Мэгги Стивотер - Воронята

— Но ты это сделаешь?

— Сегодня я кое-что уточню, — ответила Калла. — Насчет их планов. Что это такое? — Ее отвлек автомобиль, остановившийся у начала дорожки. И Калла, и Блю наклонили головы, чтобы прочесть магнетическую надпись на пассажирской двери: «Цветы от Энди!». Женщина-водитель добрых две минуты копалась на заднем сиденье и лишь потом направилась к дому, держа в руке самый крохотный в мире букетик. Рядом с цветочками даже ее начесанная челка казалась внушительной.

— Это место так сразу и не найдешь! — сказала женщина.

Калла поджала губы. Она люто ненавидела все, что можно было бы отнести к разряду светской болтовни.

— Что это такое? — осведомилась Калла. Она произнесла этот короткий вопрос так, будто перед нею были не цветы, а котенок, которого без спросу пытаются внедрить в дом.

— Это для… — женщина попыталась прочитать надпись на карточке.

— Для Орлы? — предположила Блю.

Орла постоянно получала цветы от безнадежно влюбленных мужчин из Генриетты и из-за ее пределов. Ей присылали не только цветы.

Кто-то присылал соли для ванны. Кто-то — корзины с фруктами. Один — это оказался самый памятный случай — прислал портрет Орлы маслом. Он написал ее в профиль, чтобы зритель полностью видел длинную изящную шею Орлы, ее классически правильные ключицы, ее исполненные романтизма глаза с тяжелыми веками и ее массивный нос — наименее любимую часть ее лица. После этого Орла сразу же разорвала отношения с ним.

— Блю? — спросила женщина. — Блю Сарджент?

В первый момент Блю не поняла, что цветы предназначаются ей. Женщине пришлось протянуть ей цветы, потом Калле забрать у нее одну из сумок, чтобы она смогла взять их. Когда женщина поспешила к своей машине, Блю покрутила букетик в руке. Белая гвоздика, окруженная россыпью мелких гипсофил; они пахли приятнее, чем выглядели.

— Доставка должна была обойтись дороже, чем цветы, — прокомментировала Калла.

Ощупав жесткие стебельки, Блю обнаружила маленькую карточку. На ней женским почерком были нацарапаны несколько слов:

«Надеюсь, Вы все еще не против моего звонка. Адам».

Теперь крохотный букетик цветов получил объяснение. Он соответствовал потрепанному джемперу Адама.

— Ты, кажется, краснеешь, — неодобрительно заметила Калла. Она протянула руку, чтобы взять букет, но Блю оттолкнула ее. — Не знаю, кто это прислал, но, похоже, ему пришлось раскошелиться, согласна? — саркастически добавила Калла.

Блю прикоснулась лепестком гвоздики к подбородку. Цветок был настолько нежным, что, казалось, она вовсе ничего не касается. Это совсем не походило на корзину фруктов, но Блю не могла себе представить, чтобы Адам прислал что-нибудь более эффектное. Эти мелкие цветочки были тихими и скромными, как и он сам.

— Мне кажется, они очень милые.

Ей пришлось прикусить губу, чтобы сдержать рвущуюся наружу дурацкую улыбку. Ей хотелось прижать цветы к груди и кинуться танцевать, но и то, и другое казалось неразумным.

— От кого это? — спросила Калла.

— А это пусть будет тайной. Забирай свои сумки. — Блю разогнула локоть; коричневая и холщовая сумки Каллы скользнули прямо ей в руки.

Калла покачала головой, но никак не выразила неудовольствия. Блю подозревала, что где-то в глубине ее души скрывается романтика.

— Калла, — сказала Блю, — как ты думаешь, я должна сказать этим мальчикам, где проходит дорога мертвых?

Калла долго смотрела на Блю, так же долго, как это делала Нив. Потом сказала:

— Почему ты думаешь, что я могу ответить на этот вопрос?

— Потому что ты взрослая, — ответила Блю. — И, наверное, успела много чему научиться к этому возрасту.

— Я, знаешь ли, думаю, — сказала Калла, — что ты уже приняла решение.

Блю потупила глаза. Она действительно ночью не могла уснуть из-за тетради Ганси и ощущения того, что в мире что-то нарастает. Также следовало сознаться, что ее захватила мысль о том, что, возможно, только возможно, где-то существует спящий король, и ей, может быть, удастся прикоснуться ладонями к его спящим щекам и почувствовать под кожей биение многовекового пульса.

Но всего важнее было ее лицо на карте пажа кубков, отсыревшие от дождя плечи в церковном дворе и голос, который произнес: «Ганси. Да, это все».

После того как она увидела, что ему суждена смерть, и увидела, что он существует на самом деле, и выяснила, что ей суждено быть причастной к этому, она просто никоим образом не могла остаться в стороне и позволить всему этому свершиться.

— Не говори маме, — сказала Блю.

Неопределенно хмыкнув, Калла распахнула входную дверь, оставив Блю с ее букетом на ступеньках. Цветы не весили ровным счетом ничего, но Блю воспринимала их как перемену в жизни.

«Сегодня, — думала Блю, — сегодня я перестану прислушиваться к будущему и начну жить в нем».

— Блю, если тебе случится познакомиться с ним… — вновь заговорила Калла. Она стояла на пороге, одна нога в прихожей, другая снаружи. — Лучше бы тебе не открывать свое сердце. Не забывай, что ему суждено умереть.

В то же самое время, когда его цветы прибыли к дому 300 по Фокс-вей, Адам подъехал на своем довольно жалком велосипеде к «Заводу Монмут». Ронан и Ноа торчали на заросшей сорняками автостоянке — строили деревянный помост для каких-то злокозненных целей.

Он дважды попытался откинуть ржавую подставку, но в конце концов смирился и просто положил велосипед наземь. Колючая трава торчала между спицами.

— Когда, по-вашему, появится Ганси?

Ронан ответил ему далеко не сразу. Он лежал под «BMW», забравшись туда почти целиком, и измерял ширину шин желтой линейкой из магазина инструментов.

— Ноа, десять дюймов.

Ноа стоял около груды фанеры и четырехдюймовых брусков.

— И все? — спросил он. — По-моему, что-то маловато.

— Я тебе, что, врать буду? Десять. Дюймов. — Ронан высунулся из-под машины и уставился на Адама. Он не стал бриться к вечеру — вероятно, в насмешку над тем, что у Ганси растительность на лице упорно отказывалась появляться, — и теперь его щетина выглядела весьма впечатляюще. Сам же он казался таким человеком, от которых женщины должны прятать кошельки и детей.

— Кто его знает? А когда он обещал?

— В три.

Ронан поднялся на ноги, и они оба повернулись к Ноа, возившемуся с деревяшками для помоста. Похоже, что «работать» для него означало «смотреть». Ноа, подняв обе руки, держал перед собой разведенные на десять дюймов указательные пальцы и растерянно смотрел между ними на лежавшую на земле доску. Никаких инструментов поблизости не имелось.

— Что вы тут затеяли? — спросил Адам.

Ронан улыбнулся своей змеиной улыбкой.

— Пандус. Для «BMW». В форме полумесяца, чтоб ему пусто было.