Юра Бородин - История Кольца Радуг [СИ]

(19–20 сент. 3019 г.)

…Кто здесь?

Спи, мой милый хоббит, спи, лови каждое свое чувство, каждую мысль, смотри, не задохнись — какая ночь, какие звезды, слушай, слушай… тебе предстоит долгий путь, но потом, — сейчас спи. Где ты еще можешь простить себе все, что совершил — только во сне лишь, где еще ты можешь забыть Кольцо и отречься от своей великой и беспомощной участи — только во сне, спи — тебе снится другое Кольцо, хотя, впрочем, что ты можешь знать о кольцах, что тебе кольца? ты одно-то не смог распознать, а ведь мог, мог, да? А, милый мой хоббит?

Ты, Саруман?

Я, я, само собой, я обещал же: вернуться, так, не на долго — просто поговорить. Скажу, а ты, увы, поверишь: разговор не мне — тебе нужен, ибо знаю я: плохо тебе, помочь, вот, правда — не могу, но объяснить что-то — пожалуйста, объясню. Меня нет теперь, меня и раньше не очень-то было, ныне же — все равно. Ты и сам скоро станешь таким: вроде был, а вроде — и не был.

Ты опять, Саруман, ошибся, меня будут помнить, а вот тебя…

Что до моей участи — пустое, все это потом: вернется само собой, объясниться, вам ждать долго, да и не дождетесь вы, а вот правнуки правнуков ваших, коли не умрут дети ваши, — дождутся, так что обо мне — не будем: не интересно, всякое горе хорошо к месту… Поговорим лучше о тебе.

Если ты пришел…

Увы, я нахожусь в более выгодном положении, чем ты, — я могу уйти сейчас, куда угодно, а ты вот не можешь, ты уйдешь позже, так что пока тебе предстоит меня выслушать, тем более, что мне совершенно все равно — говорить тебе что-то дельное или нет. Итак, Фродо, ты вроде как умный, через многое прошел; проходил, правда, с полузакрытыми глазами, да ладно уж, — иные вообще ослепли. Говоришь, помнить будут? кого? ведь не тебя славили на Кормалленском поле, а миссию твою; кто ты для них? — великий малыш, несчастный мальчик… участь твоя! долг твой! а теперь тебе плохо, да? что ж, они высосали у тебя все, что им было надо! наигрались! защитились! и — забирают, всласть ублажив свои черно-белые похоти, тебя — забирают, увозят! да, мой милый хоббит, ты тоже поплывешь на Корабле мертвецов среди прочих выродков с печатью гордыни и скорби на челе, хороши бессмертные: развязали войну, сколько не в чем не повинных людей перекалечили да навязали им свои жестокие милости, — а ныне — ха-ха! — уплывают! Грязная война, глупый конец. Что, не так? слушай меня, слушай: я тебе еще и не такое скажу: скоро ты умрешь, нет, погоди, — ответить после всего того, что с тобой случилось надо так: да, конечно, я умру, и смерти уже не боюсь, умирал… А ты поверь мне, Фродо — не сравниться белый яд с черным ядом, что черный? калечит душу и тело, убивает, по-вашему; а вот белый… тебя замуруют в собственные мечты и воспоминания заживо, до Конца ваших времен, что ты этого хотел, когда, словно малый неразумный щенок, — радовался своей высокой участи, колом в горле тебе встанет эта щенячая радость! Уходи, уходи за Море! ты же для них — рухлядь, старая вещь, любимая игрушка; и когда ты поймешь, что также Старому тюремщику Намо будет просто плевать на тебя — припомнишь и назгулов, и Око, и Горлума, а, может, и меня ненароком припомнишь, да, впрочем, что я тебе, ты не знал меня, ты не видел меня, того, в радужной мантии Повелителя… Да и кого ты видел? отчаявшихся гордецов, не умеющих марать свои бессмертные ручки в, как орки выразились тогда… в дерьме… что, — нет? Не обмарались великие, сидели по башням, глазели в палантиры чужие, что? я не лучше их? так я ведь в первые же дни вашей войны говорил, говорил: хватит, полно вам, война — это пустое; так нет же — им всем счастья подавай одноцветного: иль светлого, иль темного, они не могут просто жить им мысль покоя не дает, что кому-то радость приносит, скажем, не жизнь, а смерть! Дураки. Да и Саурон-то сам за всю войну так и не вылез из башни своей, да и эльфы — Арагорна послали, Арвен посулив. Жестокие рабы своих дурацких амбиций! А теперь — иные сдохли в собственном навозе, иные — бегут, бегут — может, у них совесть пробудилась? глядеть на труп убитой ими земли — противно, противно? А, может, там им пообещали новых игрушек — целые земли, не грязные еще!.. И вот туда-то и лежит твой последний путь, но — радуйся, не дойдешь, не доплывешь, слушай: твой любимый дядюшка переживет тебя, — продолжить им развлечение, я ты умрешь на Корабле! Просто и мерзко. А потом твой смешной трупик положат на Благословенную землю, ошпаренную кровью бессмертных, и возопят: слава ему! ибо он победил нашими стараниями самого Саурона и теперь умер, так и не вкусив…

