Альма Либрем - Каена

Какой-то остроухий — она произносила это слово про себя с нескрываемым презрением, — швырнул ей кость, словно Твари Туманной — кость, которую Шэрра должна была обглодать, будто бы зверь.

Или, может быть, это остатки из той отвратительной клетки в самом конце темниц. Шэрра не хотела знать, чьи клыки прежде касались человеческой кости — она даже не оттолкнула её от себя, только презрительно посмотрела и закрыла глаза.

Сколько лет назад тут сдерживалась магия? Златой Лес был насквозь пустым. Она знала — нельзя сдержать то, чего нет. Нельзя остановить волшебство, если здесь не осталось его ни одной капли, только Вечный да его пленница и гостья — гостья кошмарных темниц.

Она представила себе, как медленно прахом осыпается кость. И она разлетелась белесыми хлопьями, выбивая из Шэрра остатки силы. Она в Златом Лесу была сильной или слабой? Ответить оказалось слишком трудно; девушка давно уже заблудилась в этом диком переплетении понимания и фантазии. Ей хотелось быть сильной, да. Но был ли шанс?

…И звуки шагов она услышала раньше, чем все остальные. Но не дёрнулась и не подалась вперёд, в отличие от стражи, не попыталась посмотреть, как именно спускалась к ней королева Каена.

Что именно к ней — в этом Шэрра не сомневалась ни на мгновение.

Она придёт, вся в крови, к Роларэну вечером. Придёт — коснётся его губ, потребует глотка его крови, его Вечности, но только не до дна, а пополам. Сколько лет они проживут без окончательного бессмертия?

Ни дня.

Каена получит своё. Каена выпьет его до дня, а потом уничтожит весь Златой Лес и будет рыдать на пепелище по единственному достойному, что вдруг забыл о своём сопротивлении. Каена — выгоревшее тело без души, даже умирать — стыдное слово…

Знала ли она сама об этом? Знала, что так поступит? Да. Шэрра была уверена — королева слишком долго ждала Роларэна, чтобы сейчас не понимать, что случится, когда он всё-таки придёт.

Эльфы в одночасье умолкли, склоняясь пред королевой, и Шэрра лишь зло хмыкнула — будто бы признавала их слабость и разительную трусость. Можно было подумать — и вовсе пылает редкостной, дикой ненавистью по отношению к таким мнительным и жалким существам, как они.

Мужчинам, впрочем, всегда наплевать. Они смотрели на королеву не подобострастно — испуганно, без уважения — просто с дикими глазами и начертанным на лице отчаянным желанием поскорее бежать. Рыцари без страха и упрёка!

Шэрра поднялась. Она не слышала ни слова — королева говорила тихо, остатки волшебства всё ещё не допускали звук. Всё замерло — всё превратилось в мёртвую, холодную, липкую тишину, такую же бессмысленную, как и прочее в её глупой жизни.

Она дошла до решёток сама. Посмотрела на Каену через металлические, проржавевшие прутья.

— Хороша, — присвистнул кто-то из эльфов.

Королева подняла на неё взгляд. Шэрра знала — на ней ещё не было ран и порезов. Её ещё никто не тронул, не посмел оставить и царапины — только не раньше, чем это сделает сама правительница. Разумеется, сильнейшим — дорогу.

Девушка улыбнулась ей — едва заметно, игнорируя холодный, с зелёными бликами взгляд, не обращая внимания на гордо выпрямленную спину, на вскинутую голову, на острую линию подбородка. Попыталась отбросить в сторону все предрассудки, все воспоминания — руны на окровавленном алтаре, магию, сворованную у Вечных. Искала что-то в глубине её полумёртвых изумрудов, в гибкости жестов. Что-то, что напоминало бы ей об эльфах прошлого, утонувших не в крови Каены, а в собственных грехах.

— Как же ты на неё похожа, — королева подошла поближе, сжала пальцами ржавые решётки, словно пыталась их расколоть на мелкие части. — Если б я не видела её смерти, подумала бы — это тоже она. Вернулась. Ожила. Посмела вмешаться в мой мир. Какое ты имеешь право… — она сжала зубы, словно пыталась сдержать чувства, вырывающиеся на свободу, — быть до такой степени на неё похожей?

Шэрра промолчала. Только долго-долго смотрела на девушку, будто бы искала ответ на её вопрос — или на свой собственный, но доселе не прозвучавший. Конечно же, никакого ответа не было. Вообще ничего не было, кроме разительной, дикой пустоты, кроме холода и смерти в глазах Её Величества.

Шэрре хотелось бы таким образом о ней думать.

— Ваше Величество, — наконец-то прошептала она совсем-совсем тихо. — Как я рада вас видеть.

— И голос тот же, — задумчиво повторила Каена. — Прежде ты была другая. Как это получилось? Как ты смогла своровать всё то, что от неё осталось?

— Я — не воровка.

Она протянула руки, тоже сжимая ржавые прутья — и холод металла впился в кожу. Они были почти одного роста, схожей конституции — стройные, гибкие, настоящие эльфийки, а не те вспышки грубости, что затерялись в прочих. Каена, казалось, смотрела не на эту, живую Шэрру, заглядывала в глаза смертной супруги Роларэна. Пыталась что-то в её взгляде расшифровать.

— Ты тоже смертная, — выдохнула Каена. — Ты тоже такая, как и она.

Пальцы Шэрры скользнули по коже Каены. Она отступила — и мягко, нежно улыбнулась, словно сошла с ума, приветствуя собственного врага. Королева содрогнулась — но не проронила ни слова, то ли, может быть, что-то поняла, то ли просто не желала возражать.

Шэрра зажмурилась — откровенно пыталась не выдать ни единого звука. Каена смотрела на него почти с осуждением.

— Хороша, — вновь протянул эльф за спиной. Каена дёрнулась, обернулась, посмотрела на него, словно возвращалась на место.

— Мне просто хотелось, — прошептала Каена в ответ на улыбку, — чтобы меня хоть кто-то любил. Разве ты можешь это дать? Это ты. Ты виновата в том, что случилось.

— Это она виновата, — покачала головой Шэрра, отступая к стене. — Она виновата в том, что случилось. Даже если платить придётся мне и ему.

— Ты знаешь.

— Я поняла.

Каена кивнула. Хмуро перевела взгляд на эльфов.

— Принести палицы, — сухо промолвила она. — Немедленно.

— Ваше Величество, — один из стражников, прежде молчавший, подобострастно воззрился на неё. — Возможно, она будет наша до утра?

Женщина презрительно скривилась и положила руку на плечо мужчине. Она не использовала магию — но одного только прикосновения хватило для того, чтобы он задрожал и отпрянул от королевы.

— Трус, — подвела итог Каена. — Палицы. Немедленно. Вашим не может быть то, что заранее принадлежит другому.

Она повернулась к Шэрре — та уже дошла до стены и теперь из глубины, из темноты камеры смотрела на свою мучительницу. На то чудовище, в котором плескалось такое безмерное количество зла. Смотрела — и понимала, что ненависти в ней самой больше не было. Всё выгорело ещё в первый миг её возвращения. Она ненавидела её прежде. Хотела сбежать до того отчаянно, что не осталось больше ни следа, ни шага…