Мэгги Стивотер - Воронята

— Да, его звали Баттернат, — выдавила из себя Персефона. — Серый орех.

— Леди, — сурово сказала Блю, — у нас осталось только 45 минут. Калла, потрогай-ка вот это. — Она указала на зеркала. Они казались ей самыми зловещими из всех странных предметов, имевшихся в помещении, что было вполне веским предлогом для того, чтобы заняться ими.

Подавив смешок, Калла подошла к зеркалам. В очевидной бессмысленности их расположения, когда они не отражали ничего, кроме самих себя, было что-то тревожащее.

— Не вставай между ними, — предупредила Персефона.

— Я что, по-твоему, дура? — огрызнулась Калла.

— А почему между ними нельзя вставать? — спросила Блю.

— Кто знает, что она с ними делала. Я вовсе не хочу, чтобы мою душу упрятали в бутылку в каком-нибудь другом измерении или где-нибудь еще. — Калла взялась за край одного из зеркал, внимательно следя за тем, чтобы оставаться вне поля зрения второго. Потом, нахмурившись, протянула руку назад. Блю с готовностью подала свою руку, и Калла, не оглядываясь, стиснула ее пальцы.

Следующие две-три секунды было слышно лишь жужжание насекомых за окном.

— Наша крошка Нив, оказывается, полна честолюбия, — пророкотала в конце концов Калла, крепче стискивая и пальцы Блю, и раму зеркала. — И нынешней славы для нее, по-видимому, мало. Быть телезвездой все равно что не быть никем.

— Хватит ехидничать, Калла, — перебила ее Персефона. — Лучше расскажи, что ты видишь.

— Я вижу, как она вон в той черной маске стоит между зеркалами. Должно быть, я вижу ее еще там, откуда она пришла, потому что зеркал четыре. Два других больше, чем эти, и стоят позади их. Я вижу ее во всех четырех зеркалах, в каждом отражении она носит маску, но выглядит везде по-разному. В одном она худощавее. В другом одета в черное. Еще в одном кожа у нее какая-то не такая. Не могу понять, что они… Вероятности, пожалуй. — Калла умолкла. Блю представила себе четырех разных Нив, и ее передернуло от легкого озноба. — Дай-ка мне маску. Нет, Блю, ты стой на месте. Персефона…

Персефона осторожно взяла маску и подала ее Калле. Снова последовала пауза, во время которой она считывала предмет, стиснув пальцы так, что костяшки побелели.

— Она купила ее, когда была разочарована, — сказала Калла. — Наверное, плохой рецензией на какую-то из ее книг. Или ее телешоу? Нет. Она посмотрела статистику для одного или другого, и она-то ее разочаровала. Я определенно вижу цифры, именно о них она и думала, когда покупала вот это. И все сравнивала себя с Лилой Полотски.

— А это еще кто? — спросила Блю.

— Экстрасенс, еще знаменитее, чем Нив, — ответила Калла.

— Я и не думала, что такое возможно, — призналась Блю. Действительно, кто еще из экстрасенсов мог в этом недоверчивом мире иметь больше славы, чем обладательница собственного телешоу и четырех опубликованных книг?

— О, еще как возможно, — сказала Калла. — Спроси Персефону.

— Ничего не могу сказать, — ответила Персефона. Блю не поняла, что она имела в виду: возможность стать знаменитостью или просто наотрез отказалась отвечать на вопрос.

Калла вернулась к своему рассказу.

— Так или иначе наша Нив решила поездить по свету и заработать еще немного уважения. А эта маска помогает ей видеть все это воочию.

— Но как это связано с тем, что она поселилась у нас? — спросила Блю.

— Еще не знаю. Нужно найти предмет получше. — Калла отпустила зеркало и повесила маску на тот крючок, где она висела прежде.

Они еще прошлись по комнате. Блю обнаружила хлыст из трех прутьев, связанных вместе красной лентой, и красную маску, очень похожую на черную. У окна она обнаружила источник зловония: небольшой наглухо зашитый тряпичный мешочек.

Она вручила мешочек Калле, та подержала его несколько секунд и небрежно сказала:

— Асафетида. Всего лишь защитное заклинание. Во сне ее пугали призраки, и она так защитилась.

Персефона, пригнувшись, провела ладонями над одной из чаш. То, как она держала ладони, почти не шевеля пальцами, напомнило Блю о том, как Ганси водил рукой над озерцом в Кейбсуотере.

— Все это просто переполнено неуверенностью. Так я чувствую. Может быть, все разгадывается очень просто: она приехала сюда, чтобы помочь Море, но в Генриетте ее развернуло в другую сторону.

— Это из-за дороги мертвых? — спросила Блю. — Я как-то застала ее, когда она ворожила ночью, и она сказала, что благодаря дороге мертвых здесь гораздо легче быть экстрасенсом.

Калла презрительно усмехнулась и подошла поближе к кровати, чтобы осмотреть то, что находилось рядом с ней.

— И легче, и труднее, — сказала Персефона. — Она дает очень много энергии, так что получается примерно то же самое, что и когда находишься в одной комнате с тобой. Только все время. И одновременно, как с твоими мальчиками. Очень громко.

Мои мальчики! — подумала Блю; сначала она рассердилась, потом почувствовала себя польщенной, а потом снова рассердилась.

— Калла, что ты ищешь? — спросила Персефона.

— Одиннадцать месяцев назад Нив позвонил какой-то тип, — ответила Калла, все так же стоя к ним спиной, — и спросил ее, не сможет ли она приехать в Генриетту. Он оплатит и дело, и все расходы. А здесь она должна была приложить все свои силы и знания, чтобы проследить силовую линию и отыскать «место силы». Он точно знает, что оно находится где-то поблизости, а сам отыскать не может. Она ответила ему, что ее это не интересует, а потом решила, что может и сама разобраться со всеми этими вещами. Она решила, что Мора сможет позволить ей задержаться в городе, если она предложит ей отыскать ее давнего любовника.

Персефона и Блю смотрели на нее с совершенно одинаковым изумлением.

— Это потрясающе! — сказала Блю.

Калла повернулась и торжествующе помахала рукой, в которой держала маленькую записную книжку.

— Это ежедневник Нив.

— Ох уж эта техника. — Персефона вздохнула. — Кажется, я слышу автомобиль. Я сейчас вернусь.

Персефона так же бесшумно, как и поднималась, спустилась по лестнице, а Блю подошла к Калле, положила подбородок ей на плечо и сама заглянула в находку.

— И где же обо всем этом говорится?

Пропуская исписанные рукой Нив страницы под большим пальцем, Калла быстро пролистала книжку до страниц с деловым расписанием на каждый день, где помечалось время, на которое хозяйка назначала встречи, окончание работы и деловые обеды. Потом быстро отыскала запись о звонке человека из Генриетты. Все оказалось так, как и говорила Калла, за одним дополнением. Нив записала имя и номер телефона этого человека.

Блю почувствовала, что у нее не только ноги подкашиваются, но и вся она сейчас превратится в какое-то подобие желе. Потому что, как ни странно, имя человека, который чуть не год назад звонил Нив, было с недавних пор хорошо знакомо Блю: Баррингтон Велк.