Сергей Прикоп - Тропою испытаний. Чужой мир [СИ]

Стена Огня почти прожгла под собою пол, несмотря на все магические ухищрения, долженствовавшие препятствовать этому. Ткнув пальцем, можно было бы увидеть, чем заняты посетители таверны. На этой мысли маг нервно хихикнул, чего с ним не бывало лет с шестнадцати, но быстро прекратил, так как спина взвыла от боли и он застонал сквозь зубы.

Главная фигура тоже пропалила бороздки в дубовых досках пола. В центре лежало тело Сержа. Некоторое время маг просто пялился на него, но догоревшая спичка опалила пальцы и это немного отрезвило его. Хоть бы не сдох! Не то медяк цена всем его усилиям! Дотронувшись до шеи подопытного, он нащупал уверенное биение жилки и возблагодарил всех Уснувших.

Осторожное похлопывание по щекам почти сразу заставило Серша открыть глаза. Он что-то прошептал и попытался сесть.

— Что ты там бормочешь?

Серш с натугой выдавил:

— Что… Это было? Хъярн подери…

В этот момент в косяк двери постучали и встревоженные голоса начали наперебой что-то спрашивать.

— Вот, демоны Бездны…

Маг поплелся к двери, оставив Сержа валяться в центре потухшей фигуры. Открыв дверь, он увидел половину обслуги трактира во главе с его хозяином, все с ведрами, полными воды, и испуганными лицами. Все разом загомонили, но зычный голос трактирщика заставил всех замолкнуть.

— Ну-ка тихо!.. Господин Рон, что произошло? Пожара нет?

— Нет. Нет никакого пожара, уважаемый Бани. Это… Был неудачный опыт.

— Ясно, — с некоторой паузой ответил тот. Обернулся к молчаливым работникам, приказал возвращаться к своим обязанностям и утащить ведра обратно. Дождался, пока они скроются за поворотом коридора, после чего спокойно спросил мага:

— И во сколько мне обошелся ваш опыт, господин маг?

— Не извольте беспокоиться, — обессиленно проговорил маг, — я оплачу все расходы на восстановление и… Скажем, бесплатно сделаю для вас три магических светильника.

Трактирщик выглядел довольным.

— Замечательно! Ужинать будете?

— Нет… Позовите лекаря.

— Так что это было?

Маг, лежащий на постели, устало вздохнул.

— Опыт. Неудачный опыт.

Свенд издал неопределенный звук. Помолчав, спросил другое: — Что сказал лекарь?

— Не меньше шести дней придется лежать и залечивать спину… Простите, барон, но несколько дней форту придется обойтись без моих услуг.

— Раньше справлялись, справимся и сейчас. Не беспокойтесь.

Маг промолчал, устало прикрыв глаза. Можно было только догадываться о чем он думает… Но Свенд был почти уверен, что знает. Стыд, бессильная злоба, раздражение, ну и все прочее.

— Наверное, вам будет интересно узнать, что случилось с нашим гостем после ваших опытов.

Маг встрепенулся и молча уставился на Свенда.

— Он опять кареглазый. Ну и волосы обгорели начисто. Только вот что странно. На нем нет ожогов. А у вас они есть. Что скажете по этому поводу?

Маг опять закрыл глаза, облизал потрескавшиеся губы и буркнул:

— Значит, ему повезло больше, чем мне…

Свенд хмыкнул, но продолжил допытываться.

— Когда вы сможете опять изменить его облик?

— Вот это точно не скоро… Многое из нужных ингридиентов сгорело.

Маг не открывая глаз почувствовал недовольство собеседника. Рон мысленно пожелал ему поцеловать в зад хъярна. Воображение тут же нарисовало соответствующую картинку, и ему пришлось приложить большое усилие, чтоб глумливая улыбка не выползла по-предательски на его лицо. Маг сжал губы и открыл глаза. Ровно для того, чтоб наткнуться на знакомый сверлящий взгляд. Казалось, Свенд точно услышал, что подумал про него маг, и хотя это было невозможно, Рону стало резко не до смеха.

— Поправляйтесь, — бросил барон, выходя из комнаты мага. Когда звуки его шагов замерли вдали, Рон откинулся на подушки и невидящим взором уставился в потолок. Ему было о чем подумать. И если про раздражение, присутствующее в душе мага, барон угадал правильно, то в остальном он заблуждался — куда большее чувство вытесняло все прочие. Маг радовался. Ликовал! Вопрос, заданный им могущественной сущности, был вовсе не тем, что он планировал изначально. Какое ему теперь дело, есть ли на парне чары, кроме его собственных? Вопрос, ответ на который дал ему дух стихии, звучал так: «Смогу ли я использовать этого иномирянина для повышения своего личного магического могущества?». Элементаль повел себя странно, но все же ответил ясно и четко — «ДА»!

Маг тихо и счастливо засмеялся.

— Вставай, лежебока! — пропел над ухом мамин голос, и Полдин лениво потянулся. Серый свет утра едва пробивался сквозь мутное стекло единственного окна в помещении.

— Полдин, ну же! Я сама не справлюсь!

— Угу, — согласился королевский постельничий и опустил босые ноги на морозно-холодный гранит пола. Хочешь, не хочешь, а вскочишь.

Еще одно ненавистное утро. Когда же он будет вставать по своей воле, а не чуть только свет? Этим вопросом маленький слуга задавался сколько себя помнит.

Ворча, он начал надевать чулки, штаны и крепкие башмаки, ёжась от холода и пытаясь одним глазом — другой что-то не спешил раскрываться — найти остальные вещи.

Ему еще повезло, что его мать — одна из распорядительниц службы королевских покоев. Вот на кухне его друзьям-поварятам гораздо хуже приходится. С них Толстомяс три шкуры спускает, если к моменту его появления на кухне те еще спят.

А затем потянулась рутина. Наведавшись к королю и выяснив, что тот еще спит, Полд некоторое время провел с матерью, помогая складывать и убирать в шкафы множество свежевыглаженного и отбеленного белья. Потом сбегал на кухню, где Пышка под присмотром Толстомяса готовила легкий завтрак для короля. Уставившись вечно красными от вина и постоянного чада кухни глазами на Полда, главный повар проворчал:

— Явился… Стой тут и не плещи языком, а то эта корова опять ложку в чан с кашей уронит! Кухарка покраснела еще сильнее, чем обычно. Впрочем, в водянистых глазах не отразилось никакого возмущения — уже привыкла. Да и Толстомяс не терпит у себя в Пирожковом королевстве никаких строптивцев. Последнего, кто ему возразил, почему-то пробрал понос на двое суток. Случайно, конечно же. Этот бедняга-поваренок так уже и не вернулся на кухню.

Его друзья пошли другим путем. Они неизменно выказывали главному повару все уважение, какое только тот желал от них увидеть. Но за его спиной они проворачивали такие дела, что если бы повар узнал бы о них, вмиг бросил бы их в чан вместо говядины. Они подпиливали нитки, удерживающие пуговицы на его одежде. Ушивали его поварской колпак так, чтобы он держался на самой лысине толстого тирана. Перекладывали его любимый нож каждый раз на другую полку. Словом, отводили душу как могли. Остальные помощники повара все об этом знали, но так как искренне сочувствовали поварятам, смотрели на их игры сквозь пальцы. Поэтому озлобленное ворчание главного повара от вечно срывающихся пуговиц и потерянного ножа веселили всю королевскую кухню.