Замолчи.

Тебе больно, тоскливо? Прости, я ведь не должен был так говорить, иначе бы ты просто меня не выслушал, не понял… Впрочем, я пришел только тебя предупредить: о смерти. И еще, я думаю: уж мне-то Намо не откажет… ты понимаешь меня?

Кажется… Тебе мало одного Гримы?

Гримы?! глупец! несчастный глупец! ты ничего не понял! Грима — это я, я! Сарумана нет и уже не будет! Саруман был — да весь вышел — в Кольцо, в Бездну! что, страшно, да? скверно, ай-ай-ай, как скверно вышло — думал поговорить с Саруманом, а я — я только его память, его разум… смешно, очень смешно? какой красивый сон!

Сон, так это — сон…

Ты сам себе снишься, а, что — хочешь уйти прямо сейчас? О, если б не твоя кольчуга тогда, мы бы ушли втроем… Кто убил меня? чьи были стрелы? вы испугались, конечно, испугались… а, мой милый хоббит? ты же не из пугливых, столько прошел, стольких видел и — слышал, пошли же сейчас: есть клинки поострее чародейских, есть жала поопасней паучьих, собирайся, пора! ну что ты ждешь, — смерти среди мертвецов?! да?

Саруман, где ты, Саруман?..

Никого — не было.

Светильник опрокинулся на пол, тени взметнулись и упали, за дверью затопали, крикнули.

Что с вами, сударь, что с вами?

Так и пожар устроить недолго…

Сэм, Сэм… меня обманули, жестоко обманули, что мне делать теперь?

Что случилось, хозяин? чем я могу помочь?

Только сон, такой нелепый сон… я таких снов не видел еще…

Ничего страшного.

Возвращение Гримы

……………..

…Там тебе дано было другое имя.

Да, Аран Шоэль.

Я почти не помню тот язык. Переведи.

Владыка способен забывать?

Владыка способен на все.

Извини. Освобожденный; но это…

Не совсем точно, понимаю. Грима, — кажется так?

Не смей!..

Но почему, ты сам ведь пришел ко Мне, Я не спросил — зачем, но Я могу судить тебя сейчас за убийство… Моего ученика.

Он никогда не был твоим учеником!

Зато Я был его Учителем. Они оба воплощали Мою волю, мир в бесконечных кругах Всевластия и Безвластия в конце концов не выдержал бы — рухнул.

К твоим ногам?!

Не кричи. Ты наверно презираешь Меня.

Это ты убил его!

Нет. Смотри же: убил бы Я — Я бы и вернул. А он ушел в Невозвратное.