Кристина Юраш - Селфи на фоне дракона 2. Причиняем добро и наносим радость

Повисла неловкая пауза, которая внезапно прервалась возгласом хозяина, уставившегося на меня так, словно я – лохнесское чудовище, которое с раскрытой, усеянной крупными зубами, пастью подгребает к резиновой лодке одинокого рыбака.

– Сгинь! Пошла вон отсюда! – завопил бедолага, пытаясь запустить в меня стаканом, – Ты меня и здесь нашла! Тебе мало? Смерти моей хочешь? Проваливай отсюда! Слышишь! Все из-за тебя! Это все из-за тебя!

Нет, ну ковровую дорожку и каравай, я понимаю, не заслужила, но чтобы стаканом в меня бросаться? Это уже слишком!

– Тебе, я вижу, здесь рады! – ласково заметил колдун, потрепав меня по голове, – Прелесть моя, а теперь расскажи где и при каких обстоятельствах ты умудрилась нагадить в душу этому бедняге, что ему пришлось ее так сильно дезинфицировать?

– Может быть, он перепутал меня с белочкой? – пожала плечами я, глядя на столь запущенный случай алкоголизма, прячась за Годвина от летящего стакана. До волшебника стакан, как ни прискорбно, не долетел, а безвольно повис в воздухе, чтобы в одночасье упасть вниз. Это привело хозяина в еще больший ужас.

– Беги, мужик! – заорал хозяин, вцепившись в Годвина, – Беги! Спасайся! Я постараюсь ее задержать! Но ты беги быстрее! У меня не так много сил осталось, чтобы сдерживать это исчадье ада!

Я посмотрела на Годвина, потом на бедолагу, который из последних сил уговаривал волшебника спасаться бегством, вцепившись в его рубашку, и никак не могла припомнить, когда и чем именно произвела на бедного алкоголика столь неизгладимое впечатление.

– Если она сейчас достанет меч, то все, считай, кранты! – плакал мужик, привалившись лбом к груди чародея, – Но главное, чтобы она не успела воспользоваться магией! Чудовище! Настоящее чудовище! Монстр! Тварь из бездны! Будь проклят тот день, когда я ее впервые увидел!

– Иногда я тоже ловлю себя на подобной мысли, – вздохнул Годвин, погладив беднягу по голове, с притворным осуждением глядя на меня.

Хм… О моем волшебном огоньке размером с пламя зажигалки уже наслышаны? Ничего себе! Может быть, это кто-то из погибших при пожаре в Оффшорвуде? А я так надеялась, что жертв не будет! Совесть, которая до сих пор была относительно чиста, сразу же встрепенулась, узнав, что возможно, на ней лежит парочка трупов.

Тем временем белая горячка прогрессировала и дошла до той стадии, когда бежать за галоперидолом и колоть его в первое попавшееся под руку место и примерять рубашку с очень длинными рукавами.

– А что это у него в штанах шевелиться? – поинтересовалась я в Годвина, понимая, что если и что-то должно шевелиться в мужских штанах, то спереди, а не сзади.

– По-моему, это – хвост, – ответил мне чародей, – Просто он дырку в штанах не делал, а заправил его.

– Верни мне мою корону! – зарыдал хвостатый хозяин, сжав разбитые в кровь кулаки, – Или хотя бы поставь подпись в трудовой книжке, чтобы я мог получать достойную пенсию! Мне же жить на что-то надо! Имей же совесть!

– Имею совесть регулярно! – огрызнулась я на необоснованные обвинения со стороны этого типа. «Это, смотря, кто кого! Да за такие слова, я тебе спать спокойно не дам!»– обиделась совесть, которая считала меня бесплатным приложением к себе, любимой.

Чародей, который внимательно следил за этой трагикомедией, рассмеялся.

– Это мы удачно заглянули! – улыбнулся Годвин, затаскивая бедолагу в дом, – Пойдем, страдалец, сейчас мы тебе все объясним.

