Мэгги Стивотер - Воронята

Она остановилась перед Ганси. Вблизи она снова уловила запах мяты, и от этого сердце Блю вдруг дало сбой.

Ганси опустил взгляд к развернутым веером картам, которые она держала в руках. Так она видела изгиб его плеч, его затылок, и в ее памяти резко вырос его дух, тот мальчик, в которого, как она боялась, ей предстояло влюбиться. Тот образ не имел ничего схожего с естественной, непринужденной самоуверенностью «вороненка», сидевшего перед нею.

«Ганси, что с тобой происходит? — думала она. — Когда ты сделался таким типом?»

Ганси посмотрел на нее; между его бровями пролегла морщинка.

— Не знаю, как выбрать. Не могли бы вы вынуть карту за меня? Так можно?

Краем глаза Блю заметила, как Адам, нахмурившись, заерзал на стуле.

— Если хотите, — ответила Персефона из-за спины Блю.

— Это зависит от ваших намерений, — добавила Мора.

— Я хотел бы, чтобы это сделали вы, — сказал он. — Прошу вас.

Блю бросила карты на стол; они скользнули по столешнице и остановились. Тогда она провела пальцами над ними. Когда-то Мора сказала ей, что у нее нужные карты могут вызывать в пальцах тепло или щекотку. Для Блю, конечно же, все карты были одинаковыми. Впрочем, одна скользнула чуть дальше остальных; ее-то Блю и выбрала.

Перевернув карту, она не смогла удержаться от короткого безрадостного смешка.

На Блю ее собственным лицом смотрел паж кубков. Можно было подумать, что кто-то насмехается над нею, но в выборе карты она не могла обвинить никого, кроме себя.

Мора, увидев карту, произнесла сдержанным и отстраненным голосом:

— Не эта. Пусть он выберет другую.

— Мора… — мягко начала Персефона, но Мора лишь отмахнулась от нее.

— Другую, — настойчиво повторила она.

— А что не так с этой картой? — спросил Ганси.

— Она заряжена энергией Блю, — объяснила Мора. — Она не должна быть вашей. Вам придется самому взять карту.

Персефона пошевелила губами, но ничего не сказала. Блю положила карту к остальным и снова перетасовала колоду; на сей раз уже без картинных эффектов.

Когда она вновь поднесла карты Ганси, тот отвернулся, будто собирался вытащить лотерейный билет. Задумчиво провел пальцами по краям одной карты, другой… Выбрал одну и перевернул, чтобы показать остальным.

Это оказался паж кубков.

Он посмотрел на лицо нарисованного человечка, потом на лицо Блю, и Блю поняла, что он заметил сходство.

Мора подалась вперед и выхватила карту из его пальцев.

— Возьмите еще одну.

— А в чем дело сейчас ? — удивился Ганси. — Что с этой картой не так? Что она значит?

— С ней все так! — отрезала Мора. — Просто она не ваша.

Только сейчас, впервые, Блю заметила на лице Ганси намек на неподдельное раздражение, и от этого ее отношение к нему стало чуть получше.

Это значило, что за внешним обликом «вороненка» имелось что-то еще. Ганси небрежным движением выхватил другую карту, несомненно, решив покончить с этим занятием. Подчеркнуто широким движением он перевернул ее и шлепнул ею по столу.

Блю сглотнула.

— Вот ваша карта, — сказала Мора.

На лежавшей на столе карте был изображен черный рыцарь верхом на белом коне. Забрало шлема было поднято, и нетрудно было разглядеть, что вместо лица у него голый череп, на котором выделялись безглазые глазницы. За спиной рыцаря садилось солнце, а под копытами его коня лежал труп.

Было слышно, как за окнами, позади находившихся в комнате, свистел в деревьях ветер.

— Смерть, — прочитал Ганси в нижней части карты. Судя по голосу, он не был ни удивлен, ни встревожен. Он просто прочитал это слово, как прочитал бы «яйцо» или «Цинциннати».

— Мора, блестящая работа, — сказала Калла. Она стояла, с решительным видом скрестив руки на груди. — Ты собираешься истолковать это мальчику?

— Пожалуй, нам следует просто вернуть ему деньги, — предложила Персефона, хотя Ганси еще ничего не заплатил.

— Я думал, что ясновидящие не предсказывают смерть, — негромко сказал Адам. — Я читал, что карта «Смерть» — это всего лишь символ.

Мора, Калла и Персефона одновременно пробормотали что-то невнятное. Блю, которая не имела ни малейшего сомнения в истинности судьбы Ганси, почувствовала, что ей нехорошо. Учился он в Эглайонби или нет, но он был почти ее сверстником, у него, как все они ясно видели, имелись друзья, которым небезразлична его судьба, и жизнь, в которой нашлось место для ярко-оранжевого автомобиля, и было просто ужасно знать, что не пройдет и 12 месяцев, как он умрет.

— Честно говоря, — сказал Ганси, — меня это нисколько не интересует.

Глаза всех присутствовавших в комнате снова обратились к нему, а он держал карту за краешек и внимательно разглядывал.

— Я имею в виду, что карты — это очень интересно, — пояснил он. Он сказал «карты — это очень интересно», как кто-нибудь мог бы сказать «очень интересно» о каком-нибудь очень необычном пирожном, которое ему не хочется доедать. — И я не собираюсь просить скидок за вашу работу. Но вообще-то я пришел сюда не для того, чтобы вы рассказали мне о моем будущем. Я вполне могу выяснить это и сам в свое время.

При этих словах он бросил короткий взгляд на Каллу, несомненно, давая себе отчет в том, что ходит по тонкой ниточке между «вежливость» и «Ронан».

— На самом деле я пришел, потому что рассчитывал спросить вас об энергии, — продолжал Ганси. — Я знаю, что вы имеете дело с проявлениями энергии, а я пытаюсь отыскать силовую линию, которая, как мне кажется, существует в окрестностях Генриетты. Не известно ли вам чего-нибудь об этом?

Тетрадь!

— Силовая линия? — повторила Мора. — Возможно. Правда, я не очень понимаю, что вы имеете в виду под этим названием. О чем именно вы говорите?

Блю эти слова слегка ошарашили. Она всегда считала мать самым правдивым человеком на свете.

— Это насыщенные энергией прямые линии, которые опоясывают весь мир, — объяснил Ганси. — Считается, они соединяют между собой главные средоточия духовной силы. Адам подумал, что вы должны знать о них, потому что имеете дело с энергиями.

Было совершенно ясно, что он имел в виду дорогу умерших, но Мора не собиралась делиться информацией. Она поджала губы и посмотрела на Персефону и Каллу.

— Вам обеим этот колокол ни о чем не напоминает?

Персефона проткнула пальцем воздух и сообщила:

— Я забыла о глазури для пирога.

Она покинула комнату.

— Мне нужно подумать об этом, — сказала Калла. — Я не сильна в конкретике.

На лице Ганси появилась чуть заметная улыбка, означавшая, что он понимает, что ему врут. За этим выражением угадывалась странная мудрость, и Блю снова решила, что он кажется старше, чем мальчишки, которых он привел с собой.

— Я тоже подумаю, — сказала Мора. — И, если удастся что-то обнаружить, я могла бы позвонить вам. Если вы оставите свой номер телефона.