Юра Бородин - История Кольца Радуг [СИ]

— Ты ничего не понял, Митрандир. Я пошутил, а? Никто никакие глаза никому не выкалывал. Ты не видел, не знал… Пустое. Сказки для, например, твоего Арагорна, кстати, как он там — умнеет?

— Ну и сволочь же ты, а я почти поверил…

— На том спасибо. И, знаешь, я рад, что ты хоть, допускаю, совершенно случайно, понял: я действительно не буду воевать, ни с вами, ни против вас…

— Против?! Ну, спасибо, Саруман, удружил! Он не будет с нами воевать! Да кто ты такой?

— Вот и я говорю: никто; потому что — отольется вам моя помощь… И потом, извини, Митрандир, я устал, надоело. И хотел бы теперь побыть один. Я же не смогу тебе всего обьяснить… Странно, не правда ли, все постоянно таки жаждут моих обьяснений, а я устал… Да и прошу, будем считать, что этот разговор окончен.

— То есть как! Да знаешь ли ты, что Саурон?.. Что теперь, когда выхода нет, и мы будем драться до последнего…

— Позволь, кто ж это — мы? Ты хочешь сказать, что сейчас здесь, в Средиземье, найдуться силы, Светлые силы, которые могут себе позволить уничтожить и Врага своего, и все, что с ним связано? Да?

— Я уверен! Да, у нас найдутся силы.

— Полно, брось, не тебе обманывать меня; что, толпы ненасытных, несчастных, нищих людей, даже толком не понимающих, что на самом деле-то хотят, да вот ты за них, конечно, знаешь все… горстка алчных гномов, давно растерявших свои дурацкие сокровища, обагренные опять-таки кровью, но ведь хочется новых, да побольше, не так ли? А эльфы? Кто же из них? — ведь те, кто еще помнят Войну, так они же не пойдут опять, они — знают, а вот другие, кто помоложе да поотчаяней… Может им лавров феанорингов не достает, или Мелкор не научил…

— Хватит, Саруман, твоя болтовня…

— Конечно, ладно. Да и не кажется ли тебе, что не получается у нас нормальный разговор — сам видишь, мы все время перебиваем друг друга. Ты, конечно, прав — не пекусь я о свободных народах Средиземья, не мое ныне это дело, но если будет настоящая война, и что, Митрандир, ты… возьмешь меч?

— Я уже взял его.

— Странно, а мне почему-то кажется, что ты опять прав. Как Манвэ… И тяжела участь твоя, — ибо, если в этой войне победишь ты, глупое и гордое людское стадо судить тебя будет, а вот если нет — тогда судить тебя будет один Саурон, и неясно чей еще суд…

— Да, Саруман, ответят после все, но предатель — прежде всего, и если…

— Как?

— И, может быть, ты припомнишь тогда этот разговор… неполучившийся…

— Я все знаю.

— Что, что ты знаешь, предатель?

— Как? Почему вдруг — назвал меня предателем?

— Предателем? не знаю, сказалось как-то случайно, а что?

— Да так… да, впрочем, что это я опять? И очень тебя прошу — сейчас уходи, вся эта глупая, да? беседа меня крайне утомила.

— Тебя, значит, утомила! Ты забыл, зачем мы здесь?!

— У каждого свое Кольцо, Гендальф.

— Да какое твое дело до моего кольца!

— Никакое, да вот только…

— Я слушаю, слушаю.

— Нет, что ты, я только лишь — попрощаться. А у нас впереди еще предостаточно подобных очень странных бесед.

— Ладно, брат, ты просто не выспался. Сам же говоришь: устал… А то приезжай в Ривенделл, вот и Элронд о тебе справляется: как там Саруман; а как Саруман?

— А как — Саруман?

— Вот ты и улыбнулся, да не сиди таким мрачным, пусть Саурон мрачным будет, а мы-то…

— А мы-то?

