плоскую головку мертвой птицы; и страх исчез… Что-то приходило на смену страха — что-то нелепое, безымянное…

Бесчестие? боль?..

Саруман брезгливо посмотрел на разбросанные по полу яблоки, на труп птицы… Чушь. Чего мне бояться? Просто холодно, последние дни лета; топить камин и отдыхать — сегодня был сложный день, — Саруман тоскливо посмотрел на Кольцо, — будущему Повелителю мира надо выжидать и наблюдать, а истинная власть — это только там, где — покой…

Так, тихо посмеиваясь, Саруман покинул мраморную залу.

…Но в Кольце должна быть кровь, которая свяжет воедино вырванные у мира стихии воздуха, огня, воды и земли.

Кровь Повелителя Кольца? Причем здесь кровь?

Ты должен умереть для этого мира, чтобы войти в Кольцо.

Я никому ничего не должен. Кольцо — мое.

Быть добром и злом. Одиночество. Презрение. Позор.

И некуда уходить?

Тебя встретит выживший из ума старик, жадный и завистливый.

Ты прав, я боюсь его.

Научись не бояться падения. Кольцу нужна твоя кровь — только твоя.

Сделаю все, что они от меня хотят. Нет сил.

Правильно. Непричастность — это дар. Надо платить. Только безымянное может обладать истинной силой: безымянное добро, безымянное зло. Ненависть к безымянному. Справедливая ненависть.

Я выбрал. У меня нет выбора.

Хочешь смерти этого мира?

Начни с себя.

(прибл. 3017 г.)

…Он стоял в кольце людей, нет, прищурился… ветер, почти пурга — плохо видно, — не только людей… лица стоящих угадывались с трудом…

Гендальф? почему ты в белом, почему с мечом? Гендальф, брат, у тебя такие злые глаза, что случилось с тобою? Ты словно не узнал меня… Почему твои руки в крови… и в огне?..

А ты?.. хоббит, кажется, так вы себя называете? Мальчик с огненным колесом на груди… великий мальчик… Нет, вас пятеро? что-что, меня хотят убить? это ведь невозможно!..

Фангорн? ты плачешь? да, будет война… честно? я тоже ненавижу Изенгард…

Дал приют оркам, мерзким, грязным? или мне просто скучно, или как это можно еще объяснить, а?… А кто же еще пойдет вслед за мною, если все же — война?! жестокие люди, жаждущие власти?..

Ты — наследник Изилдура? Меч? но ведь не он лишит жизни Повелителя Колец… хотя, какое мне дело…

Вот и ты, Саурон… и назгулы твои… а могли бы моими быть, впрочем, вряд ли уже, на что мне все это? все равно…

Ведь никогда не смогу объяснить , зачем я ввязался в эту войну… но, может быть, если после всего, что произойдет, хоть кто-то спросит…

Ты права, Галадриэль, вероятно, я просто испугался… нет?.. но ведь вы сами ко мне приходили?! ведь это я вам был нужен!.. Не надо так… смотреть на меня… Я лишь делал то, что предначертано было… Да! всеми вами предначертано!.. И что — я виноват? Что же я вам еще должен? Что?!..

Он стоял в кольце.

Это мы…

Что?

Это мы должны.

Все понял. Нет-нет, высокие не имеют права. Совесть бессмертных… какую пользу бессмертным принесет моя смерть? Муки совести лишь… было уже! было!.. но ведь тогда только я смог… Человек?

Кто ты? ответь…

Странный гортанный выговор, лицо, изъеденное оспой, пронзительные глаза — жестокие, пустые; горбатый… старик? а ведь всего сорок человеческих лет… Кто ты?

Грима…

Порванная ткань, сломанный жезл. Ты?

Прости меня, но я даже не знаю сам, на что я тебя обрекаю!..

Саруман опустился на колени и поцеловал рябую костлявую руку с короткими кривыми пальцами… Грима…

Прости.

Глаза их встретились.

И тогда Саруман увидел: сбудется… Третья Дорога…

Одиночество…

И кольцо разомкнулось.

(прибл. 2997-98 г.)

— Давно хотел тебя спросить…

— О чем?

— Это правда, что… ну, как бы…

— Что-то случилось?

— Давно. Так, правда ль, что ты Мелкору глаза?..

— Что, глаза выколол?

— Да.

— Ты как думаешь?

— Я думаю, что — нет.

— А я думаю, что — да…

— Так значит — прав был Манвэ, когда…

— Да, милый мой Митрандир, Манвэ был прав, как всегда, впрочем, неправда ли? Ну а ты, сам посуди, Мелкор ведь тоже живой… был… да и кровь его… А кто бы еще решился сделать такое? На иных проклятия падают свыше, иные сами забирают себе эти проклятия, крадут их, так сказать… И уносят с собой.

— Куда?

— Что!

— Куда уносят?

— Уносят? да это я так… я отвлекся. Нет-нет, все было гораздо проще, чем вы думаете: в этом мире я — лишь Светлый слуга, вроде бы, за изначальное не в ответе, а посему — какое мне дело до людских проклятий? Впрочем, порою кажется мне, что уйду еще более страшной дорогой… Вам и не вообразить даже… Так кто ж, как не я?! Ведь нет у меня совести! Да, я сам тогда захотел совершить это, потому что мне легче вас всех — быть проклятым! Манвэ не виноват! Потому что я люблю их, добра им хочу, — чтоб все желания исполнялись, все. И Мелкора люблю тоже… и завидую ему… немного. Но он слишком долго выбирал. Слишком велики и явственны были его желания. И тогда — ну кто бы за ним пошел? Он ведь был слишком горд, чтобы простить себе свою собственную волю и слишком самонадеян, чтобы просто отказаться от своей силы и стать неуязвимым. Или он просто понял, что вслед за кровью идет вода, и когда утихают страсти былых побед и поражений, когда настает время не разрушать, а хранить; тогда — кто пошел бы за ним? Ведь не сумел он сохранить даже то, что было лично им вызвано к жизни. Все его мечты обратились в навь. Ну и кто бы теперь за ним пошел? Гордые да жестокие? На новые войны за какую-то темную справедливость? Поверь мне, справедливость ценой крови — безобразна, как… как… выколотые глаза! История устала от крови; а Мелкор… Он так и не научился бесстрастно созерцать, впрочем, что я говорю, ему-то как раз это и не нужно было. Но я думал, что та кровь — последняя, последнее насилие над злом, да видно — ошибся. Прав был Манвэ: покой достигается только в покое. Впрочем, он сам скоро в этом убедится, сам… ибо бездна моя… порою, я ее чувствую здесь, внутри, почти везде, но, Митрандир, мне страшно! Неужели…

— Брат, что с тобой? Успокойся. О чем ты? Все будет хорошо, мы вернемся в Валинор, а Враг будет разбит; но… Слушая вот всю эту твою чепуху, я так понял — ты не хочешь быть с нами, я так понял…