Мэгги Стивотер - Воронята

— Это путь к дороге ме… к силовой линии, — объяснила она, указывая на схему. — Церковь стоит на силовой линии.

— Вы уверены?

Блю смерила его испепеляющим взглядом.

— Послушайте, или вы мне верите, или не верите. Вы ведь сами меня пригласили. Заняться исследованиями!

Лицо Адама расплылось в улыбке; она настолько не соответствовала его обычному выражению, что всем чертам лица Адама пришлось сдвинуться с места.

— Значит, вы ничего не делаете потихоньку, да?

По тому, как он это произнес, Блю показалось, что она произвела на него примерно такое же впечатление, какое обычно производила на мужчин Орла. Блю это очень понравилось, тем более что, как выяснилось, для этого не нужно было делать ничего, кроме как быть самой собой.

— Ничего из того, что стоит делать.

— Что ж, — ответил он, — думаю, вам придется убедиться в том, что я делаю потихоньку очень многое. Если вас это не будет раздражать, то, думаю, мы поладим.

Оказалось, что она проходит или проезжает на велосипеде мимо квартиры Ганси ежедневно по пути в школу или к «Нино». Когда они подошли к здоровенному зданию промышленного вида, Блю увидела на заросшей травой автостоянке слепяще яркий оранжевый «Камаро» и в какой-то сотне метров от машины лоснящийся темно-синий вертолет.

Словам про вертолет она поначалу не слишком поверила. Во всяком случае, не поверила настолько, чтобы увидеть настоящий, в натуральную величину вертолет, стоявший на автостоянке с таким видом, будто так и надо, будто это всего лишь чей-то внедорожник.

Блю застыла на месте и выдохнула:

— Ого!

— Я знаю, — ответил Адам.

И тут снова появился Ганси, и снова Блю испытала странное потрясение от того, что помнила его в виде духа, а в действительности он стоял рядом с вертолетом.

— Наконец-то! — крикнул он, подбегая к ним. На нем снова были те же дурацкие мокасины, которые она запомнила в день гадания, но на сей раз они дополнялись длинными шортами с множеством карманов и желтой рубашкой-поло, в которой у него был такой вид, будто он приготовился к любым возможным неприятностям, если только к числу неприятностей можно отнести, например, падение за борт яхты. В руке он держал квадратный пакет натурального яблочного сока.

Этим самым соком без пестицидов он ткнул в сторону Блю.

— Вы тоже отправляетесь?

Точь-в-точь как и во время гадания Блю от одного лишь его присутствия почувствовала себя нищей, маленькой и глупой.

— Вы имеете в виду полет на вертолете, который вам повезло нанять в свое распоряжение? — осведомилась она, тщательно следя за протяженностью гласных звуков.

На затянутых в сияющий хлопок плечах Ганси висел такой же сияющий кожаный рюкзачок. Его улыбка была радушной и искренней, как будто мать Блю совсем недавно не отказала наотрез ему в помощи, как будто сама Блю только что не сказала ему почти откровенную грубость.

— Вы говорите так, будто в этом есть что-то плохое.

За его спиной взревел мотор вертолета. Адам протянул Ганси тетрадь, тот с несколько удивленным видом взял ее. С него слетела небольшая часть самоуверенности; Блю хватило этого, чтобы снова убедиться в том, что эта самоуверенность — часть маски Президента Сотового Телефона.

— Где она была? — выкрикнул Ганси.

Говорить по-другому он сейчас не мог. Лопасти вертолета закрутились и даже не ревели, а, пожалуй, визжали. Воздух бил Блю по ушам, но это было скорее ощущение, чем звук.

Адам указал на Блю.

— Спасибо! — проорал Ганси. Это был сам собой разумевшийся ответ; Блю уже сообразила, что стоит Ганси растеряться, как он возвращается к своей высокопарной вежливости. Одновременно он наблюдал за Адамом, пытаясь уловить хоть какие-то знаки насчет того, как относиться к ней. Адам еще раз кивнул — очень коротко, — и маска еще немного сдвинулась. Блю пыталась угадать, исчезает ли полностью обличье Президента Сотового Телефона, когда он находится среди друзей. Может быть, там, глубже, как раз и находится тот Ганси, которого она видела в церковном дворе.

Это была отрезвляющая мысль.

Воздух вокруг рокотал. Блю казалось, что ее платье вот-вот улетит.

— Эта штука безопасна? — спросила она.

— Безопасна, как сама жизнь, — ответил Ганси. — Адам, мы выбиваемся из графика. Блю, если вы летите, держите крепче юбку и полезайте внутрь.

Он наклонился и направился к вертолету; его рубаха вздулась пузырем.

Блю внезапно почувствовала, что волнуется. Нельзя сказать, чтобы ей было страшно. Дело было лишь в том, что, проснувшись утром, она не подготовилась психологически к тому, что ей придется взлететь над землей в компании «воронят». Вертолет, несмотря на свою величину и издаваемый шум, казался не особенно надежной вещью — не такой, которой стоило бы доверить жизнь, а мальчики были, в общем-то, незнакомыми. Вот теперь у нее появилось чувство, что она и в самом деле ослушалась Мору.

— Я никогда не летала, — призналась она Адаму (для этого ей пришлось орать во все горло, чтобы он расслышал ее сквозь рев вертолета).

— Никогда? — крикнул в ответ Адам.

Она кивнула. Он наклонился к самому ее уху, чтобы она слышала его голос. От него пахло чем-то вроде лета и дешевого шампуня. Она почувствовала, что по ее телу от пупка до подошв пробежала щекотная дрожь.

— Я летал один раз, — сообщил он. Блю чувствовала на своей коже его жаркое дыхание. Она оцепенела; в мозгу мелькнула одна-единственная мысль: это же близко, как поцелуй. Происходящее казалось ей как раз таким опасным, каким она себе его представляла. — Терпеть не могу, — добавил он.

Шли секунды; оба стояли неподвижно. Ей следовало сказать ему, что он не должен целовать ее — на тот случай, если он и есть ее настоящая любовь, — но разве могла она это сделать? Разве могла она сказать такое мальчику, даже не зная вовсе, хочет ли он поцеловать ее?

Она почувствовала, что он взял ее за руку. Его ладонь оказалась мокрой от пота. Он действительно терпеть не мог летать.

Ганси, стоявший у двери вертолета, оглянулся. Когда он увидел, что они держатся за руки, в его улыбке появилось нечто двусмысленное.

— Терпеть не могу! — крикнул Адам Ганси. Его щеки пылали.

— Я знаю! — крикнул в ответ Ганси.

В вертолете было место для трех пассажиров на скамье в задней части кабины и одно не слишком удобное сиденье рядом с пилотом. Вообще кабина походила бы на салон очень большого автомобиля, вот только у привязных ремней было целых пять застежек, и они вполне подошли бы для «крестокрыла» — космического истребителя из «Звездных войн». Блю не хотелось думать о том, зачем пассажирам нужно так тщательно пристегиваться; возможно, те, кто это выдумал, ожидали, что людей начнет швырять от стенки к стенке.