— Хватит тебе! Впрочем, конечно — дел у меня много, много дел у меня; пора мне.

— Увидимся скоро.

— Само собой. И насчет Ривенделла подумай, честно говорю: рады тебе будут.

— Спасибо, я подумаю.

— Ну, прощай.

— Да-да, брат, до скорой встречи…(С чего это он о Мелкоре заговорил, ведь неспроста же…)

— (Кольцо, значит. Дело ясное, откуда ветер дует — с Мордора. Что-то за этим кроется, и как ни хитер Саруман, я кажется, понял: ему нужно Кольцо, Мелкору вишь завидует… Ясно, что еще бед понаделает, а так за ним бы — хоть Элронд присмотрел, что ли. Вот кольцо бы и пригодилось эльфиниту нашему…)

— (И что же так ему неймется? Сказал бы сразу: коли не с нами, так позор тебе и проклятия вечные… А так, нет, издевается… Догадался про палантир? Да нет, куда ему! С Сауроном, видно, полегче будет договариваться… Хотя, какое мне дело теперь, после таких смешных и глупых бесед, до исхода этой войны?.. Оставшимся в живых не будет ни тепла, ни света… И кровь добра — черная.)

(30 ферв. — 1 марта 3019 г.)

…Он торопился вернуться в Изенгард — в любой момент могло произойти немыслимое. Орки, онодримы… Извращенное живое, извращенное мертвое…

Саруман не мог забыть, как сдирали с эльфов их благостные маски, обнажая тяжелые жестокие души, — вот то, чем будет жить ваш мир: их гордость и страх.

Схлестнулись оболочка с сутью; в дикой, страшной битве масок и лиц — маски победят, магия масок так велика и ничтожна!

Эльфы — орки, они такие же, как эльфы, но — настоящие, эти же — нелепые мутанты, табун, стадо!

Жестокая эльфийская месть за свое, Мелкором проклятое, нутро… Я помню, как сдирал он с них маски; — и ужасались прочие Великие, узрев плоды побед своих… Ностальгия по мраку, забвению? Ведь — нет, я так не сумею; иначе, немного иначе… все одно: поглотит Бездна.

Однако же, словно боюсь онодримов, что я теперь знаю о них, что посмеют они?..

Он торопился вернуться, ибо блуждая тихо тайными тропами Фангорна, слышал невнятный гул — различал слова: Изенгард…кровопийца…убить…

Усмехался, хотя и не до смеха: вот она, война, подкатила, проклятая, подобралась, вцепилась своими ледяными когтями в сердце, в разум — и не отпустит уже. Да-да, вероятно, я тоже ненавижу этот Изенгард, но что я теперь могу поделать — не я придумал эту грязную войну, я лишь долго, слишком долго, пытался ее не замечать, она не прощает такое бесчувствие… Быстрее, быстрее — собрать может самых умных из них, объяснить им многое, хотя и не время сейчас…

Дрожал в приступе дикого смеха.

Повелитель грязного стада. Доигрался. Дурак.

Как там мой Грима?..

(2–3 марта 3019 г.)

Светлейший!..

Они не придут, светлейший, не придут!

Откуда вам знать!..

Наши братья гибнут там, на юге, а мы тут торчим… мы тут как дерьмо в проруби!

Да идите же… идите…

Ты приказываешь нам?!

Да? — Саруман резко поднялся с высокого мраморного, убранного пушистыми тяжелыми шкурами, трона, — отражения радужного мага замелькали в шестнадцати зеркалах — множество отражений, безликих, зыбких — под легким зеленовато-розовым потолком, — сверкнула белесая молния, и воздух на миг будто бы стал каменным… Орки в ужасе попятились к раскрытым дверям.

Внезапно Саруман рассмеялся.

Унять страх? Сейчас, сейчас, мигом…

А внизу послышались чьи-то взволнованные голоса, крики, ругань; вероятно, вернулись живые… от Теодена.