Икая, всхлипывая, расплескивая содержимое стакана, и все еще промахиваясь мимо рта, хозяин пытался выслушать нашу историю. Историю рассказывал Годвин, потому как стоило мне открыть рот, как у бедняги сразу начинался очередной приступ «любви и обожания», больше похожий по симптоматике на эпилепсию и бешенство одновременно.

На столе лежали закуски, на полу валялись пустые бутылки, а украшал весь натюрморт мой портрет в полный рост, нарисованный очень даже профессионально, из которого торчали дротики, ножи и все колющее-режущее, что можно было найти под рукой. Даже старый ржавый топор нашел свое место в районе моей шеи.

– Так что это была не Сима… Это был ее муж… – подытожил свой рассказ Годвин, краем глаза изучая эту инсталляцию.

«Что хотел сказать гений этим шедевром постмодернизма?» – воскликнула совесть, голосом гида. Как хорошо, что она у меня тефлоновая и отходчивая. Не знаю, чтобы я делала, если бы она все принимала на свой счет?

«Искусство требует жертв!» – ответила я, чувствуя себя настоящей жертвой искусства. Не очень приятно, знаете ли, когда в твой портрет метают дротики!

– Познакомься, Сима, – лениво сказал Годвин, – Это бывший владелец короны, которую вы со своим дражайшим супругом никак не можете поделить! Я не знаю, как на счет брака, но развод в вашем исполнении, если дело до него дойдет, вместе с дележом имущества, обещает стать феерическим зрелищем, если вы так будете делить каждую наволочку.

Пока бедный пострадавший от произвола нашей новообразованной ячейки общества, сидел, переосмысливал все сказанное моим спутником, поглядывая то на меня, то на портрет, потом снова на меня, и снова на портрет, отмечая разительное сходство, я стащила бутерброд и самозабвенно хомячила его.

– Может, руки ей свяжем? – тихо спросил экс-король, обращаясь к Годвину, – Неспокойно мне на душе… А то мало ли, а вдруг у них вся семейка того…

– Согласен! Но торопиться пока не будем! – улыбнулся Годвин, наливая хозяину и себе. Я уже хрустела огурцом, закусывая за троих.

– Как же фше это проижошло? – поинтересовалась я с набитым ртом, глядя на то, как вздрагивает экс-правитель при звуке моего голоса.

– Был приемный день, ничто не предвещало беды. Смотрю в зал вошла хрупкая блондинка в свадебном платье с мечом в руках. «И кто здесь главный?» – наивно интересуется она. Я хотел было выставить ее за дверь, но моя стража полегла в неравной схватке с этим чудовищем! Вытерев кровь с меча подолом юбки, красавица нехорошо улыбнулась и выдала: «У меня сегодня свадьба и мне нужен красивый свадебный подарок для самого дорогого человека!» Я попытался объяснить, что здесь дворец, а не сувенирная лавка, но девушка отрицательно покачала головой, мол, обычная безделушка ее не устраивает. А вот корона, что красуется у меня на голове – очень даже миленькая. И не мог бы я быть так любезен, снять ее и завернуть в подарочную упаковку с красной ленточкой? Я просто обалдел с такой наглости! Какая –то девка пытается права качать в моем дворце! Да знает ли она, с кем разговаривает! Я очень рассердился и решил испепелить ее на месте, но не тут –то было. Красавица, которая отзывалась о себе в мужском роде, с гаденькой улыбочкой поставила щит. А потом заявила, что теперь эта корона ей нужна из принципа, и если я не отдам ее по – хорошему, то будет по – плохому. В крайнем случае, девушка обещала снять ее с моего трупа. Я сначала рассмеялся, а потом понял, что означает в ее понимании «по-плохому». Не настолько плохо, как могло бы быть, но корону она сняла с полубесчувственного тела. Красавица взяла трофей, подошла к зеркалу, чтобы примерить ее, мол, мило ли она будет смотреться на ее невесте… Я был в недоумении, но расспрашивать ее о подробностях ее личной жизни, мне очень не хотелось… И после того, как корона очутилась на ее голове вместо красавицы передо мной стоял мрачный тип. Мне тут же изменил рассудок, а следом за ним и память, когда я увидел голубой огонек в его руке. Вот и вся грустная и короткая история.