Джена Шоуолтер - Темная страсть

«Уверенная в себе. Напористая».

— Простите за вторжение. Я просто проходила… мимо. — И это правда. — Я Оливия, — добавила она, помахав рукой. Хотя демон Гидеона вызывал у нее ярость, как и демон Торина, она не закричала на него и не стала спасаться бегством. Если раньше она была ранена и невосприимчива к ужасным воспоминаниям, то теперь стала сильнее — насколько вообще может быть сильным человеческое тело. Она сумеет справиться со своим страхом. — Я с Аэроном.

И в этом она не солгала. Он — одна из причин, по которой Оливия явилась в крепость. Она всего лишь целовалась с ним, лежа в кровати, но ее сердце до сих пор замирает при воспоминании об этом. Она никогда не видела, чтобы он делал подобное с другой женщиной.

И тут же мысленно начала прокручивать в голове случившееся. Вау. И еще раз вау. Тело у Аэрона твердое, как камень, а губы мягкие, точно лепестки роз. Оливия ощущала его внушительную эрекцию, а его руки скользили по ее коже, крупные пальцы проникали внутрь ее. Наслаждение… жар… удивительная раскрепощенность… она никогда не испытывала ничего подобного.

Теперь она знает: от наслаждения и правда можно умереть.

У Аэрона вкус мяты — сладковатый и пряный одновременно, восхитительный афродизиак, оказывающий губительное воздействие на ее чувства. Не достигни она разрядки, просто прекратила бы свое существование.

— Ты ангел, — с приветливой улыбкой сказала женщина, отвлекая Оливию от размышлений.

— Да. Падший, но ангел.

Гидеон откинулся на подушки.

— Прекрасно.

— Не обращай на него внимания. От скуки он сделался раздражительным. Кстати, я Эшлин. — Обладательница золотисто-медовых волос и глаз такого же оттенка, она выглядела хрупкой, точно цветок ириса. — Жена Мэддокса.

— Мэддокса, одержимого демоном Насилия, — повторила Оливия, вспоминая гиганта с черными волосами, такими же, как у Аэрона, фиолетовыми глазами и неукротимым темпераментом. — Вы поженились?

— У нас была скромная частная церемония, — покраснев, ответила Эшлин и поднялась. — Он вовсе не плохой, уверяю тебя. — Она погладила свой округлившийся живот. — Когда познакомишься с ним, поймешь, что он очень милый.

Не в силах сдержаться, Оливия подошла к Эшлин и положила руки ей на живот. Ее всегда привлекали женщины в положении, так как она знала, что сама никогда не сможет выносить ребенка, хоть втайне и мечтает об этом. Ангелов создают, а не рожают, поэтому Оливия не забеременела бы даже после физической близости с представителем своей расы.

Теперь, когда она стала человеком… возможно, у нее есть шанс.

С Аэроном? Оливии оставалось лишь надеяться. На мгновение она представила, как выглядели бы их дети. Они, конечно, не появились бы на свет с татуировками, как у отца, — какая жалость! — но, может, унаследовали бы его прекрасные фиолетовые глаза или даже крылья. Каждый должен испытать радость полета, хотя бы раз в жизни. Возможно, им достались бы выдержка и решительность Аэрона — качества, которые одновременно очаровывали ее и сводили с ума.

Оливия вздохнула, возвращаясь к действительности.

— Они сильные, твои близнецы, — проговорила она, зная, как радуют матерей такие новости. — Огонь и лед. Забот у тебя будет полон рот, чтобы уберечь их от опасностей, но дети принесут тебе счастье.

У Эшлин отвисла челюсть, и долгое время она просто изумленно смотрела на Оливию снизу вверх.

— Б-близнецы? Откуда ты знаешь, что у меня близнецы?

О нет. Похоже, она только что испортила сюрприз.

— Все ангелы наделены даром ощущать зреющий во чреве женщины плод, — пояснила она.

— Этого… этого просто не может быть. — Эшлин мгновенно побледнела, ее лицо даже приобрело легкий зеленоватый оттенок. — У меня будет только один ребенок. Я хочу сказать, беременность протекает нормально, так ведь?

Как много можно ей рассказать? Наверное, ровно столько, сколько нужно, чтобы успокоить.

— Нет. Беременность протекает медленнее обычного. Твои дети бессмертные, поэтому и вынашивать их нужно гораздо дольше. Но не волнуйся. Как ты заверила меня, так и я могу заверить тебя: твои сын и дочь здоровы.

— Сын? Дочь?

Отлично. Она испортила еще один сюрприз.

Трясущейся рукой Эшлин отвела с лица локон волос медового цвета и заправила его за ухо.

— Мне нужно прилечь. Я должна позвонить Мэддоксу. Я… я… — Ее безумный взгляд метнулся к Гидеону. — Ты не сильно обидишься, если…

— Да, — с ухмылкой отозвался он. — Я ужасно обижусь.

Эшлин с трудом перевела дух:

— Спасибо.

Двигаясь словно в трансе, красавица Эшлин вышла из комнаты, больше не взглянув в сторону Оливии.

— Прости! — крикнула та вдогонку. Есть за что просить прощения.

Теперь Оливия осталась наедине с Ложью. Никогда не предполагала, что окажется в подобной ситуации. Однако воин ранен, и она не может просто уйти и бросить его.

— Хочешь, я… э-э-э… дальше тебе почитаю? — спросила Оливия и, не дожидаясь ответа, подняла оставленную Эшлин книгу — ох, любовный роман, как соблазнительно! — и уселась рядом с кроватью.

— Я бы хотел, чтобы ты мне почитала, — сказал Гидеон. — Твой голос не… вызывает у меня дрожь.

Конечно же его слова следовало истолковать с точностью до наоборот. Значит, ее предложение отвергнуто.

Оливия принялась листать страницы, изо всех сил стараясь скрыть разочарование.

— То, что ты слышишь, есть глас истины, — пояснила она. — Ничего не могу с собой поделать. Разве что соврать, но этого мне делать не хочется. Ложь отвратительна на вкус и вдобавок слишком сложна. Она ранит чувства, провоцирует ссоры.

— Ага, я ничего об этом не знаю. Ложь просто чудесна, — отозвался Гидеон, и Оливия поняла, что он соглашается с ней. В его голосе звучала зависть. — Я хотел бы… ничего. Я ничего не хочу.

Бедный парень. Должно быть, ему много чего хочется.

— Ты все еще настаиваешь на том, чтобы я ушла?

— Да.

— Прекрасно. — Уже прогресс. — Может, все же почитать тебе?

— Да, — повторил он. — Незачем мне с тобой болтать.

Ах. Значит, никаких любовных романов.

— О чем?

— О тебе. Не имею ни малейшего желания узнать, зачем ты здесь.

— Можешь мне помочь? — с надеждой спросила Оливия, удивляясь тому, как быстро она перешла от страха к просьбе о помощи. Возможно, это подтверждение того, как отчаянно она стремится преуспеть.

— Конечно. Почему нет?

Предпочтя не заметить ложь — возможно, он просто думает, что не в состоянии помочь, и сам удивится, осознав обратное, — Оливия рассказала Гидеону о своем решении пасть, о том, что надеется обрести, и как развиваются их с Аэроном отношения. Как приятно заполучить такого беспристрастного собеседника. Того, кто не станет ее осуждать.

— Так ты его ненавидишь, да? — спросил воин, и Оливия поняла, что он подразумевает «любишь».